Крестьянские восстания в России в 1918—1922 гг. От махновщины до антоновщины - Петр Алешкин

Как правило, многочисленные народные восстания не выдвигали политические требования. Крестьяне были привержены борьбе за родное селение, волость, уезд, когда затрагивались их непосредственные интересы. Не было единства взглядов и политических устремлений. Повстанцев объединяло лишь общее протестное неприятие государственного режима. Однако известны отдельные программные документы: Программа антоновского Союза трудового крестьянства в Тамбовской губернии, резолюция гарнизонного собрания мятежного Кронштадта 1 марта 1921 г., Декларация реввоенсовета и командующего армии «Воли Народа» (Декларация Серова—Далматова), политическая программа Ф.К. Миронова.

Большевистская трактовка крестьянских восстаний как «кулацких», «эсеровских», «белогвардейских» была обусловлена идеологическими соображениями, а также стремлением партийных, советских, военных руководителей, органов ВЧК-ГПУ-ОГПУ переложить вину за собственные просчеты. Беспочвенны утверждения о решающей роли в подготовке восстания контрреволюционных заговоров, о серьезном влиянии местных крестьянских союзов как организаторов контрреволюционной работы, опиравшихся на кулачество в деревне. Уцелевшие остатки представителей небольшевистских партий (эсеры, меньшевики) находились на учете чекистов.

Крестьянское понимание справедливого общественного устройства, выразившееся в протестном движении, сводилось к лозунгу «Советы без коммунистов». Крестьянский протест выражался не против Советов, а против политики военного коммунизма, которая в крестьянском сознании отождествилась с разрухой, бесправием, насилием, голодом и другими бедствиями. Отношение к Советской власти характеризовалось восприятием ее как «истинной», народной власти, близкой интересам трудового народа. На повстанческих территориях указанный лозунг воплощался на практике путем создания волостных и сельских крестьянских Советов. В крестьянской среде постепенно сложилось мнение, что органы народной власти, завоеванной в результате революции и Гражданской войны, переродились в бюрократические инструменты государственного насилия, руководимые лжекоммунистами и бывшими угнетателями. Для организации новой власти крестьянство желало выбрать представителей от населения.

Типологию крестьянского протестного движения дополняли созданные повстанцами вооруженные формирования по принципу организации регулярной армии (аналогично Красной армии), включая политические отделы и политкомы. Полки делились на батальоны, роты, взводы, отделения. Повстанческие отряды создавались и пополнялись посредством мобилизации населения. В подразделениях имелись обозы. Волостные военные штабы выполняли хозяйственные, организационные, информационные задачи. В тыловых селениях назначались коменданты. В воинских формированиях и в тылу повстанцев старались поддерживать дисциплину: осуществлялась борьба с самогонщиками и чрезмерным потреблением самогона — виновные наказывались и предавались суду.

Военное руководство в основном осуществлялось командным составом из крестьянской среды, подготовленным и закаленным в сражениях двух войн — Первой мировой и Гражданской. Комсостав состоял из бывших унтер-офицеров, прапорщиков. Было немало случаев, когда руководителями повстанцев становились бывшие командиры Красной армии (командиры дивизий, полков), в том числе награжденные в боях с белыми орденами Красного Знамени. Крестьянским командирам противостояли гораздо более квалифицированные и опытные командиры Красной армии, дослужившиеся в старой армии до высоких офицерских чинов. Указанные обстоятельства подчеркивают абсурдность заявлений об офицерском заговоре как причине крестьянских восстаний.

Противоборство отличалось ожесточением (и жестокостью) со стороны обеих сторон, значительными потерями, включая мирное население. Крестьянин, по складу своего природного ума привыкший к прагматичному подходу к любому делу, решаясь на отчаянный шаг — восстать против государственной власти — отдавал себе отчет, что обратной дороги может не быть, прекрасно осознавал последствия восстания в случае его ликвидации не только в отношении себя самого, но особенно в отношении семьи, родных, родного селения. Данный фактор заставлял повстанцев отчаянно сопротивляться. Количество потерь среди повстанцев превышало на порядок потери карательных войск. Основную часть потерь повстанцев составили потери среди местного населения. Причины заключались в политике государственной власти не столько по отношению к повстанцам, сколько к мирному населению. Приказы советского командования содержали требования расстреливать на месте без суда всех, захваченных с оружием в руках, брать и расстреливать заложников за разрушение дорог и связи, за оказание помощи повстанцам, сжигать и уничтожать артиллерийским огнем целые деревни, поддерживавшие мятежников или оказывавшие упорное сопротивление. Широкое распространение получили расстрелы без суда мирных жителей.

Гибельная перспектива повстанческого движения была предрешена и закономерна. Участники протестного движения даже в соседних регионах различались особенностями поведения, масштабом деятельности, численностью и составом. Повстанчество по своей значимости в жизни крестьянства и его отношениях с властью уступало поведению «молчаливого большинства»: консерватизм как характерный архетип крестьянского сознания основывалась на нежелании и боязни радикальных перемен. Легитимность центральной власти в крестьянском мироощущении подкреплялась идеей о сакральности власти. Многие отказывались в открытую восстать против власти государства из-за боязни мести за участие в восстании: население на собственном опыте уже познало карательную мощь государственной военной и административной системы. Решившийся на восстание осознавал, какие последствия ожидают его самого и его семью. Все имущество участников восстания подлежало конфискации. Разобщенность протестных проявлений усиливалась различной окраской (продовольственной, религиозной, национальной).

На подавление крупных восстаний штабом РККА направлялись регулярные воинские части: стрелковые, кавалерийские, броневые. Карательные меры включали как военные операции против отрядов повстанцев, так и решительные и жестокие меры в отношении населения на территориях, которые были охвачены восстанием. Районы боевых действий с повстанцами разделялись на боевые участки, каждому из которых ставилась специальная задача. Однако знание родной местности позволяло небольшим повстанческим отрядам оставаться неуловимыми. Повстанцы использовали эффективную партизанскую тактику: при приближении регулярных войск отряды рассыпались на мелкие группы, распылялись, их участники скрывались в лесах, в деревнях под видом сельских жителей, при необходимости снова объединялись для проведения стремительных налетов. Партизанская тактика показала неэффективность оперативных действий регулярных войск.

Сочувственное отношение к повстанцам и поддержка со стороны местного населения позволяли получить укрытие, своевременную информацию о приближении регулярных войск. Население снабжало повстанцев продовольствием, лошадьми и хозяйственными средствами. Крестьяне считали повстанческих вождей защитниками от налогов. Захваченный ими хлеб из разграбленных ссыпных пунктов нередко делился среди крестьян. Жители сел и деревень отказывались помогать войсковым частям и власти в борьбе с повстанцами. Таким образом, термин «бандитизм» не определял реальную природу повстанческого движения. Многие отряды отличались дисциплиной и организованностью, строгим подчинением вожакам.

После введения нэпа советское руководство осознало недостаточность военного характера борьбы против партизанской тактики повстанцев, поддерживаемых местным населением. Для эффективной борьбы с повстанческим движением требовалось включить в действие экономические и политические средства. Методы подавления и ликвидации крестьянских выступлений и восстаний со стороны органов Советского государства продемонстрировали, помимо репрессивных мер, комплекс оперативно-военных, экономических, политических мероприятий.

Особое значение имели экономические мероприятия. С переходом к нэпу крестьяне получили возможность обмена, покупки, продажи и перевозки хлебозернофуража и картофеля, разрешалось свободное передвижение с товарами и продуктами. Продовольственные заградительные отряды были сняты с железнодорожных, водных путей и гужевых дорог. В число политических мер входило следующее: крестьяне, арестованные за продовольственные прегрешения перед властью (невыполнение разверстки, сокрытие хлеба, невыполнение трудовых повинностей), освобождались. Объявлялись акции добровольной явки и сдачи оружия, включая командиров повстанцев. Органы Советского государства учли немаловажное обстоятельство, что организованность и дисциплина в отрядах повстанцев во многом держалась на авторитете народных командиров. Решение о прекращении сопротивления, принятое командиром, означало ликвидацию целого отряда. Указанные экономические и политические мероприятия являлись вынужденной уступкой государства в отношении крестьян, порожденной переходом к нэпу.