Правила Дома сидра - John Irving

«А как Гомер? Я очень о нем скучаю», — писал Уолли.

Но не эта строка сокрушила Кенди. Сокрушила первая фраза. Письмо начиналось так: «Боюсь, что ты не захочешь выйти замуж за калеку».

Лежа в своей узкой девичьей постели, убаюкиваемая прибоем, Кенди вглядывалась в фотографию матери на ночном столике. Как ей нужен был сейчас ее совет! Она не знала матери, и, наверное, поэтому ей сейчас вспомнился ее первый вечер в Сент-Облаке. Они вошли в спальню мальчиков, д-р Кедр читал им кусок из «Больших надежд». Ей не забыть услышанную тогда громко и отчетливо произнесенную фразу: «Я проснулся, но сон не принес облегчения; я чувствовал себя глубоко несчастным». То ли Уилбур Кедр заранее наметил окончить чтение на этой фразе, то ли, увидев в дверях Гомера и Кенди (резкий свет коридорной лампочки осенял их головы приютским нимбом), от неожиданности остановился; так или иначе, дальше он читать не стал и захлопнул книгу. Вот таким печальным приветствием встретил ее приют. В тот вечер с ним она и заснула.

Глава десятая

Через пятнадцать лет

Пятнадцать лет Мелони с Лорной жили как муж и жена. Завели хозяйство, остепенились. Бывшие бунтовщицы женского пансиона теперь занимали в нем лучшие комнаты с видом на реку и платили какие-то пустяки, выполняя вдвоем обязанности техника-смотрителя. Чему только не научилась Мелони на верфи — могла починить водопровод, канализацию. В цехе она работала электриком. Два других электрика, оба мужчины, ни в чем ей не перечили, не смели, как все остальные.

Лорна больше занималась домашним хозяйством. Она так и осталась на сборочной линии, не приобрела никакой специальности, но с работы не уходила. «Надо думать о пенсии», — говорила ей Мелони. Лорне нравилось стоять за конвейером, ее не утомляла монотонность действий; и она всегда соглашалась работать сверхурочно, труда столько же, а получаешь больше. Иногда Лорна допоздна задерживалась в цехе, чем Мелони была недовольна.

Лорна стала очень женственной. Носила только платья (даже на работе), употребляла много косметики, духов, следила за весом; голос ее, когда-то хрипловатый, теперь смягчился. Она научилась кокетливо улыбаться и пользовалась этой улыбкой, когда ее пробирали. Но в постели, по мнению Мелони, была слишком пассивна.

Драк у них в семье не было, потому что Лорна никогда не давала сдачи. Эти пятнадцать лет ее научили: с противником, который пасует, Мелони не дралась, но если окажешь сопротивление, тогда держись.

— Ты дерешься нечестно, — говорила Мелони.

— Еще бы, ты в два раза больше меня, — кокетливо улыбалась Лорна.

И это не было преувеличением. В 195… году Мелони было за сорок, сколько точно — никто не знал. Весила она восемьдесят килограммов, рост — метр семьдесят; объем груди почти метр тридцать, поэтому она носила мужские рубашки большого размера, воротнички меньше сорок третьего на шее не сходились. Руки и ноги у нее были коротковаты, рукава она закатывала, а брюки или заворачивала или просила Лорну подшить. Выше колен все брюки сидели в обтяжку и складку поэтому не держали, зато сзади висели, ягодицы у нее были мужские, поджарые, а ступня маленькая, что Мелони всегда раздражало.

В полицию за пятнадцать лет она попала всего раз — за драку. Сначала ей влепили разбойное нападение, но в конце концов ограничились нарушением общественного порядка, что ничем серьезным ей не грозило. Они с Лорной были в пиццерии, Мелони пошла в туалет, а вернувшись, увидела, что к ее подружке клеится парень, по виду студент. Она села за стойку рядом с Лорной, а студент шепнул Лорне на ухо: «Для твоей приятельницы пару нe подберешь». Он уже настроился весело провести вечер.

— Говори громче, — приказала ему Мелони. — Шептаться в обществе не положено.

— Я сказал, что пару тебе не подберешь, — храбро ответил студент.

— А к тебе и вонючая сука не подойдет, — рявкнула Мелони и, обняв Лорну, опустила ей на грудь свою большую ладонь…

Парень, отходя от них, бросил довольно громко: «Чертова лесбиянка», — хотел выставиться перед рабочими с верфи, сидевшими в конце стойки. Откуда он знал, что это были дружки Мелони. Они схватили беднягу, и та разбила ему нос металлическим кольцом от салфетки.

Мелони любила засыпать, положив голову на крепкий голый живот Лорны; Лорна чувствовала, как сон смыкал ее веки: Мелони начинала ровно дышать, и от ее дыхания волосы у нее на лобке шевелились.

Как-то вечером первый раз за пятнадцать лет Лорна попросила Мелони не класть ей на живот голову.

— В чем дело? У тебя колики? — спросила Мелони.

— Нет, я беременна, — ответила Лорна.

Мелони решила, что это шутка. Но Лорна побежала в уборную, где ее вырвало.

— Я хочу спокойно во всем разобраться, — сказала Мелони, когда Лорна опять легла в постель. — Мы с тобой прожили, как муж и жена, пятнадцать лет. И вот ты беременна.

Лорна свернулась калачиком, одной рукой прижав к животу подушку, другой прикрыв голову. Голова, живот и интимные места спрятаны, но все равно ее било от страха. И Лорна заплакала.

— Я это так понимаю, — продолжала Мелони. — Значит, от бабы тоже беременеют, только после пятнадцати лет трахания. Не то, что с парнем — раз, два и готово. Ты это хотела сказать?

Лорна, не отвечая, продолжала плакать.

— Пятнадцать лет, не меньше. Неплохой срок! — Мелони подошла к окну и посмотрела на Кеннебек; реки из-за густых зеленых крон почти не было видно. Окно было открыто, и теплый ветерок овевал ей лицо. Когда пот на лбу высох, она стала собирать вещи.

— Пожалуйста, не уходи, — взмолилась Лорна, все еще забаррикадированная подушками.

— Я собираю твои вещи. Не я беременна и не мне уходить.

— Не выгоняй меня, — жалобно проскулила Лорна. — Лучше побей, только не выгоняй.

— Поедешь в Сент-Облако. Приедешь туда, спросишь, где приют, — сказала подруге Мелони.

— Это было всего один раз, честно, с одним парнем! — плакала Лорна.

— Глупости, — сказала Мелони. — От парня залетишь сразу, а не через пятнадцать лет.

Собрав вещи, Мелони подошла к постели, Лорна пыталась было зарыться в одеяло, но Мелони схватила ее за плечи и стала трясти.

— Пятнадцать лет, понимаешь, пятнадцать! — кричала она, но больше ничего Лорне не сделала. Даже проводила ее и посадила на поезд.

Лорна выглядела плохо, а день, судя по всему, обещал быть настоящим пеклом.

— Спросить приют? — пролепетала она.

У нее с собой был чемодан, а Мелони еще дала ей картонную коробку и сказала:

— Это отдашь старухе по имени Гроган, если она еще жива. Ничего ей не говори, отдай и все. А если умерла или куда уехала… хотя нет, — прервала себя Мелони. — Если не умерла, то, конечно, там. Ну так вот, если умерла, привезешь коробку обратно. Вернешь ее мне, когда приедешь за остальными вещами.

— За остальными вещами? — повторила Лорна.

— Я была верна тебе. Я была тебе верным псом, — громко произнесла Мелони, громче, чем хотела. Перехватила взгляд проводника, пялившего на нее глаза, как будто перед ним и была собака. И сорвалась. — Что ты таращишься на меня, говнюк? — рявкнула она.

— Сейчас отправляемся, — испуганно пролепетал проводник.

— Пожалуйста, не бросай меня, — прошептала Лорна Мелони.

— У тебя в брюхе чудовище! Они потянут его, и оно разорвет тебя в клочья!

Лорна как подкошенная упала на пол. Так Мелони ее и оставила. Проводник помог ей подняться, проводил на место; в окно увидел уходившую Мелони и тут только заметил, что и его колотит дрожь, как пассажирку.

Мелони мысленно следовала за Лорной. Поезд в Сент-Облаке встретит начальник станции — там ли еще этот придурок? — потом довольно длинный путь в гору. Хватит ли у Лорны сил дойти до приюта с чемоданом и коробкой? Интересно, старик все еще делает свое дело? Целых пятнадцать лет злоба не накатывалась на нее. Но вот новое предательство, и новая вспышка. Все чувства у нее обострились, и ей вдруг до боли захотелось работать в саду, обрывать яблоки.

Странно, что она больше не питает к Гомеру мстительных чувств. Она вспомнила, какую радость приносила ей первое время дружба с Лорной — было кому жаловаться на Гомера. А сейчас в самую пору пожаловаться ему на Лорну.

«Эта сучка, — сказала бы она ему, — как увидит у кого штаны между ног топорщатся, глаз оторвать не может». «Точно», — ответил бы Гомер, и они разрушили бы вместе еще один дом и сплавили его в вечность. Проходит время, и хочется видеть старых друзей, говорить с ними. Обиды с годами забываются.

Но добрый стих нашел на Мелони всего на мгновение. Злоба клокотала в ней все сильнее — встреть она сейчас Гомера, она бы убила его.

Вернувшись из Сент-Облака, Лорна увидела, что вещи ее аккуратно сложены в углу комнаты. Мелони была на работе, ничего не оставалось, как взять их и уйти.

Теперь они виделись раз в неделю в цехе или в пиццерии, куда любили ходить рабочие с верфи, не заговаривали друг с другом и не сцеплялись. Только однажды Мелони спросила: