Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом - Джордж Мартин

— Пирожки, пирожки горячие.

— Позор, позор!

Честные Бедняки расчищали дорогу, орудуя своими щитами. Серсея шла, глядя вдаль. Каждый шаг приближал ее к Красному Замку, к сыну, к спасению.

Через площадь они шли, наверное, лет сто, но мрамор под ногами наконец сменился булыжником. Узкая улица с конюшнями, лавками и жилыми домами спускалась с холма Висеньи.

Здесь расчищать дорогу стало труднее: передним некуда было посторониться, задние напирали. Серсея, все так же высоко державшая голову, вступила во что-то склизкое и упала бы, не удержи ее Юнелла под локоть.

— Вы бы под ноги смотрели, ваше величество.

— Да, септа. — «В рожу бы тебе плюнуть». Серсея не видела больше Красного Замка — его скрывали дома.

— Позор, позор. — Процессия остановилась: дорогу загородила тележка с мясом на палочках. Товар, подозрительно напоминающий жареных крыс, раскупался бойко.

— Не хотите ли, ваше величество? — крикнул какой-то боров с черной нечесаной бородой, вылитый Роберт. Серсея отвернулась, а он запустил в нее этой гадостью, оставив мерзостный сальный след на бедре.

Оскорбления здесь выкрикивались громче и чаще. Самыми обиходными словами были «шлюха» и «грешница», но встречались также «кровосмесительница», «сука», «изменница». Порой назывались имена Станниса или Маргери. Лужи обходить не представлялось возможности, но никто еще не умирал, промочив ноги. Хорошо бы это, конечно, была вода, а не конская моча.

Из окон и с балконов швырялись гнилью и тухлыми яйцами. Дохлая кошка, кишащая червями, хлопнулась прямо Серсее под ноги.

Она шла дальше, слепая и глухая ко всему этому.

— Позор, позор.

— Каштаны, жареные каштаны.

— Да здравствует королева шлюх! — Пьяница на балконе поднял заздравную чашу. — Пью за королевские сиськи! — Слова — это ветер, никакого вреда от них нет.

На середине спуска она снова поскользнулась на вылитых из горшка нечистотах и ушибла себе колено. В толпе засмеялись, какой-то мужик предложил поцеловать там, где больно. Оглянувшись, Серсея увидела наверху купол и семь кристальных башен Великой Септы. Неужели они так мало прошли? И Красного Замка, что гораздо хуже, не видно.

— Где же… где…

— Нужно идти дальше, ваше величество, — сказал капитан эскорта — она забыла, как его имя. — Народ волнуется.

— Пусть их. Я не боюсь.

— А стоило бы. — Он взял ее под руку и увлек за собой. Она морщилась на каждом шагу. Будь на его месте Джейме, он прокладывал бы дорогу своим золотым мечом и выкалывал глаза всякому, кто посмел бы взглянуть на нее.

Острый черепок впился в пятку.

— Уж сандалии вы могли бы мне дать, — прошипела Серсея. Этот рыцарь тащит ее, словно трактирную девку — как он смеет так обращаться со своей королевой?

У подножия холма улица стала шире, и Серсея вновь увидела Красный Замок.

— Я вполне могу идти сама, сир. — Она вырвалась и захромала дальше, оставляя кровавый след.

— У моей жены сиськи лучше!

— Эй, возница, с дороги!

— Так вашу растак…

— Эй, гляньте-ка, — девка в окне борделя задрала юбки, — тут и то меньше мужиков побывало, чем у нее.

— Позор, позор грешнице.

Колокола звонили не умолкая.

— Какая ж это королева, вся обвисла, как мамка моя.

«Это мое наказание, — говорила себе Серсея. — Я грешила и расплачиваюсь за это. Скоро все кончится, все забудется».

Ей мерещились знакомые лица. Хмурый человек в окне так напоминал лорда Тайвина, что Серсея споткнулась. Девочка у фонтана смотрела на нее обвиняющим взором Мелары Гетерспун. Вот Нед Старк, рядом Санса с золотисто-рыжими волосами, при ней лохматая серая псина — ее волчица, должно быть. Все дети в толпе казались карликами и скалились, как Тирион над умирающим Джоффри. Джофф, ее сын, ее первенец с золотыми кудрями и чудесной улыбкой, тоже был здесь… Она засмотрелась на него и снова упала.

Когда ее подняли, она дрожала как лист.

— Прошу вас… Да помилует меня Матерь. Я ведь во всем покаялась.

— Это ваша епитимья, — сказала Моэлла, а Юнелла добавила:

— Теперь уж недалеко. Подняться на холм, и все тут.

Да, верно. Вот он, холм Эйегона, и замок на нем.

— Шлюха!

— С братом спала!

— Чудовище!

— Не хотите ли, ваше величество? — Мясник в кожаном фартуке вытащил из штанов член.

Ничего. Уже близко.

Серсея начала подниматься.

Крики сделались еще громче и злее. Жители Блошиного Конца, через который она не проходила, собрались здесь, на нижних склонах холма Эйегона. За щитами Честных Бедняков маячили страшные, безобразные рожи, под ногами путались свиньи и голые дети, нищие калеки клянчили милостыню, карманники делали свое дело. Серсея видела мужчин с остро заточенными зубами, старух с огромнейшими зобами, девку с обмотанной вокруг туловища полосатой змеей, старика с язвами на лице. Они ухмылялись и облизывались, глядя, как она ковыляет вверх мимо них. «Слова — ветер, от них нет вреда». Она красивее всех женщин в Вестеросе. Так говорил Джейме, а он не стал бы ей лгать. Даже Роберт хоть и не любил ее, но желал.

Заклинание помогало плохо. Она чувствовала себя безобразной, старой, потасканной. Живот у нее — как у всех рожавших женщин, крепкие когда-то груди болтаются. Не надо было соглашаться на это. Она была их королевой, но теперь они видели, видели, видели. Нагая, окровавленная, хромая, она мало чем отличается от их жен, не сказать матерей. Зачем, зачем она согласилась?

В глазах щипало. Нет, плакать перед этим сбродом она не станет. Как холодно, какой сильный ветер.

И вот она возникла перед ней, старая карга с грудями словно мешки, вся в бородавках.

«Да, ты будешь королевой, — просипела она, — пока не придет другая, моложе и красивее. Она свергнет тебя и отнимет все, что тебе дорого».

Так долго сдерживаемые слезы обожгли щеки, словно кислота. Серсея, прикрыв одной рукой соски, другой срам, пустилась бежать. Опередила Честных Бедняков, споткнулась, упала и поползла дальше на четвереньках, а горожане Королевской Гавани расступались перед ней, ржали, свистели и рукоплескали.

Потом они будто растворились. Она увидела перед собой ворота замка и шеренгу копейщиков в золоченых полушлемах и красных плащах. Знакомый дядин голос отдал команду, и к Серсее двинулись две белые фигуры: сир Борос Блаунт и сир Меррин Трант.

— Где Томмен? — крикнула она. — Где мой сын?

— Его здесь нет, — отрезал сир Киван. — Сын не должен видеть позор своей матери. Прикройте ее.

На Серсею и Джаселину, кутавшую королеву в мягкое зеленое одеяло, упала тень. Две громадные руки в стальных перчатках подняли Серсею на воздух легко, как младенца. «Великан», — мелькнуло в уме Серсеи, когда он двинулся гигантскими шагами к воротам. Говорят, в глуши за Стеной они еще водятся, но мало ли о чем говорится в сказках. Уж не снится ли это ей?