Без пощады - Майн Рид

— Это меняет дело, — сказал Сегэн, снова вполне овладев собой, и поспешил пожать руку Эль Солю, как бы без слов подтверждая, что последствий его поступка тогда, конечно, предвидеть было нельзя.

— В таком случае нам, разумеется, не остается ничего другого, как встретить забывчивого воина копьем, арканом или взять его живым. Стрелять безусловно нельзя: его товарищи могут расслышать выстрел и очутиться у нас в тылу еще раньше, чем мы успеем добраться до горы. Нет, оружие закиньте за спину: только те, у кого есть копья или арканы, пусть держат их наготове.

— Когда же нам напасть на него, капитан?

— Предоставьте это мне. Возможно, что он слезет с лошади, чтобы поискать на земле; а если нет, то, быть может, проедет к ручью, чтобы напоить лошадь; тут нам можно будет окружить его. Если он тотчас заметит волка, то, быть может, подойдет близко к нему, чтобы внимательно осмотреть его. В таком случае нам нетрудно будет овладеть им. Будьте терпеливы, когда нужно будет, я подам вам сигнал.

Тем временем навахо подъезжал все ближе тем же ровным и мерным галопом. Вскоре он оказался уже шагах в пятистах от ручья и все же продолжал подвигаться вперед, не умеряя аллюра коня. В совершенном безмолвии, затаив дыхание, охотники приковали взгляды к нему и к его лошади.

Зрелище было необычайно красиво. Конь был крупный мустанг с пламенными глазами и красными, широко раздувающимися ноздрями. У рта его была пена, и белыми же пятнами ее были покрыты шея, грудь и плечи. У всадника была обнажена вся верхняя половина тела от пояса и до развевающихся перьев на каске, и только на шее и на предплечье блестело несколько украшений. Бедра его покрывала яркая цветная вышитая ткань, на ногах — мягкая оленья кожа и изящные мокасины.

Видно было, что он не принадлежал к апачам, так как на теле его не было никаких рисунков, а красновато-коричневое лицо сверкало здоровым естественным цветом. Благородные черты его лица имели воинственный характер, глаза смотрели смело и проницательно, по плечам развевались длинные черные волосы. Под ним было испанское седло. В правой руке его было продетое в стремя копье, через левую шел ремень белого щита, а через плечо висел колчан со стрелами; виден был и другой, меньший, чем забытый им в долине, лук.

Великолепную картину представлял собой этот всадник со своей лошадью, несшейся по степи, словно они были одно существо. Всадник походил скорее на героя древности, чем на дикаря Далекого Запада.

— Вот так мчится, черт возьми! — тихо воскликнул один охотник. — Каска сверкает, как молния!

— Да, — пробормотал Рубэ, — этой каске мы многим обязаны! Мы очутились бы в таком же скверном положении, как он теперь, если бы не заметили своевременно эту блестящую штучку… — Рубэ вдруг смолк, тщательно всматриваясь в индейца. — Эге, — воскликнул он с сильным возбуждением, — да ведь это Дакома! Клянусь, это Дакома, второй предводитель навахо!

Галлер оглянулся на Сегэна, чтобы посмотреть, какое впечатление произведут на него эти слова. В эту минуту Эль Соль нагнулся к Сегэну и шепнул ему несколько слов на непонятном Галлеру языке, сопровождая их энергичными движениями. Галлер разобрал одно только слово «Дакома», при котором на лице предводителя марикопов появилось выражение бешеной ненависти, — и с тем же выражением он указал Сегэну на приближающегося всадника.

— Ну, — ответил ему Сегэн, как бы желая выразить согласие на слова Эль Соля, — он от нас не ускользнет, безразлично, откроет ли он нас или нет. Только стрелять не надо: его спутники еще не отъехали и десяти миль. Нам нетрудно будет его окружить и изловить. Но если бы это не удалось, я смогу догнать его на своей лошади, а вот и другая, еще быстрее моей.

При этих словах Сегэн указал рукой на Моро. И тотчас же, понизив голос, прибавил:

— Тише! Ни звука!

Наступила гробовая тишина. Каждый плотнее сжал коленями лошадь, чтобы удержать ее неподвижно.

Индеец подъехал в эту минуту к началу прежнего лагеря и, склонившись слегка набок в седле, начал обводить глазами землю вокруг. Когда он уже был почти совсем напротив места засады охотников, он заметил предмет своих поисков, выскользнул из стремени и повел свою лошадь так, что она подошла вплотную к лежавшему на земле луку. Затем нагнулся, ни на волос не замедляя бег коня, так низко, что перья его каски касались земли, поднял лук и снова очутился в седле.

— Великолепно! — вырвалось восторженным шепотом у Санчеса.

— Право, было бы жалко убивать его, — пробормотал кто-то из охотников, и со всех сторон раздался тихий гул восторга.

Индеец хотел было тотчас же повернуть тем же галопом назад, как вдруг ему бросилось в глаза окровавленное тело белого волка. Он сильно рванул за поводья, так что лошадь почти осела, и с выражением недоумения и озабоченности начал рассматривать труп.

— Великолепно, — воскликнул снова Санчес. — Бесподобный наездник!

На несколько секунд лошадь и всадник замерли в этой позе; потом выражение лица всадника быстро изменилось, испытующим и слегка испуганным взглядом он оглянулся кругом и дольше остановил свой взгляд на мутной еще, загрязнившейся от копыт охотничьих лошадей воде.

Этого взгляда ему было довольно. Сильно натянув снова поводья, он быстро бросился назад в степь. В это мгновение Сегэн подал сигнал к нападению. Охотники дали шпоры коням и бросились плотной массой вперед из-за чащи верб.

Надо было перескочить через ручей. Сегэн был несколько впереди. Вдруг его лошадь неожиданно споткнулась, поскользнулась с берега и упала вместе с всадником в воду. Остальные промчались мимо него. Не остановился и Галлер и даже не обернулся: он знал, что поимка индейца была вопросом жизни и смерти для всех. Вонзив глубоко шпоры в бока коня и возбудив его этим до крайности, он помчался стрелой.

Некоторое время охотники неслись плотной кучей. Когда они выехали в долину, они видели, что индеец