СК-метод развития человека - Виктор Кандыба

Такое потрясающее, уникальное свойство ПВ пси-явлений заслуживает самого пристального внимания ученых, поскольку дает в руки естествоиспытателей возможность проникнуть в тайны человеческой психики, живой материи и Вселенной.

При этом важно отметить, что психологические процессы вообще и психическая активность в особенности открывают причудливое соединение разнообразных пространственно-временных форм проявления материи, изучаемых классической, квантовой и релятивистской физикой. Объяснением этой чрезвычайной сложности и своеобразия свойств ПВ пси-явлений, особой геометрии их пространства может быть лишь одно, а именно что они являются формами проявления особых видов материи и полей. Этот вывод полностью подкрепляется основным диалектическим принципом неисчерпаемости материи.

Мысль о каких-то сущностях, живущих рядом с нами и не воспринимаемых органами наших чувств, присутствовала в человеческом сознании практически всегда. Это представление пронизывает все верования, мировые религии и мифологические системы разных народов. Можно с уверенностью утверждать, что в истории человечества не было цивилизации, в системе воззрений которой не присутствовал бы этот элемент. Воззрения теологов, философов и мистиков всех времен на то, что представляют собой эти сущности, могут быть небезразличны и сегодня тем, кто пытается понять подобные феномены. Приведу в связи с этим мысли святого Иоанна Дамаскина о сущности ангелов. "Ангелы, – писал святой, – суть света мысленные, не нуждающиеся в языке и слухе, но без произносимого языком слова передающие друг другу свои помышления и желания. По естеству своему они не имеют вида или образа, подобного телам, не имеют и измерений, но мысленно бывают присущи". И еще: "Ангел не содержится в месте, подобно телам так, чтобы принимать образ какой или вид. Но говорится, что он бывает в известном месте ради того, что мысленно присущ в нем, не будучи в данном месте, но там мысленно представляется, где и действует".

Некоторые великие мыслители в ряду других свидетельств своего прозрения оставили и относящиеся к тому, о чем говорю я здесь. Аристотель считал, что помимо людей, птиц, животных и других, хорошо известных нам форм жизни, рядом с нами присутствуют еще некие сущности, не воспринимаемые нашими органами чувств, обладающие более тонким, эфирным телом, но которые столь же субстанциональны, как в те, что мы видим. Аристотель, как и другие философы разных эпох, разделявшие это убеждение, приводил эту точку зрения, не утруждая себя какими-то доказательствами и аргументами. Они не ставили перед собой цели в чем-то убедить кого-то. Кроме того, знание этой иной реальности, ощущение ее бытия – область скорее глубокой интуиции, чем логических выкладок и рационалистических построений. Такая констатация либо способна вызвать резонанс и понимание у кого-то, кто наделен такой интуицией, либо нет. Из этого вовсе не следует, будто кто-то лучше, а кто-то хуже. Единственное, что следует из этого, это то, что кто-то ощущает свою причастность к некоей, более обширной, многомерной реальности, а кто-то нет.

Поэтому, надо думать, и были так лаконичны мыслители, лишь упоминая, но не аргументируя это свое убеждение. "Признаюсь, – писал Кант, – что я очень склонен к утверждению существования в мире нематериальных существ…".

Пожалуй, более подробно, чем другие, излагал это К. Э. Циолковский. Он верил в возникновение на самой заре существования Вселенной неких "существ, устроенных не так, как мы, – писал он, – по крайней мере, из несравненно более разреженной материи". За миллиарды лет своего бытия существа эти, считал ученый, могли достичь "венца совершенства". "Умели ли они сохраниться до настоящего времени и живут ли среди нас, будучи невидимы нами?" – спрашивал Циолковский.

Неспособность наша к восприятию этих тонких структур, иных сущностей сравнима, возможно, только с неспособностью насекомых, скажем, пчел воспринять наше собственное существование, существование человека. Люди занимаются пчеловодством более десяти тысяч лет. Десять тысячелетий подряд они используют пчел – видоизменяют их, изучают, пишут о них статьи и монографии. Но при этом для самих пчел человек, оказывается, остается за барьером их восприятия. Зрение их устроено таким образом, что позволяет им различать лишь расплывчатые контуры ближних предметов. В этом колышущемся мареве туманных очертаний контуры человека, контуры дерева или колонны, воздвигнутой в честь какого-то события нашего мира, одинаково неразличимы и равно безразличны им. Пчелы, считает известный французский исследователь Реми Шовен, даже не подозревают о существовании такого существа, как человек. В той реальности, в которой пребывают они, нет ни человека, ни человечества.

Подобно пчелам или насекомым, обитающим в природе, не догадывающимся о существовании человека, мы не воспринимаем иных сущностей, возможно точно так же обитающих рядом с нами. Правда, иногда мы хотя бы можем допустить мысль, что они есть. Но каково бытие этих сущностей, каковы их мотивы и цели, если они вообще им присущи, этого мы знать не можем. Как не могли бы знать, не разводят ли и они человечество так же, как мы разводим пчел. Впрочем, может, и слава Богу, что не знаем. Если у философов и мыслителей убеждение о других, неведомых сущностях лишь как бы присутствует в широком спектре воззрений, которые высказывали они по разным поводам, то для людей различных вер, для шаманов, колдунов и многих экстрасенсов это представление – важный компонент их реальности. Эти сущности, по их убеждению, причастны человеческому бытию, они же активно участвуют в их магической практике, помогая или, наоборот, препятствуя им.

Представление о таких сущностях, незримо пребывающих рядом с нами, издавна жило в народном сознании. Часто сущности эти бывают связаны с определенным местом: духи гор, озера или реки. В Средней Азии и на Востоке это всевозможные джинны, аджинны, пери, дэвы. На представления о таких сущностях неизбежно переносятся чисто человеческие категории: понятия большей или меньшей силы, могущества, добра или зла, как и прочие свойства и качества, присущие самому человеку.

В русской традиции из таких сущностей, связанных с он ределенным местом, чаще других упоминается домовой. Обычно это друг дома, заботящийся о людях, которые живут там. В некоем мистическом смысле именно он является хозяином дома, люди же, живущие в нем, поколения, сменяющие друг друга, – как бы постояльцы. Поэтому, поселяясь в доме или приходя в пустующий дом, хотя бы чтобы переночевать там, полагалось просить домового, чтобы пустил.

Не буду говорить здесь о других сущностях, связанных с определенным местом, – леших, водяных и прочих, ограничившись домовым как более знакомым и, возможно, именно в силу этого представляющимся мне наиболее симпатичным. Некоторые, говоря о таких сущностях, понимают связь с тем или иным местом как пребывание, «проживание» в данном месте. Скажем, дух озера живет в нем наряду с другими, но только видимыми нами существами, как живут в нем, скажем, карпы, караси или утки.

Более углубленный взгляд готов видеть в такой сущности нечто более сложное – скажем, некое полевое образование, контуры которого совпадают с очертаниями озера и которое каким-то образом как бы включает в себя всех обитающих в нем, образуя совокупность, осознающую себя как некое "я".

Возможно, однако, понимание значительно большей глубины и проникновения. Такое понимание открывает картину нарастающей сложности и непривычных зависимостей. Вот как излагает эту точку зрения московский исследователь Е. А. Фай-дыш: "Те, кто говорит о духах каких-то мест – озера, леса, гор, реки, – воспринимают их не физическим зрением, а визионерски, в ином измерении. Так что, скажем, дух озера нельзя локализовать как некое существо, обитающее в пространстве данного озера. Или даже как нечто, занимающее все пространство этого озера. Это может пониматься скорее в том смысле, что через озеро возможно локализовать некое место нашего пространства, через которое возможно восприятие этой сущности. Сама же эта сущность, само это «нечто», пребывает в некоем ином измерении, составляющем с этим озером единое целое. В нашем же мире она проявляется через озеро. Но основной смысл такой сущности лежит в ином измерении. Некоторые из них как бы «выскакивают» откуда-то к нам. А другие большую часть времени могут проводить в нашем мире. Они могут приходить и уходить, появляться и исчезать, путешествуя туда и сюда. Впрочем, само понятие того или этого мира есть лишь метафора более сложной реальности. Эти сущности, как и мы, являются многомерными существами, но иные измерения находятся за пределами нашего обыденного восприятия. Даже то, что воспринимается ясновидчески, визионерски, – это лишь некая малая часть, обозначение, иероглиф самой сущности. Это как бы тот ее срез, который проступает в области ее соприкосновения с нашей трехмерной реальностью.