От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник) - неизвестен Автор

Прозерпина не согласилась признать в тюремщике супруга. Если есть в Европе люди, которые верят или делают вид, что верят речам Гитлера, мы вправе к ним относиться не как к обманутым, но как к обманщикам: все это те же "бургомистры" и "старосты". Пушечное мясо Гитлеру пришлось набирать силой. Он мобилизовал эльзасцев и лотарингцев - может быть, самых самоотверженных сынов Франции. Он заменил старых немецких рабочих украинскими, французскими, норвежскими рабами. Он наскреб новые дивизии. После похода за пушечным мясом он мечтает о новом походе - пушечного мяса.

Ярость немецкого контрнаступления в марте, ожесточенность, с которой Роммель защищает последний огрызок Африки, показывает, что силы Гитлера не исчерпаны. Безнадежность не способна остановить немецких тупиц. Нам предстоят суровые битвы. Большие ратные дела предстоят и нашим союзникам. Прозерпина знает, что еще не одна рана будет нанесена ей владыкой Аида. Для нее еще не пришла весна, и трагически звучат трели птиц в Булонском лесу Парижа, трагически выглядят цветы на пепелище Лидице.

Эта весна, столь ранняя, столь яркая, нам не в весну, май нам не в май: мы чувствуем всю полноту человеческого горя, принесенного на нашу землю немцами. Думая о близких, мы смотрим на запад: путь к родному гнезду для сибиряка или для волжанина идет через Смоленск, через Новгород, через Киев. Глядя на хлеба, которые всходят, мы думаем: кто будет убирать? Мы или немцы? Кто будет есть хлеб Украины? Наши жены или ненасытные немки? Кто будет жить: Прозерпина или ее похититель?

Настанет день, когда Прозерпина подымется на землю из царства ночи. Богиня весны, она выйдет не с цветами, но с винтовкой: она тоже сражается ночью на темных улицах европейских городов, в лесах, в горах, на заводах. Прозерпину никто не выпустит добровольно. Она сама себя освободит - не мольбой, не молчанием - оружием.

1 мая 1943 года

Михаил Шолохов

Письмо американским друзьям

Вот скоро уже два года, как мы ведем войну - войну жестокую и тяжелую. О том, что нам удалось остановить и отбросить врага, вы знаете. Вы, может быть, недостаточно знаете, с какими трудностями для каждого из нас связана эта война. А мне хотелось бы, чтобы наши друзья знали об этом.

В качестве военного корреспондента я был на Южном, Юго-Западном и Западном фронтах. Сейчас я пишу роман "Они сражались за Родину". В нем я хочу показать тяжесть борьбы людей за свою свободу. Пока же роман недописан, я хочу обратиться к вам не как писатель, а просто как гражданин союзной вам страны.

В судьбу каждого из нас война вошла всей тяжестью, какую несет с собой попытка одной нации начисто уничтожить, поглотить другую. События фронта, события тотальной войны в жизни каждого из нас уже оставили свой нестираемый след. Я потерял свою семидесятилетнюю мать, убитую бомбой, брошенной с немецкого самолета, когда немцы бомбили станицу, не имевшую никакого стратегического значения, осуществляя свой разбойничий расчет: они попросту хотели разогнать население, чтобы люди не могли увести в степи скот от надвигавшейся немецкой армии. Мой дом, библиотека сожжены немецкими минами. Я потерял уже многих друзей - и по профессии, и моих земляков -на фронте. Долгое время я был в разлуке с семьей. Мой сын тяжело заболел за это время, и я не имел возможности помочь семье. Но ведь в конце концов это личные беды, личное горе каждого из нас. Из этих тяжестей складывается всенародное, общее бедствие, которое терпят люди с приходом в их жизнь войны. Личное наше горе не может заслонить от нас мучений нашего народа, о которых ни один писатель, ни один художник не сумели еще рассказать миру.

Ведь надо помнить, что огромные пространства нашей земли, сотни тысяч жизней наших людей захвачены врагом, самым жестоким из тех, что знала история. Предания древности рассказывали нам о кровопролитных нашествиях гуннов, монголов и других диких племен. Все это бледнеет перед тем, что творят немецкие фашисты в войне с нами. Я видел своими глазами дочиста сожженные станции, хутора моих земляков - героев моих книг, видел сирот, видел людей, лишенных крова и счастья, страшно изуродованные трупы, тысячи искалеченных жизней. Все это принесли в нашу страну гитлеровцы по приказу своего одержимого манией крови вождя.

Эту же судьбу гитлеризм готовит всем странам мира -и вашей стране, и вашему дому, и вашей жизни.

Мы хотим, чтобы вы трезво взглянули вперед. Мы очень ценим вашу дружескую бескорыстную помощь. Мы знаем и ценим меру ваших усилий, трудностей, которые связаны с производством и особенно с доставкой ваших грузов в нашу страну. Я сам видел ваши грузовики в донских степях, ваши прекрасные самолеты в схватках с теми, которые бомбили наши станицы. Нет человека у нас, который не ощущал бы вашей дружеской поддержки.

Но я хочу обратиться к вам очень прямо, так, как нас научила говорить война. Наша страна, наш народ изранены войной. Схватка еще лишь разгорается. И мы хотим видеть наших друзей бок о бок с нами в бою. Мы зовем вас в бой. Мы предлагаем вам не просто дружбу наших народов, а дружбу солдат.

Если территория не позволит нам драться в буквальном смысле слова рядом, мы хотим знать, что в спину врагу, вторгнувшемуся в нашу землю, обращены мощные удары ваших армий.

Мы знаем огромный эффект бомбардировки вашей авиацией промышленных центров нашего общего врага. Но война -тогда война, когда в ней участвуют все силы. Враг перед нами коварный, сильный и ненавидящий наш и ваш народы насмерть. Нельзя из этой войны выйти, не запачкав рук. Она требует пота и крови. Иначе она возьмет их втрое больше. Последствия колебаний могут быть непоправимы. Вы еще не видели крови ваших близких на пороге вашего дома. Я видел это, и потому я имею право говорить с вами так прямо.

1943 год

На отдельных участках Западного фронта небольшие группы нашей пехоты вели разведывательные поиски. Разведчиками уничтожено до 200 солдат противника и захвачены пленные.

Из сообщения Совинформбюро

29 июня 1943 г.

Евгений Габрилович

Охотники за "языками"

В полукилометре от переднего окопа, в блиндаже, собирается группа человек в пятнадцать, которая пойдет сегодня ночью в разведку, на захват пленных. Лейтенант Семен Яковлев, юноша двадцати лет, до войны студент Института истории и философии, готовившийся стать историком, поведет группу: он уже год на войне и испытан в подобного рода делах.

Негромкий говор. Бойцы осматривают свои пистолеты-пулеметы, пробуют действие затворов, переключателей, защелок магазинов. Тихий смех в углу это состязаются в остроумии сержант Мельканов и боец Нюбин - два известных в полку остряка.

Двадцать два ноль-ноль. Все готово. Бойцы под командованием Яковлева выходят из блиндажа.