Путь Князя (авторский сборник) - Роман Злотников

– Что случилось? – шепотом спросила она.

– Не знаю, – так же тихо ответил Ирайр, а затем толкнул дверь кельи Волка.

Волк стоял на коленях перед табуретом, на котором лежал раскрытый молитвенник. Судя по сложенному в ногах одеялу и нетронутому матрасу, он вообще не ложился. В руках у него была подушка, которой он заткнул себе рот, отчего стоны, вырывавшиеся из его груди, звучали так приглушенно. Ирайр шагнул вперед и осторожно прикоснулся к его плечу. Волк на мгновение замер, а затем выпустил подушку из зубов и поднял на Ирайра расширенные от невыносимой боли, налитые кровью и почти безумные глаза. Судя по всему, он был весь переполнен этой болью.

– Там… – хрипло начал он неслушающимися, в кровь искусанными губами, – там были дети… Как, как я мог спустить курок?!! – и взревев уже в полный голос он рухнул на пол и забился в жутких судорогах.

– Поднимите его, немедленно, – послышался из-за спины Ирайра властный голос отца Дитера (все они давно уже перестали удивляться тому, что в самый необходимый момент он или брат Игорь всегда оказывались рядом).

– Сейчас! – Ирайр бросился к корчившемуся на полу Волку и попытался ухватить его за руку. Но рука вырвалась из его пальцев с неожиданной силой.

– Быстрее! Это может его убить!

– Да, сейчас! – с отчаянием закричал Ирайр, вцепляясь в сведенную судорогой руку. А проскользнувший в келью Пэрис, как паук, вцепился во вторую.

– Как я мог спустить курок?!! – вновь зарычал Волк. – Как я могу жить с этим?!!

Они выволокли его на улицу, где их уже ждал брат Игорь. Перехватив у них судорожно бьющееся тело, он ловко подтянул обе руки Волка вверх и захлестнул петлей, свешивающейся с вершины столба, так, что Волк повис на руках, касаясь земли только ступнями ног. Привратник отступил назад, разматывая длинный бич.

– Что он делает? – изумленно прошептала Лигда.

– Исторгает своих демонов, – ответил ей отец Дитер. И хотя она спрашивала об одном, а преподобный ответил про другое, Ирайр сразу все понял. Если уж ему приходилось нелегко, разбирая и оценивая всю свою прежнюю жизнь, можно было представить, какие муки выпали на долю Волка… В этот момент привратник нанес первый удар. Он был очень силен. Кожа на спине Волка тут же лопнула, оросив спину фонтаном крови, а тело выгнулось дугой. Но, похоже, этот удар каким-то образом сумел снять судорогу. Все замерли. Волк несколько мгновений висел молча, лишь тяжело дыша, а затем хрипло попросил:

– Еще…

Брат Игорь откинул бич и ударил еще, с не меньшей силой. И спину Волка пересекла еще одна окровавленная полоса.

– Еще, – просипел Волк. И новый удар.

– Еще!

– Нет, – раздался голос отца Дитера.

Волк, повисший на руках, извернулся и умоляюще посмотрел на преподобного.

– Еще, – страдальчески прошептал он.

– Нет, – повторил отец Дитер, – дальше ты должен бороться сам. И единственное, чем я могу тебе помочь, так это напоминанием. Помни – ты должен искупить все зло, которое совершил. Ибо оставить это искупление другим будет самым презренным малодушием…

На следующее утро о занятиях, которыми их мучил брат Игорь, не могло быть и речи. После того, что случилось ночью, Волк еле передвигался. И если остальные были в лучшей физической форме и чувствовали себя явно заметно лучше (хотя до обычного состояния и им было далеко), то эмоционально все чувствовали себя так, будто их самих исхлестали плетью. Прошедшая ночь оставила у всех в душе глубокие раны. Хотелось надеяться, что во благо.

Сразу после завтрака отец Дитер велел им собраться у своей скамейки. Некоторое время все сидели молча, ожидая, пока преподобный начнет говорить, и все еще переживая то, что случилось ночью. Отец Дитер также молча смотрел на них. И какие мысли в этот момент были в его голове – никто не мог даже предположить…

– Самая могучая сила, которая имеет место быть в нашей вселенной, – начал преподобный спустя некоторое время, – это сила Творца, того, чьей волей было создано все сущее. И она до сих пор переполняет нашу вселенную, позволяя ей существовать. Нет, не множиться или преобразовываться, все это делают более простые механизмы типа внутриядерных процессов или, скажем, фотосинтеза, а просто существовать. Быть. У человека, как потомка долгой череды простого развития, основа которого создана из обычной материально-животной «глины», нет органа, антенны, которая была бы способна настраиваться на эту силу, вступать с ней в резонанс, черпать ее, столь щедро разлитую в этом мире. Но… и именно это делает нас теми, кто может стать «по образу и подобию», мы можем ее создать. И этим исполнить свое предназначение, став истинными властелинами этого мира, подставив свои плечи под бремя владения и созидания его.

Отец Дитер сделал паузу и окинул их внимательным взглядом. Ирайр сидел не шевелясь, жадно впитывая все, что он говорил, но не просто впитывая, а соизмеряя услышанное с тем, что успел узнать и почувствовать сам – и здесь, в монастыре, и раньше, за всю свою пока еще не столь долгую жизнь. Ибо разве не этому учил их отец Дитер?

– Многие знают, – продолжал преподобный, – а если и не знают, то догадываются об этой возможности. И именно на этом знании, скорее всего, полученном путем откровения, и основано большинство религий. В разных религиях она названа по-разному – нравственный закон, карма, божественная чистота… мы же называем ее душой. Ибо человек при рождении получает от Господа всего лишь зерно души, которое он может развить, раскрыть и превратить в цветок небывалой, немыслимой красоты, полностью воплотив предначертанное. А может, наоборот, безжалостно обрывая малейшие побеги смирения, любви, сострадания, милосердия, покрыть его еще большей шелухой, по существу, умертвив этот дар Его и так и оставшись пусть и обладающим разумом, но всего лишь животным. И в этом как раз и состоит цель того, кого мы считаем Врагом рода человеческого. Потому-то, не жалея своих сил и возможностей, а нам тяжело даже представить их границы, он творит и преобразует мир людей, заставляя его все более и более изменяться в направлении, при котором человек… вернее всего, лишь зародыш человека, существо с нераскрытым зерном души, уходит с пути истинного величия, заменяя его иллюзией животно-жизненного успеха. Враг поощряет внесение в мир людей все большей и большей мишуры, застилающей глаза, становящейся для обычных людей явственным и вещественным признаком жизненного успеха, то есть того единственного успеха, который они могут увидеть и понять. И все больше и больше людей увлекаются погоней за этой внешней мишурой, уже даже не пытаясь заняться своей душой, не имея времени, не имея желания и досадливо отмахиваясь, когда те, кто знает, как на самом деле устроен этот мир, пытаются им рассказать, что они с собой творят. Ибо, еще раз повторю, в их представлении, именно мишура и есть зримый и вещественный пример настоящего жизненного успеха. А все остальное – чушь и блажь для простаков. Они даже не подозревают, что пляшут под дудку Врага и, следуя этим своим вроде как совершенно простым, естественным и прагматичным, но совершенно нечеловеческим устремлениям, не только отдают эту вселенную во власть Лукавого, но и замыкают себя всего лишь в границах тварного мира. Ибо не создавший, не раскрывший, не воспитавший в себе душу – не спасется. То есть не сможет продолжить свое существование там, за пределами своего материального тела. А именно там и лежит вечность, истинное время существования человека. Ибо если соотнести срок, отпущенный человеку здесь, в материальном мире, и тот, что лежит за его пределами, то ограничивая себя лишь первым, мы… убиваем себя еще зародышем, эмбрионом. Даже не успев не то что родиться, но и превратиться в маленького человечка, зреющего в материнской утробе.