Том 9. Лорд Бискертон и другие - Пэлем Вудхауз

— Позволь мне сказать одну любопытную вещь, Джордж. Помнишь тот день, когда ты возил Энн на ленч в ресторан «Беркли»?

— Ну и что?

— В тот вечер я случайно встретила леди Венейблс, и она спросила меня, кто тот молодой человек, с которым Энн ехала по Пиккадилли. Она сказала, что ей он незнаком, а она всех знает в Лондоне.

— Что?

— Очень симпатичный мужчина, сказала она, с мужественным, открытым лицом. Она уверена, что никогда раньше его не видела. А леди Венейблс дает столько вечеров, чтобы выдать замуж бедняжку Харриет, что не осталось ни единого холостяка, которого она не видела хотя бы мельком. Так что мужчина, с которым видели Энн, в самом деле никому не известен, и он может быть кем угодно, хоть твоим жеребцом-победителем, например.

Лорд Ходдесдон мерил шагами гостиную. Внезапно он сел.

— У меня мурашки по спине забегали, Вера!

— Извини. Я просто делюсь мыслями.

— А Годфри якобы валяется в постели со свинкой! Что же делать?

— Прежде всего надо повидаться с Годфри и объяснить ему, какому риску он подвергает свою помолвку. Я считаю, кредиторы не кредиторы, а ему следует немедленно вернуться в город.

— Как же он вернется? Энн думает, что он прикован к постели.

— Он мог бы сказать, что доктор поставил неправильный диагноз. Свинку на первых порах легко спутать с массой других болезней. Может, это флюс, к примеру.

— Воспаление лицевых мышц, — вдохновенно подхватил лорд Ходдесдон.

— Тоже хорошо.

— А как же быть с этими ребятами, которые хотят притянуть его к суду?

— Это можно уладить. Кстати, теперь, когда они знают, что он обручился с дочкой миллионера…

— Да-да.

— Во всяком случае, ему надо, не откладывая, связаться с Энн. Пусть хотя бы напишет ей. Надо надеяться, если она будет получать от него письма, это поможет. Я думаю, ему лучше всего поехать в Париж, а потом и она могла бы туда отправиться.

— А деньги где взять?

— Я улажу.

— Ты? — с надеждой спросил лорд Ходдесдон. — Ну, раз так…

— Но, — твердо сказала леди Вера, — я сказала, что достану денег, чтобы послать Годфри в Париж. Субсидировать тебя, Джордж, я отказываюсь.

— Мне всего-то и надо двадцать фунтов.

— Покидая этот дом, ты будешь по-прежнему в них нуждаться.

— Это так мало, — жалобно проговорил лорд Ходдесдон, — двадцать фунтов.

— Это ровно на двадцать фунтов больше, чем ты можешь получить от меня, — непреклонно ответила сестра.

— Ладно, — сказал брат. — Ладно. За спрос денег не берут, так ведь? Что плохого в том, чтобы попросить взаймы у родной сестры?

— Ничего плохого, Джордж. Всегда рада тебя выслушать, — сказала леди Вера. — Не стесняйся, проси. В любое время, как только тебе понадобятся деньги, можешь адресоваться ко мне. Но ты их, разумеется, не получишь.

Лорд Ходдесдон подергал себя за усы.

— Итак, возвращаясь к нашим баранам, я, по-твоему, должен поехать к Годфри?

— Полагаю, это сейчас главное. Энн очень импульсивная девушка, как бы нам не опоздать.

— Не говори так, Вера, — раздраженно сказал лорд Ходдесдон. — Я вижу, тебе доставляет удовольствие ковыряться в открытой ране. Ну ладно. Придется ехать за город. Или письмо написать?

— Нет. Ты очень скверно выражаешь свои мысли на бумаге. Он не поймет, как все серьезно. Немедленно отправляйся в Вэлли Филдс и встреться с ним лично.

— А деньги на такси?

— Какое такси? — спросила леди Вера.

Она отыскала железнодорожное расписание и стала проворно перелистывать странички. Лорд Ходдесдон наблюдал за ее действиями с растущим неудовольствием. У него было свое, старомодно-непоколебимое представление о том, как должна вести себя сестра по отношению к брату, и леди Вера им не соответствовала. На секунду он предался волшебной мечте, в которой фигурировала сказочная сестра, обладавшая такими достоинствами, как крупный банковский счет, чековая книжка и глубокая привязанность к брату, — и тут же был выведен из этого приятного состояния металлическим звуком ее голоса.

— «Регулярные поезда с вокзала Виктория», — зачитала она. — Так что не задерживайся. И, пожалуйста, ничего не перепутай. Билет первого класса стоит один фунт и пенни.

— С чего это ты так расщедрилась? — с горечью спросил лорд Ходдесдон. — Почему бы тебе не отправить меня третьим?

— Ни в чем себе не отказывай, Джордж, — в тон ему ответила леди Вера. — За билет ты заплатишь сам.

Красоты Вэлли Филдс, с первого взгляда пленившие его сына и наследника, произвели на шестого графа Ходдесдона гораздо меньшее впечатление. Мировоззрение лорда, с самого начала экспедиции принявшее мрачновато-желчный оттенок, ничуть не изменилось, когда он достиг места назначения. Сойдя с поезда, он сразу невзлюбил Вэлли Филдс. Узнав у носильщика на перроне дорогу к Малберри-гроув, лорд Ходдесдон направился туда, полный черных мыслей.

Берри Конвей, находясь в самой лучшей форме, мог одолеть расстояние от Малберри-гроув до станции Вэлли Филдс примерно за восемьдесят три секунды. Лорд Ходдесдон, не такой быстрый ходок, покрыл указанное расстояние за более длительное время. Но так или иначе, делая частые остановки, чтобы, сняв котелок, вытереть платком пот со лба, потому что день выдался жарковатый, лорд Ходдесдон в конце концов достиг Бенджафидд-роуд, на углу которой расположился паб, произведший столь благоприятное впечатление на лорда Бискертона в день его прибытия. Случилось так, что в этом самом месте его отец начисто забыл инструкции, полученные на станции, и понял, что заблудился.

На самом деле от угла, где стоял сейчас лорд Ходдесдон, До «Заводи» было рукой подать. Не догадываясь об этом, он озирался, ища взглядом, у кого бы спросить дорогу, и взгляд его упал на человека в кепи, подпиравшего могучим плечом стену паба. Незнакомец задумчиво посасывал пустую трубку и рассматривал приближавшегося к нему лорда Ходдесдона с явной неприязнью. По-видимому, неприязнь вызвал серый котелок как знак классового превосходства.

Самое сложное в жизни большого города — система правил, регулирующих выбор подобающего головного убора для каждого случая. На Бонд-стрит или Пиккадилли котелок — это шик, это комильфо, это последний крик. В Вэлли Филдс, всего лишь в нескольких милях от центра Лондона, это — атрибут чужака, можно даже сказать, неприятеля. Королевская свита на скачках в Аскоте могла бы восхититься шляпой лорда Ходдесдона. Человек в матерчатом кепи видел в ней почти что личный вызов. Как будто этот серый котелок унижал его мужское достоинство.

Таким образом, между лордом Ходдесдоном и человеком в кепи с самого начала установились отношения, которые трудно было назвать взаимной симпатией.

— Мне надо пройти на Малберри-гроув, — заявил лорд Ходдесдон.

Незнакомец, не переменив позы, скосил на него горящий глаз. Молча посмотрел. Потом коротко кивнул.

— Это недалеко, — наконец сказал он.

Лорд Ходдесдон попытался уточнить информацию.

— Не могли бы вы показать мне дорогу к Малберри-гроув? Глаз вторично совершил круговращение в орбите. Он ощупал лорда Ходдесдона с головы до пят и с ног до головы. Достигнув головы, глаз остановился.

— Что это у тебя за штуковина на голове? — холодно спросил незнакомец. — Чудная какая-то штуковина.

Лорд Ходдесдон не был расположен к дискуссии о шляпах. Несмотря на светившее солнышко, мир по-прежнему казался ему мрачным. С тех пор, как он вышел за порог дома леди Веры, его не покидало беспокойство.

— Какое вам дело до моей шляпы! — отчужденно ответил он.

Но незнакомца эта тема, видимо, сильно занимала. Он прямо зациклился на ней.

— Вы, клерки из Сити, чтой-то последнее время совсем зарвались, — неодобрительно сказал он. — Тошнит от вас. Вот в Москве такого не увидишь. И в Ленинграде тоже. Буржуи, вот вы кто с вашими шляпами-котелками. Знаешь, что бы с тобой в Москве сделали? Кто-нибудь — может, даже Стейлин — подошел бы к тебе и спросил: «А чой-то ты, буржуй, разгулялся тут в своей шляпе?» — и как…

Лорд Ходдесдон, не дослушав, поспешил прочь. Вероятно, он лишил себя ценной информации насчет московских обычаев, зато освободился от общества человека, которого не смог бы назвать своим другом. Напротив паба сидел на корточках и полоскал руки в канаве мальчишка, к которому он и обратился с вопросом.

— Как пройти к Малберри-гроув, дружок? — спросил лорд Ходдесдон довольно приветливо для человека, у которого в груди бушевала ярость, а давление подскочило выше нормы. — Буду весьма обязан, если подскажешь.

На этот раз вежливость нашла отклик. Дружок перестал полоскать пальцы в воде и ткнул в нужную сторону.

— Ступайте туда, сэр, и первый проулок налево, — учтиво ответил он.

— Спасибо, — сказал лорд Ходдесдон. — Спасибо. Спасибо.