Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

Если сопоставить те черты, какими характеризуется личность Кодратапророка, с теми данными, какие сообщает Евсевий относительно Кодрата-апологета, то окажется, что тождество их представляется в высшей степени вероятным: как тот, так и другой получают предикат апостольского ученика, и, следовательно, оба принадлежат одному и тому же времени; не встречает никаких затруднений и предположение, что апологет Кодрат был родом из Малой Азии. В этом отношении весьма важно обратить внимание на то, что пребывание в живых воскрешенных Спасителем из мертвых засвидетельствовано еще малоазийцем Папием Иерапольским[323]; следовательно, это было малоазийским преданием. Оба они также известны были как писатели, потому что и о Кодрате пророке и евангелисте Евсевий упоминает только потому, что он поставил своей целью назвать поименно епископов, миссионеров и учителей первого после апостолов поколения, от которых остались сочинения, свидетельствующие о том, что они продолжали дело апостолов в проповедании Христа. Если же обратить внимание на то, как Евсевий в IV, 3 своей «Церковной истории» вводит речь об апологете Кодрате, не считая необходимым ближе характеризовать его и ограничиваясь только простым указанием имени его как личности, о которой уже раньше известно было читателям его произведения, именно — из III, 37, если, далее, принять во внимание ясный порядок речи Евсевия начиная с III, 37 до IV, 3, где намеченное в III, 37 сочинение Кодрата совершенно естественно называется только в IV, 3, когда необходимо было говорить о вступлении на престол Адриана, которому представлена была апология Кодрата, то нельзя будет сомневаться, что Евсевий считал пророка и апологета Кодрата за одно и то же лицо и что он высказывал это не как свое предположение, но как несомненный для него факт[324]. Необходимо, впрочем, сказать, что это мнение о тождестве апологета Кодрата с соименным пророком — не общепризнанное: некоторые исследователи отстаивают тот взгляд, что Евсевий говорит о трех различных носителях имени Кодрата — пророке, апологете и епископе Афинском[325].

Время жизни Кодрата и написания им апологии

Относительно времени жизни Кодрата можно говорить только на основании приведенного у Евсевия отрывка из его апологии, где он удостоверяет, что некоторые из исцеленных и воскрешенных Спасителем дожили до его времени (IV, 3). Здесь нет необходимости предполагать, что Кодрат разумеет время написания апологии, хотя мы и имеем другое свидетельство, принадлежащее Папию, что воскрешенные Христом из мертвых жили до Траяна[326]; вероятно, Кодрат разумел вообще время своей жизни, может быть, из последней трети I в. Между исцеленными и воскрешенными Спасителем было несколько лиц юношеского возраста: 12-летняя дочь Иаира (Лк. 8:42; Мк. 5: 42; Мф. 9: 24: το κοράσιον — девочка), дочь хананеянки (Мк. 7: 25-30: θυγάτριον — дочка), бесноватый отрок, которого не могли исцелить апостолы (Мк. 9: 24: παιδίον — ребенок), сын капернаумского царедворца (Ин. 4: 51: παις — мальчик), сын наинской вдовы (Лк. 7: 14: νεανίσκος — юноша) и т. д. Мы не располагаем достоверными свидетельствами о дальнейшей судьбе исцеленных и воскрешенных Спасителем, — все они могли умереть, не выходя из пределов Палестины; но и в таком случае Кодрат мог иметь достоверные известия о них: самовидцы евангельской истории, переселившиеся в Малую Азию или приходившие сюда из Палестины, для подтверждения своих повествований о делах Спасителя могли присоединять, что тот или другой, об исцелении или воскрешении которого они рассказывали, еще находится в живых в Палестине или в другом месте. На основании сказанного можно принять, что Кодрат, родившись даже около 60 г. I в., мог утверждать то, что мы находим в отрывке его апологии. А в таком случае, в особенности если Малая Азия, где он позднее жил и действовал, была его родиной, то в юности он мог иметь достаточно поводов войти в близкое общение с мужами из круга апостолов. Что он был учеником апостолов — этого не видно из сохранившегося отрывка его апологии, но нет ни малейшего основания не доверять Евсевию, который читал апологию Кодрата в полном виде.

В армянском переводе «Хроники» Евсевия представление апологии Кодрата императору Адриану отнесено к 2140 г. от Авраама, т. е. к 124 г. нашей эры (в одной рукописи — к 2141 = 125 г.); в латинском переводе блж. Иеронима указан 2142 = 126 г. Но при этом как в «Хронике», так и в «Церковной истории» Евсевия ясно выражено, что не только апология Кодрата, но и апология Аристида, афинского философа, представлены были одному и тому же императору, именно — Адриану; между тем открытие сирийского перевода апологии Аристида показывает, что утверждение Евсевия относительно адресата этой апологии неправильно или, по крайней мере, сомнительно: судя по надписи сирийского перевода, эта апология обращена была не к Адриану, а к его преемнику — Антонину Пию (138-161 гг.). Но предполагаемая ошибка Евсевия в этом пункте не дает основания допускать такую же ошибку его и в отношении к апологии Кодрата: в одном случае Евсевий мог иметь более точные сведения, чем в другом, и сам Евсевий ясно указывает, что апологию Кодрата он имел в руках, когда вносил в свое сочинение сведения о ней, тогда как одновременно с этим он, по крайней мере, намекает, что с апологией Аристида он знаком не на основании собственного чтения ее (Hist. eccl. IV, 3); поэтому указание на то, что апология Кодрата предназначена для Адриана, основывалось на самой апологии. С этим согласны и другие указания относительно времени Кодрата. Но если можно говорить с уверенностью, что апология адресована Адриану, то, с другой стороны, должно согласиться, что нельзя твердо установить года и места представления ее императору. Несомненно, что Иероним уже верил, что Кодрат представил свою апологию императору, пользуясь его пребыванием в Афинах (De vir. ill. 19), а в новейшее время для определения даты представления апологии привлекали еще засвидетельствованный факт, что Адриан проживал в Афинах от осени 125 до лета 126 г. и от начала лета 129 до весны 130 г.[327] Однако предположение, что представление апологии последовало в Афинах, имеет в своем основании отождествление апологета Кодрата с афинским епископом Кодратом, и если это отождествление невозможно, то вместе с основанием рушится и возведенное на нем здание. Если указывают на то, что Евсевий в своей «Хронике» непосредственно перед заметкой о представлении апологии говорит о пребывании Адриана в Афинах, то это обстоятельство совершенно не требует устанавливать между двумя фактами указанную связь; напротив, в словах «Хроники» Codratus apostolorum auditor et Aristides nostri dogmatis philosophus Atheniensis находят[328] указание на то, что Кодрат не жил в Афинах, так как только Аристид назван афинянином. Если признать обоснованным отождествление апологета Кодрата с пророком Кодратом, — а этому мнению нельзя отказать в значительной степени вероятности, — то апологет Кодрат должен быть малоазийцем. Нельзя также утверждать, что апология была представлена императору лично. Если Евсевий говорит, что она была обращена к императору и представлена ему (τούτω Κοδρατος λόγον προσφώνησες άναδίδωσιν άπολογίαν), то последнее могло и не иметь достаточных оснований: из самой апологии можно было только вывести заключение, что автор ее имел намерение представить ее императору или поставил его имя в адрес апологии; но в данном случае, как и в других, мы не знаем, возможно ли было автору такой апологии представить ее императору. Намерение, с каким Кодрат писал свою апологию, может только доказывать, что обстоятельства открывали место для надежды представить ее императору и что, следовательно, последний находился в легко достижимой для него близости. Если это так и если родиной и местом деятельности Кодрата была асийекая провинция (может быть, согласно греческим минеям — Магнезия), то одно из путешествий императора Адриана в эту провинцию могло дать повод Кодрату написать обращенную к нему апологию, вызванную несправедливыми притеснениями христиан в ближайшее к этому время. Так как твердо установлено, что император Адриан в Малой Азии был в 123 и осенью 129 г., то на один из этих годов падает и написание апологии Кодрата.

Евсевий в «Хронике» (по армянскому переводу) к 2140 г. от Авраама сообщает, что апологии Кодрата и Аристида, будучи представлены императору Адриану, в связи с благожелательным заступничеством за христиан Серения Граниана, вызвали благоприятный для христиан эдикт императора, чтобы без какой-либо вины и предъявленного обвинения их не осуждали (ut sine ullo damno et ineusatione non damnarentur). Но в «Церковной истории» Евсевий не указывает этой прагматической связи между апологиями и указом Адриана на имя Минуция Фундана.

Замечания о содержании апологии; свидетельства о ней древности