100 великих памятников - Дмитрий Самин

Четверо из шести выживших Муров, включая Генри, стали учителями. Генри поступил в среднюю школу в Каслфорде. Там ему встретился удивительный молодой педагог Элис Гостик, которая помогла ему развить ещё незрелый талант художника. Свидетельством бесконечной благодарности за оказанную помощь является регулярная переписка скульптора с его бывшей учительницей до самой ее смерти пятьдесят лет спустя.

До Первой мировой войны он короткое время работал преподавателем в обычной школе. Во время войны Мур участвовал в битве при Камбре в 1917 году. Он был отравлен газами и пролежал два месяца в госпитале в Англии.

После окончания войны Генри сделал свой жизненный выбор и, не откладывая в долгий ящик, осенью 1919 года поступил в художественный колледж в Лидсе. В 1921 году Мур получает стипендию для обучения в Королевском колледже искусства в Лондоне. Уже в те годы Мур пробовал сам рубить камень. Не пренебрегал он и рисунком, который не менее эффективно, хоть и по-другому, выверяет, насколько точно художник воспринимает форму. Мур знал работы Бранкузи, Модильяни, Годье-Бржуска и был к тому же поклонником двух английских скульпторов: Якоба Энстайна и Эрика Джилла. В конце 1924 года Королевский колледж дал Муру стипендию для путешествия в Италию. Работы мастеров эпохи Ренессанса оказали на Генри большое влияние. В 1925 году, вернувшись из поездки, он начинает преподавать на скульптурном отделении Королевского колледжа искусства. В 1928 году состоялась его первая персональная выставка, вызвавшая разнообразные критические отклики. Вскоре Мур получил первый публичный заказ на фигуру для фасада здания нового управления лондонской подземки.

В июле 1929 года он женится на Ирине Радецкой. Его жена родилась в Киеве в 1907 году, училась в балетной школе в Москве. В 1917 году произошли исторические события, которые потрясли не только Россию, но и весь мир. Отец Ирины был убит, мать свою она потеряла. В 1919 году Ирина покинула Россию и воссоединилась с матерью, оказавшейся к этому времени в Лондоне.

Лондонская выставка Мура в 1930 году в Галерее Лестер вызвала неоднозначные отклики со стороны критики. Некоторые, из более просвещенных, приветствовали ее, но очень многие буквально злобствовали и даже требовали отстранить Мура от преподавания: «Работы Мура — это угроза, от которой мы должны защитить студентов Королевского колледжа».

Исследователь творчества скульптора Джайлз Оти: «Существует мнение, что ранние работы Мура испытали на себе эмоциональное влияние скульптуры ацтеков. Жесткость и простота формы в ацтекских скульптурах была открытием для него. Натурализм как таковой никогда не привлекал Мура, и, тем не менее, в своих работах он никогда не упускал из виду «тему». Все последующие скульптурные открытия Мура служили скорее экспрессивным, чем формальным целям, своеобразному усилению и очищению эмоционального заряда. Мур никогда сознательно не пропагандировал идею автономии искусства — на Западе это называют «искусством для искусства».

Другими словами, скульптура Мура никогда не стремилась уйти от общего эстетического опыта, как это делает западный авангардизм в основной своей массе. Наоборот, Мур исходил из идеи этического видения, которое реализовал средствами новой эстетики».

Его величественная скульптура «Две формы» 1936 года — это потомок «Поцелуя» Бранкузи во втором поколении. Более абстрактные и изящные по своим очертаниям, они тем не менее — «личности», хотя даже образами их можно назвать только условно. От этой семейной группы Мура веет такой же таинственностью, отчужденностью, как от монолитов Стоунхенджа, произведших на скульптора неизгладимое впечатление.

Мур глубоко любил пейзажи Англии. Пасторальный идеализм является центральным элементом мироощущения романтизма, которым проникнуто все английское искусство, начиная с Гейнсборо, Самуэля Пальмера, Констебла и Тернера.

Но такое явление, как пейзажная скульптура в прямом смысле слова, невозможно. Точно так же как не существует импрессионистичной скульптуры. Однако Мур сумел использовать и пейзаж и небо в качестве дополнительных выразительных элементов. Его уникальный сквозной прорыв формы позволил исследовать не только внешние, но и внутренние поверхности, что дало возможность привязать скульптуру к окружающей среде. Иначе говоря, благодаря прорыву формы Мур значительно увеличил скульптурный объем, а тем самым и степень потенциального интереса к скульптуре — и одновременно добился того, что и пейзаж, и небо присутствуют не только вокруг его фигур, но и пронизывают их. Мур заранее продумал, как и где должны стоять его работы «Полулежащая фигура» (1938) и «Лежащая фигура» (1939). Свой скульптурный архетип «мать-земля» Мур неразрывно связал с землей благодаря очень простому приему: земля видна сквозь фигуру.

Мур мало работал с мужской фигурой до войны 1939 — 1945 годов, когда сделал серию рисунков шахтеров. Созданные им впоследствии «Воин со щитом» (1953 — 1954) и «Сраженный воин» (1956 — 1957) оказались наименее убедительными во всем его творчестве. Мужское начало, агрессивность, движение в любой форме не являются естественным элементом экспрессивной системы Мура.

Начиная с матери, женщины занимали особое место в жизни скульптора. Для Мура понятия «женщина», «материнство» являются святыми. Неудивительно, что лучшие работы скульптора посвящены женщинам. Такова его работа «Полулежащая фигура» (1938).

«В юности Генри часто растирал матери спину мазью, — пишет Джайлз Оти, — чтобы снять болевые ощущения от артрита, который она приобрела в результате многолетней работы прачкой. Таким образом, первое восприятие формы у Мура было тактильным, визуальное пришло потом. Его последующее увлечение женской формой можно также частично объяснить жизненным опытом. Лежащая женщина, мать и дитя стали основными, повторяющимися темами в творчестве Мура. Со студенческих лет Муру нравилось естественное качество камня, его истинность, и именно в мексиканской скульптуре, а не в негритянской, Мур открыл для себя ту примитивную напряженность материала, на которую откликнулась его душа».

Мур хочет пробудить в зрителе интенсивное чувство уникальности объекта, сотворенного магией человеческой руки. «Полулежащая фигура», как и другие статуи Мура, возникла не из разглядывания натурщиков, а из созерцания камней. Скульптор хотел что-то «извлечь» из камня — и не сокрушающей силой резца, а силой «вчувствования», угадывания «желаний» самого камня. Если в нем проступал намек на человеческую фигуру — прекрасно, но и в ней должна сохраниться природа валуна, его изначальная тяжесть. Мур намеревался не сотворить женскую фигуру из камня, а разглядеть ее в камне.

Скульптор постоянно напоминает о природе своими пластическими метафорами. Древностью, благородным величием и мощью противоборства веет от этих скульптур. Современник, ещё сохранивший способность воспринимать язык пластики, ощущает здесь дыхание самой вечной природы, испытывает духовный подъем.

«Полулежащая фигура», как и большинство произведений Мура, воплощает образ неких органических тел и их органику, телесность, округлость, массивность. Скульптура Мура отличается мощной пластической энергией.

Генри Мур считал: «Простота примитивного искусства происходит от сильного и непосредственного чувства. Примитивная скульптура и сегодня полна смысла, как и в день, когда она была создана. Наиболее важная особенность, общая для всех примитивных искусств, — их активная витальность. Скульптура не была для них академической деятельностью, но способом выражения своих убеждений, надежд и страхов».

В послевоенные годы в произведениях скульптора появляются новые мотивы — например задрапированные фигуры. Его огромные лежащие женские торсы, в которых нашли отражение формы окружающего пейзажа — округлые холмы, долины, склоны, — часто расколоты на отдельные элементы, как бы следуя историческим колебаниям самой земли.

Вторая половина жизни скульптора была отмечена растущей международной известностью. В последние годы Мур все больше полагался на своих помощников, хотя буквально до конца жизни каждый день работал над новыми проектами в своей мастерской.

Мур своей скульптурой как бы вносит в иллюзорное пространство города с исключенной из него естественной природой символ ее вечного присутствия. И недаром деревья, вода, естественная каменистая почва, оставленные возле его скульптур, так органично вписываются в пространство города.

В иллюзорном пространстве современного города небоскребов может существовать либо декоративная скульптура чрезвычайно острых экспрессивных средств выражения, либо повышенной объемной выразительности, как у Мура. Ее экспрессия, мощная энергия обеспечивают ей значение своеобразного модуля — средства связи человека с городским пространством. Особенно хорошо сочетается с иллюзорным пространством города изменчивость, неопределенность, эфемерность декоративной скульптуры.