Исход (Том 2) - Стивен Кинг

Ларри кивнул:

— Да, и не только потому, что он член Комитета. Он ведь к тому же и начальник полиции.

Франни встревоженно взглянула на него. Действительно, она впервые подумала о том, что эта экспедиция может окончиться для Гарольда тюрьмой. Да и они собирались тайно проникнуть в чужой дом и обыскать его.

— Ужасно, — проговорила она.

— Да, не так уж хорошо, — согласился Ларри. — Ты хочешь отказаться от нашей затеи?

Франни долго думала, затем отрицательно покачала головой.

— Хорошо. Думаю, нам в любом случае необходимо все выяснить.

— Ты уверен, что они оба ушли?

— Да. Я видел, как Гарольд рано утром ехал на работу. А все работающие на электростанции были приглашены заранее на пробный пуск.

— Ты уверен, что Надин ушла?

— Было бы чертовски забавно, если это не так.

Франни согласно кивнула.

— Да, кстати. Стью говорил, что они надеются обеспечить электричеством большую часть города к шестому сентября.

— Это будет великий день, — сказал Ларри и подумал, как было бы здорово сесть в каком-нибудь зале с огромной гитарой и с еще большим усилителем и сыграть — что-нибудь очень длинное и простое — на полную громкость. Возможно, «Глорию» или «Прогулку с собакой». Все равно что, только не «Детка, можешь ты отыскать своего мужчину?»

— Возможно, — согласилась Франни, — однако нам следует придумать что-нибудь для прикрытия на всякий случай.

— Может быть, — усмехнулся Ларри. — Скажем, что проводим подписку на журнал, если кто-нибудь из них вернется, а?

— Ха-ха, Ларри.

— Можно сказать, что мы пришли сообщить ей то, что ты, только что рассказала мне об электричестве. Если она дома.

Франни кивнула:

— Неплохо.

— Не обманывай себя, Франни. Она не отбросит подозрений, даже если мы скажем, что только что явился Иисус Христос и теперь он прогуливается по гребню плотины.

— Если она чувствует себя в чем-то виновной.

— Да, если ее совесть нечиста.

— Пойдем, — после минутного раздумья сказала Франни. — Пора.

Но истории прикрытия не потребовалось. Продолжительный стук сначала в парадную, а затем и в заднюю дверь убедил их в том, что дом Гарольда Лаудера пуст. Это было отлично — чем больше Франни думала над выдуманной ими причиной, тем неубедительнее она ей казалась.

— Как ты проникла сюда в прошлый раз? — спросил Ларри.

— Через подвальное окно.

Они обошли дом, и Ларри безрезультатно подергал окошечко, пока Франни стояла на страже.

— Возможно, — сказал он, — но теперь оно закрыто.

— Нет, его просто заклинило. Дай я попробую. — Но и она не добилась большего успеха. Вскоре после ее прошлого проникновения сюда Гарольд очень тщательно стал закрывать все окна и двери.

— И что же нам теперь делать? — спросила Франни.

— Давай разобьем.

— Ларри, но он же увидит.

— Ну и пусть. Если ему нечего скрывать, он подумает, что это просто какие-то сорванцы развлекались, разбивая окна в пустующих домах. Дом действительно кажется опустевшим, ведь шторы везде опущены. А если ему есть что скрывать, это очень обеспокоит его, а ведь он заслуживает того, чтобы поволноваться. Правильно?

Франни сомневалась, но не стала останавливать его, когда Ларри снял рубашку, обернул ею руку и выбил подвальное окно. Звякнуло стекло.

— Вот так. — Ларри проскользнул внутрь и повернулся, чтобы помочь ей. — Будь осторожна, детка. Никаких ошибок в подвале Гарольда Лаудера, пожалуйста.

Ларри подхватил ее и опустил на пол. Они вместе осмотрели комнату. Набор для игры в крокет. Настольный хоккей с разбросанными на нем моточками разноцветных проводов.

— Что это? — спросила Франни, подбирая один из моточков. — Раньше здесь этого не было.

Ларри пожал плечами:

— Возможно, Гарольд изобретал мышеловку.

Ларри поднял стоявшую под столом коробку. На крышке была надпись: «ПЕРЕНОСНАЯ РАЦИЯ КЛАССА ЛЮКС. БАТАРЕЙКИ В НАБОР НЕ ВХОДЯТ». Ларри открыл коробку, но уже по весу было ясно, что она пуста.

— Конструировал рацию вместо мышеловки, — сказала Франни.

— Нет, это не нужно собирать. Это ведь продавалось в собранном виде. Возможно, он что-то усовершенствовал. Это так похоже на Гарольда. Помнишь, что говорил Стью о подобных передатчиках, когда он, Гарольд и Ральф разыскивали матушку Абигайль?

Франни кивнула, но все равно эти обрывки проводов продолжали смущать ее.

Ларри опустил коробку на пол и сказал то, что позже он посчитает самым ошибочным утверждением в своей жизни:

— Это не важно. Пойдем.

Они поднялись по лестнице, но на этот раз дверь наверху тоже была закрыта. Франни вопросительно посмотрела на Ларри, и тот пожал плечами:

— Мы и так зашли уже достаточно далеко, правильно?

Он несколько раз толкнул дверь плечом, а затем что есть силы ударил ее. Раздался скрежет металла, щелчок, и дверь с треском распахнулась. Ларри поднял с линолеума выпавшую задвижку.

— Я могу вставить это назад, и он даже не догадается. Вот так-то, если рядом с вами слесарь-умелец.

— Зачем? Он же все равно увидит разбитое окно.

— Это так. Но если дверь будет закрыта, он… почему ты улыбаешься?

— Ладно, привинти задвижку обратно. Но как ты собираешься закрыть ее с той стороны?

Ларри подумал, затем произнес:

— Господи, терпеть не могу сообразительных женщин. — Он сунул задвижку в ящик кухонного шкафа. — Давай-ка лучше заглянем под камень.

Они прошли в затененную гостиную. Волнение Франни усиливалось. В прошлый раз у Надин не было ключей. Теперь же, если она вернется, они у нее будут. И если она вернется, то застукает их на горячем. Какая горькая ирония, если первым делом Стюарта в должности начальника полиции станет арест своей женщины за вторжение со взломом в чужой дом.

— Вот этот? — указывая, спросил Ларри.

— Да. Давай побыстрее.

— Не исключено, что Гарольд перепрятал дневник. — Гарольд так и сделал. Это Надин снова положила его под камень. Франни и Ларри не знали этого, но, когда Ларри отодвинул камень в сторону, дневник лежал в углублении. Они не отводили от него глаз. В комнате неожиданно стало очень душно, жарко, темно.

— Ладно, — наконец выдавил из себя Ларри. — Мы что, собираемся любоваться им или все же прочитаем?

— Читай ты, — сказала Франни. — Я не хочу даже притрагиваться к нему.

Ларри достал дневник из углубления и автоматически смахнул с обложки беловатую пыль. Он полистал его. Записи были сделаны особым фломастером «Хардхед», что позволило Гарольду писать тонким мелким почерком — почерком очень скрупулезного человека. Записи не были разбиты на главы. Но слева и справа были поля, такие ровные, что их, скорее всего, провели с помощью линейки.