Судьба начертанная кровью - Даниэлль Л. Дженсен

от Биргера, но ты видела только преимущества, которые давало тебе серебро Снорри. То же самое с Гейром, который мог бы легко сбежать с Ингрид, но отказался потерять свое место в воинском отряде Снорри. В своем эгоизме и жадности вы сами подставили свои шеи под топор и жалуетесь, что это моя вина, когда лезвие грозит опуститься.

― Ты смеешь называть нас эгоистами, маленькая шлюха! ― Она подняла руку, чтобы дать мне пощечину, но тут на ее запястье сомкнулась гораздо более крупная рука.

― Извинись. ― Голос Бьорна был как лед.

― Это ты должен извиниться. ― Мама попыталась вырваться, но хватка Бьорна только усилилась. ― Это ты сделал ее такой. Раньше Фрейя была хорошей и верной женщиной.

― Она и сейчас такая. Просто ты больше не достойна ее верности.

― Неважно, ― ответила я, желая оказаться подальше от нее, прежде чем скажу что-то еще. ― Я ухожу, мама. Пришло твое время прокладывать свой собственный путь в этом мире.

Повернувшись, я направилась к своей лошади, Бьорн шагал рядом со мной.

― Фрейя! — кричала она, пока Бьорн усаживал меня на лошадь. ― Пожалуйста!

Я не оглядывалась.

Глава 31

― Нам нужно спешить. ― Я скакала быстрым галопом по узкой тропе, огибающей фьорд, понимая, что, несмотря на всю мою браваду, мне предстоит принять решение. ― У нас мало времени, чтобы вернуться.

Вместо ответа Бьорн резко остановил своего коня, и тот раздраженно вскинул голову.

― Зачем вообще возвращаться? Это наш шанс сбежать. Мы можем отправиться вниз по побережью и найти торговое судно, идущее на юг, где мы будем недосягаемы для всего этого.

― Чтобы Снорри казнил моего брата-идиота и нерадивую мать? ― Я фыркнула. ― Как бы это ни было заманчиво в данный момент, но нет.

Протянув руку, Бьорн вцепился в поводья моей лошади, не давая мне перевести ее на рысь и уйти от этого разговора.

― Фрейя, я должен тебе кое-что сказать.

― Если это твое мнение о моей семье, то я не хочу его слышать.

― Дело не в твоей семье. Дело в моей. ― Он поднял глаза, чтобы встретиться с моими. ― Предсказание моей матери… оно было не единственным, что она говорила о тебе.

Мое сердце заколотилось, в животе поселилось беспокойство, и я перестала пытаться освободить свою лошадь.

― Что она сказала? И когда?

Почему ты не сказал мне раньше?

― Я… ― Он сглотнул. ― Это было очень давно, когда я был еще мальчиком, но я помню это отчетливо.

― Ты, похоже, многое помнишь о ней очень отчетливо и при этом ничего не рассказываешь, ― огрызнулась я. ― Что она сказала?

Бьорн молчал, и тошнота скрутила мои внутренности. От того, что он мог сказать. И от того, что он вообще скрывал это от меня.

― Она впадала в странные трансы, когда ей что-то говорил Один, ― наконец ответил он. ― Я был с ней наедине, когда ее внезапно охватил один из них. Она сказала мне, что дева щита объединит Горные земли, но десятки тысяч людей будут убиты. Ты будешь ходить по земле, как чума, натравливая всех друг на друга, брата на брата, и все будут бояться тебя.

Его слова поразили меня, и я с трудом восстановила дыхание.

― Все, что она видела, приводило ее в ужас, ― продолжал он. ― Я был молод, и в моей голове засело, что дева щита будет скорее чудовищем, чем женщиной. Даже став взрослым мужчиной, я… именно такой представлял тебя. ― Он отвел взгляд. ― Это не могло быть дальше от истины. Не монстр, а красивая и храбрая женщина, которая спасает рыб и проходит сквозь огонь, чтобы защитить других.

Мои глаза горели, и я быстро моргала, чтобы не дать слезам пролиться.

― Я не говорил тебе, потому что ты не была такой, как описывала моя мать, ― сказал Бьорн. ― Я был уверен, что неправильно запомнил. Или что ты изменила судьбу, и будущее, которое Один показал моей матери, больше не существует, не только тьма и смерть, но и все остальное. Но потом начались испытания, боги спустились на землю, чтобы принять твою жертву, и я больше не мог отрицать, что тебе суждено вести за собой. ― Он глубоко вздохнул. ― Я наблюдал, как ты делаешь выбор, чтобы защитить Халсар, и мне казалось невозможным, что ты станешь чудовищем, несущим смерть и разрушение. Но после взятия Гриндилла…

― Ты решил, что, возможно, я все-таки чудовище. ― Я выдавила эти слова, ужас душил меня.

Бьорн покачал головой.

― Нет. Но Снорри превратит тебя в него, если ты позволишь ему управлять твоей судьбой. Я думал, что, услышав песню Стейнунн, увидев себя такой, ты пойдешь другим путем, но ты просто не можешь избавиться от необходимости защищать куски дерьма, которых ты называешь семьей.

Я вздрогнула. ― Не говори о них в таком тоне.

― Почему нет? — огрызнулся он. ― Несмотря на все, что ты делаешь, все, что ты уже для них сделала, твой брат назвал тебя бешеной сукой. Твоя мать назвала тебя шлюхой. Они не стоят того, чтобы позволять Снорри превращать тебя в чудовище.

Он не ошибался. Но и не был прав.

― Я думал, что когда ты увидишь, как живет твоя мать, ты отвернешься от нее, ― сказал он. ― И хотя я видел, что ты понимаешь, что она наживается на твоей боли, это ничего не изменило. Я видел, как ты слушала ее рассказ о том, как она снова и снова выбирала твоего брата и себя, а не тебя, и снова это ничего не изменило. Ты отказываешься менять свою судьбу.

― И ты решил сделать это за меня? ― Моя кожа покраснела от гнева. ― Потому что не только у меня в жилах течет кровь бога, и не только я могу изменить свою судьбу. Ты тоже можешь это сделать.

― Я бы уничтожил планы богов, если бы это означало избавить тебя от участи, которую предвидела моя мать, ― сказал он. ― Но я хочу, чтобы ты сама решила уйти, Фрейя. Все, что я сделал, ― это предоставил тебе такую возможность.

Хотя я жалела, что он не рассказал мне всю правду раньше, я все равно чувствовала, что мой гнев угасает.

― Я хочу сказать ― да, Бьорн. То, что я увидела