Царь Кровь - Саймон Кларк

Издав глубокий вздох облегчения, я обтер лицо и сказал:

– Он мертв… слава Богу. На этот раз он действительно мертв.

И я повторил это еще раз. И в третий раз. Чтобы убедить самого себя.

Кейт потянула меня за руку, желая отвлечь мое внимание от трупа ради кое-чего другого. Люди с верхней палубы потекли вниз по трапу. Оружие они небрежно несли в руках дулами вниз. Они терли глаза, трясли головами, как будто только что пробудились от глубокого сна. Галлюцинации их оставили. Некоторые оглядывались по сторонам, еще оглушенные эффектом электрического поля, другие с глуповатым недоумением смотрели на останки человека, который называл себя Иисусом, но этих было мало. Почти все глядели на лавину беженцев, текущую к кораблю через горячий пепел.

Они были уже ближе пятидесяти метров. На их лица легла печать изнеможения, убравшая из глаз выражение боли, несмотря на покрытые волдырями босые ноги, на обожженные ядовитым газом легкие. У них был вид почти безмятежный, заставляющий вспомнить иконы святых мучеников. Даже намека на агрессивность не было ни в одном из этих тысяч людей. Единственное, что им было нужно – спасти детей. Только это имело значение.

– Рик! – вдруг неожиданно тихо сказала Кейт. – Они бегут не от газа. Ты видишь истинную причину?

Я покачал головой, продолжая оглядывать толпу.

– Нет, Рик, не на людей смотри. Посмотри на равнину за ними. Видишь?

Я увидел и покрылся гусиной кожей.

– Боже мой! – вырвалось у меня вполголоса. Теперь я видел, что так безжалостно погнало людей через горящую пустыню.

135

Врубил бы я тогда свои ленивые мозги да схватил бы видеокамеру, мог бы записать то, что было дальше, чтобы знало все человечество.

Вместо этого я теперь пишу эти слова. Мне лишь хочется отдать справедливость тому, что я видел. И отдать справедливость этим обгорелым остаткам человечества на равнине.

Вот представьте себе:

Стоит корабль.

Стоит на суше за двадцать с лишним километров от океана. Торчат пушки. С одного кабестана спущена якорная цепь и лежит внизу ржавой грудой. Снарядные ящики в пятнах сажи. Неподалеку от места, где я стою, остатки сходней в переплетении тросов. Они свисают наружу – сначала от корабля, потом вниз под острым углом, похожие на остатки прыжкового трамплина. Но висит этот трамплин не над бассейном, а над запекшейся грязью.

На корабле человек шестьдесят уцелевших из группы Стивена и племени человека, который называл себя Иисусом. Сам он лежит на спине в пепле. Рот его навсегда застыл в посмертном крике.

Небо закрыто низкими давящими тучами, где змеятся молнии. Музыкой рока звучит гром.

Равнина трескается, извергая газ. Летят вверх красные искры.

И большим полукругом, вроде лунного серпа, упавшего на землю, идут изможденные уцелевшие из оазиса.

Сколько их? Двадцать тысяч? Двадцать пять? Сорок? Не знаю.

Вот они. Такие же люди, как мы. Они несут детей на плечах, они еле бредут. Даже не чувствуется движения. Молчание абсолютное. Ни один ребенок не всхлипнет. Дети даже не морщатся под раскаленными искрами с земли, бьющими в лицо.

А за ними – то, что гонит их к кораблю.

Оно уже близко.

Наводнение.

Как будто прилив затопляет берег.

Огромная гладь воды плавно тянется к кораблю. Ни одной высотки, на которую могли бы подняться беженцы. Единственная их надежда – корабль.

На моих глазах вода подобралась людям к лодыжкам, потекла дальше к кораблю.

Она шла быстро, гоня перед собой желтоватую пену, смыла изорванное пулями тело безумца, вода затекала в трещины, тут же соприкасаясь с раскаленным камнем, булькала и шипела, как заливаемый костер.

Вырвались сотни миниатюрных гейзеров, взметая кипяток и пар на высоту человеческого роста.

Медленно брели к кораблю беженцы, уже по колено в воде.

И только тут я увидел отдельных людей, а не полумертвую человеческую толпу.

Я видел лица мужчин, женщин и детей. Я видел людей, похожих на врачей, учителей, продавцов, водителей автобусов… на друзей, которых знал в прошлом. Когда-то вон тот молодой человек с изголодавшимся лицом мог бы обслуживать меня в кафе. Я бы сидел рядом вон с той блондинкой, у которой на руках младенец. Она почернела от пепла, глаза у нее ввалились, но еще недавно я мог бы сидеть рядом с ней в баре и любоваться ее формами и думать, наберусь ли я храбрости предложить ей выпить.

Трехлетняя белая девочка сидела на плечах черного гиганта. Она прижимала к груди плюшевого медведя. У гиганта была в груди пулевая пробоина – когда люди с корабля отчаянно стреляли по сумасшедшему, находясь в тисках галлюцинации, пули попадали и в беженцев.

Вода поднялась выше колен. Течение тянуло вперед, как в сильном прибое.

Я стоял, не в силах шевельнуться. Огромность зрелища подавляла, я чувствовал себя крошечным и бесполезным. Катастрофа произойдет на моих глазах, и я ничего – совсем ничего – не могу сделать.

Я беспомощно оглядывал лица людей. Десятилетняя девочка приподнимала над водой двухлетнего мальчика, и руки у нее дрожали от непосильного напряжения. И вдруг я увидел, что их сотни – детей, поднимающих вверх младших братьев и сестер. А в середине плотной толпы стояла старая женщина и держала картину в раме, изображающую Мадонну с Младенцем.

А слева от нее кто-то держал щенка. Справа мать поднимала над головой новорожденного младенца, завернутого в джинсовую куртку.

Напор воды гнал люден к кораблю.

Вода дошла до пояса.

Тут у меня в голове щелкнуло.

– Эй, вы! – крикнул я людям на палубе. – Шевелитесь! Надо их оттуда вытащить!

Они все еще смотрели как одурманенные. Я толкнул Теско в грудь.

– Теско! Помоги мне! Найди веревку, которая достанет до земли!

Он глядел на меня, будто я его просил оседлать орла и улететь на луну.

– Теско!

Он так же пялился, не понимая ни единого слова.

Слезы хлынули из глаз Кейт. Вода дошла беженцам почти до груди. У некоторых уже кончались силы. Они один за другим слабели и исчезали под водой, и детей, которые были у них на плечах, уносило течением.

Черный гигант с ребенком на плечах пересадил девочку на одно плечо, а другой рукой выловил из потока двухлетнего мальчика и посадил на другое плечо. Дети вцепились ему в шею, а он выловил из воды еще одного младенца и прижал к раненой груди.

– Мы должны их спасти! – крикнул я. – Нельзя же стоять и смотреть, как они потонут! Ну, давайте! ДАВАЙТЕ ЖЕ!

И только остекленелые глаза. Ни один человек на палубе не шевельнулся. Они смотрели на поднимающуюся воду, будто были за миллион километров отсюда.

– Черт с вами, стоите и глазейте! Я сам все сделаю!

Я побежал к сходням, повисшим над стоящими в воде людьми. Они были слишком высоко, чтобы схватиться. Но я видел, что если доберусь до конца, то смогу протянуть руки вниз и взять детей, которых поднимут взрослые.

Я ступил на сходни – они затрещали. Я сделал еще шаг. Сходни закачались под ногами. Их держало только переплетение спутанных тросов.

Но я знал, что даже если эта штука оборвется и сбросит меня в воду, я должен попытаться.

И я осторожно стал продвигаться по сходням. Они уходили вниз круче лестницы. Я цеплялся за тросы, протянутые над ступенями сходен на столбиках, как перила.

У конца сходен я протянул руки вниз, схватив девочку, сидевшую на плечах седой женщины. Та благодарно улыбнулась и скрылась под водой.

– Рик!

Я посмотрел вверх. Кейт спустилась до середины сходней и протягивала руки. Я передал ей девочку, и Кейт изо всех сил потянулась наверх и поставила ребенка на палубу.

Одна есть. Осталось сорок тысяч.

Кому я морочу голову? Мне же не спасти всех. Но я знал, что должен вытаскивать детей из воды, пока могу.

А вода прибывала чертовски быстро. Уже взрослым было выше чем по грудь. Десятилетним – по плечи. Долго они не выстоят.

И никто не кричал. Я ожидал криков: “Спасите меня! Спасите моего ребенка!”

Но их не было. Люди молчали. Они спокойно держали детей над водами потопа. Будто из мистического сочувствия, затих и гром. Глубокая, неестественная тишина накрыла эту сцену.

Я на спине съехал по сходням ниже, понимая, что одно неверное движение – и я съеду в воду, как в бассейн с водяной горки.

Я протянул руки великану, который сверхчеловеческим усилием держал шестерых детей, не давая им уйти под воду. И это с пулей в груди.

Я снял у него со спины китайского мальчика. Человек посмотрел на меня большими темными глазами, столь же мудрыми, сколь изможденными. И одобрительно кивнул.

Я повернулся всползти вверх по трапу.

Но мне преградила путь высокая фигура. Усталое лицо смотрело мрачно, но это было самое приятное зрелище за всю мою жизнь.

– Я думаю, тебе бы не помешала помощь, брат.

– Я тоже так думаю, брат.

Мой брат протянул мне руку. Я передал ему мальчика, он передал его Кейт.

Я видел кровь, залившую рубашку моего брата, но ничего не сказал.