Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

— А, время обеда. Какое чудесное гостеприимство.

Его надзиратели похоже не собирались ему отвечать. Они молча стояли у входа, их броня гудела. Механические части и сервоприводы рычали при каждом их движении. Даже с закрытыми глазами он знал, что двое стоят, нацелив болтеры ему в голову. В то время как третий, стоящий между ними, собирался опустить на пол ведро. Он мог по запаху определить оружейную смазку и вонь масел, которые они использовали в своих обрядах.

— Пожалуйста, передайте мои благодарности повару. Последнее…ведро было пока что лучшим.

Он услышал, как со щелчком болтеры прижались к плечам. Он не смог скрыть улыбку, даже когда его кровь похолодела.

— О, похоже ты новенький. Поэтому они в меня целятся?

— Мы слышали, как ты разговаривал, когда пришли. Неужели безумие подкралось настолько близко к великому истязателю, что он начал чахнуть в заключении.

— Похоже на то.

— С кем ты говорил, Севатар?

— С призраком, который делит со мной эту камеру.

— Ты в курсе, что снова истекаешь кровью.

— Разве? О, благодарю тебя за твою заботу, кузен.

— Это была не забота.

— Я знаю. Я думал, что ты из Легиона, примарх которого научил тебя манерам. Могу я получить свою питательную кашу, благородный рыцарь? Я такой голодный.

Он приоткрыл глаза достаточно, чтобы увидеть резкий свет. Три широких фигуры стояли перед ним, как он и предполагал. Три Тёмных Ангела, облачённый в чёрные доспехи легиона. Его благородные, заботливые тюремщики. Но ему пришлось снова закрыть глаза. Свет разъедал их. Он обратился к первому из надсмотрщиков.

— Я не видел тебя раньше. Я узнал других, но не тебя. Что привело тебя, в мои покои, кузен?

— Тебя удивляет это, предатель?

— Назови меня так ещё раз. Относись ко мне с должным уважением, Ангел. Я выше тебя по званию, знаешь ли.

Воин с отвращением прорычал.

— Я буду наблюдать за тобой, Севатар.

— Если учесть, что я заперт здесь, словно ценная зверюшка, то я не понимаю какой интерес в том, чтобы за мной наблюдать. Разве ты не должен быть там, сражаться в своей маленькой войне?

Он знал, что они не купятся на его провокации. Тёмные Ангелы покинули камеру. Севатар дождался активации силового барьера. Только тогда он накинулся на еду словно голодный зверь. На какое-то время он снова остался один, запихивая в рот питательную кашу. Этой химической безвкусице нельзя было радоваться.

— Яго?

— Обед…Ты голодна, малышка?

Он протянул руку, с которой стекала каша, в темноту.

— Если хочешь, можешь разделить со мной эту великолепную трапезу.

— Нет, Яго. Ты должен выслушать меня. Рыцари Первого не слепые. Они подозревают, что с твоим разумом что-то не так.

Его рот растянулся в зловещей улыбке.

— Мне говорили, что с моим разумом много чего не так. Боюсь, тебе придётся уточнить.

— Всё из-за твоей крови и боли. Они подозревают, что ты что-то скрываешь. Один из них обладает даром. Он знает, что ты что-то скрываешь. Неожиданно спокойный, он облизнул губы.

— Один из ни псайкер? Как…как ты узнала это?

— Я чувствую его здесь, с нами. Он дотягивается до тебя своим разумом. Так же, как и я.

Значит Первый легион теперь использует библиариев, чтобы следить за ним. С этой непредвиденной угрозой ему ещё предстоит разобраться. Но кровь в его жилах похолодела не из-за Тёмных Ангелов. Он был так же близок к страху, как и в тот момент, когда восьмой Легион забрал его и переделал по своему образу и подобию.

— Альтани…скажи-ка мне кое-что, маленький призрак. Как ты умерла?

— Что? Я не мертва, Яго.

Он выдохнул сквозь сжатые зубы. Его руки тряслись от беспомощности. Она была внутри его головы, эта девчонка, это…существо ворвалось в его голову.

— Кто ты такая?

— Альтани. Альтани Шаду. Второй голос хора.

Хор. Осознание вонзилось в него ледяными когтями. Она не была каким-то блуждающими призраком, запертым с другой стороны могилы. Она не была духом девочки, которая погибла на борту флагмана Тёмных Ангелов. Она была…

— Астропат. Ты астропат.

— Я думала ты знаешь. Иначе как бы я могла общаться с тобой, не имея дара?

Он засмеялся даже несмотря это тяжёлое испытание. Он смеялся даже несмотря на боль над судьбой, которая играла им.

— Ты думал, что я мертва? Что я один из тех мёртвых голосов, которые тебя снятся?

В его воображении она была безликой, но он практически мог представить, как она открыла рот от удивления.

— Это не имеет значения, Альтани. Ничто не имеет значения. Разве тебя не накажут за такие связи?

— Да, если поймают меня. Но я же второй голос и самая сильная в хоре. Я была бы первым голосом, если бы была старше. Для ребёнка, который смог дорасти до звания второго голоса, её психическая мощь должна была быть неизмеримой. Без сомнений это делало её ценной для её хозяев. Но Севатару оставалось только догадываться, была ли она действительно в безопасности. Говорить так открыто с заключённым врагом.

— Почему, девочка, ты рискуешь жизнью, разговаривая со мной?

— Я видела твои сны. Все мы чувствовали, как они вторгаются в нашу работу. Твои сны разрушают ритм песни нашего хора астропатов. Другие оградили себя от боли твоего разума. Только я не сделала этого.

— Почему?

— Потому что я видела твои кошмары. Я знаю, что могу облегчить твою боль. Я не могу научить тебя использовать свой дар. Но я могу сделать так, что он не убьёт тебя.

— Это какая-то игра, в которую ты играешь с заключёнными Первого легиона?

Его ответ был подобен удару клинка в темноте, усиленный его гневом. Он чувствовал, как слова слетают с его языка словно метательные ножи, раня её, где бы она ни была. Но гнев стирал остатки чувства вины.

— Это что, какая-то жалкая попытка заставить меня сотрудничать с моими тюремщиками? Хотели сломать меня добротой?

— Нет. Ни по одной из этих причин.

— Тогда почему? Почему ты это делаешь?

Она не смутилась перед лицом его гнева.

— Выслушай меня, Яго. Ты не способен быть благодарным, без подозрений. Ты не способен понять, кто-то помогает другим, когда им больно. Твой родной мир отравил тебя.

— Это не ответ.

— Нет, не для тебя. Ты сломленная душа, Яго. Всегда думаешь только о себе. Всегда судишь себя. Ты потерял право судить других.

Её слова ранили его так, будто у него взорвалась голова. Он уставился в темноту, будто мог увидеть её там. Но она покинула его разум. В этот раз, впервые, он последовал за ней, пытаясь дотянуться до неё нетренированным чувством, которое поклялся никогда не использовать. Но она ушла, а в его невидимом захвате оказалась лишь тишина.

IV

Дни прошли в изоляции. Боль была настолько сильной, что он бормотал что-то безумное, нити слюны медленно текли у него изо рта. Севатар лежал в центре камеры, пальцы его левой руки сжались от ещё одного спазма. Боль была странным чувством. Она была достаточно сильной, чтобы он слышал, как внутри его головы что-то скребётся. Он видел только красную пелену. Чувствовал только кровь. Иногда, в полных агонии кошмарах он видел кричащую девочку. Она никогда не отвечала, когда он звал её. Дверь открывалась и закрывалась, открывалась и закрывалась. Он не мог сказать сколько раз это происходило. Он не смеялся над своими тюремщиками, как и не притрагивался к еде.

— Яго, ты всё ещё жив?

Он не встал. У него были силы, но каждое движение отдавалось болью в голове. Ответ слетел с его губ.

— Всё ещё жив, но я видел дни и получше.

Боль начала стихать. Он не знал, делала ли она это сознательное или это был просто эффект её голоса. Но сейчас ему было не до этого.

— Спасибо тебе.

Впервые за много лет он произнёс эти слова, искренне.

— Я не был уверен, что ты вернёшься.

— Они поймали меня, Яго.

И тогда он услышал. Напряжение в её голосе, которого раньше не было. Некое затруднение. Это помогло ему сфокусироваться, собрать свои мысли в клинок концентрации. Несмотря на недомогание он сел.

— Кто поймал тебя?

— Мой смотритель, хормейстер и первый голос. Он почувствовал нашу связь. Я думала, что была достаточно осторожна.

— Они наказали тебя, не так ли?

— Да. И не в первый раз. Но теперь всё кончено.

— Расскажи мне. Расскажи мне всё.

— Времени нет. Они идут за тобой. Они отведут тебя и твоих выживших братьев в тюремный транспорт.

— Нет.

Севатар вскочил на ноги, сам не понимая этого. Сильные руки, руки убийцы, превратились в когти. Ему не хватало его алебарды, но он убил много мужчин и женщин и без неё.

— Нет. Я не покину корабль до тех пор, пока не узнаю, что они сделали с тобой, Альтани.

— Нет времени. Они идут!

Его голос стал диким, словно у хищника, голодным, как акулы из самых тёмных глубин Нострамо. Когда он говорил, он дотянулся до неё своим разумом и, используя связь, он вложил свои мысли в её сознание.