Охотник - Игорь Шенгальц

– Я… подумаю!.. – внезапно сказала Сильва.

Затем побрела, тяжело ступая, прочь. Здесь все для нее было кончено. Оба ее врага мертвы. Она жива. Надолго ли?..

Канцлер первым пришел в себя и уже командовал оставшимися солдатами. Кто-то спешил на помощь охотнику, но Себастьян знал, что ему уже не помочь.

Боли не было. Нестерпимо хотелось спать, но он держался из последних сил.

Рыжая Обезьяна – странный бог с северных гор, где каждый день – это борьба за выживание – повержен. Он хотел дать людям свободу, как он сам ее понимал: право выбирать свою судьбу, но обязанность – отвечать за совершенные поступки.

Этот дар оказался ненужным, преждевременным, непонятым.

Охотник справился, выполнил свое предназначение, свою судьбу – убил бродягу.

Стал ли он счастливее? Нет. Жалел ли о чем-то? Только о Ласточке. Не о себе.

Затухающим взором он увидел медленно идущую девочку, на которую никто вокруг не обращал внимания. Он сразу узнал ее. Роза. Она слегка изменилась с момента их последней встречи, взгляд ее стал осмыслен, только жесток, лицо порозовело, но черты заострились. Она выглядела, как молодой опасный хищник, вышедший на охоту, еще не знающий всех пределов своих истинных сил, но уже ощущавший их.

Роза остановилась у валявшейся маски обезьяны. Наклонившись, девочка подобрала ее, спрятала за пазуху и, развернувшись, так же медленно пошла в обратном направлении.

На охотника она даже не взглянула, его судьба ее не интересовала.

Именно для этой цели бродяга оставил девочке жизнь, наделил силой, готовил ее. Она пошла по его пути, сменила бродягу, забыв, что это именно он когда-то убил ее родителей.

У Рыжей Обезьяны появился новый пророк.

«Но и по ее следу пойдет охотник. Другой охотник», – подумал Себастьян и умер.

Эпилог

Черный человек

Негромкий голос монотонно бубнил и бубнил, заставляя Себастьяна слушать, сосредоточиваться, вылезать из вязкой тьмы.

– …Много, много их было, разных. Сильные, слабые, хитрые, ловкие, кровожадные, ленивые и попросту глупые. Им поклонялись, им приносили жертвы, им молились денно и нощно. Эх, славное было времечко… – говоривший негромко засмеялся, но не было в том смехе веселья, одно только сожаление.

Охотник с каждым мгновением все больше приходил в себя. Жив! Все же жив! Он был уверен, что удар Сильвы оказался смертельным. Он готов был к смерти, он даже ждал ее, как пылкий юноша ждет свою возлюбленную, которая где-то задерживается. И вновь смерть не пришла, обманула, обвела вокруг пальца. Заставила жить дальше. Зачем?..

– …Старые боги… О, как печальна их участь, – продолжал рассказ невидимый голос. – Сменялись века, а они все так же пили и ели, топили города в крови и радостно смеялись, считая, что нет на них управы. Глупые, глупые боги… Но нашелся тот, кто положил конец старому миру, и пришел он, как приходит зима после осени, неизбежно и в то же время неожиданно. Бог Звезда – новый бог, единственный бог, последний бог…

Себастьян чувствовал себя странно. Вроде бы он жив, и все же что-то не так. Ощущения непередаваемые. Он чувствовал свое тело будто бы на расстоянии. Ему казалось, что его руки протянулись до самого горизонта, а кончики пальцев касаются небес. Будто одного его шага теперь хватит, чтобы оказаться далеко, за много дней пути отсюда. С каждой минутой, что он лежал и слушал голос, эти непривычные ощущения постепенно уходили, но боль, которую он ждал, так и не являлась.

– …И изгнали старых богов далеко на север, туда, где нет ничего, кроме холода и смерти, где не живет человек, и только редкий зверь найдет там свое убежище. Трудно им было принять новые правила, но и остаться они не могли. Были те, кто не захотел уходить, предпочтя смерть, и бог Звезда уничтожил каждого, без исключений. Так что… остальные выбрали изгнание, лишь бы жить, лишь бы иметь хотя бы призрачный шанс на возвращение. Они ушли с ненавистью в сердце, обескровленные войной, опустошенные. Сила покинула их. Звезда забрал себе все. Или почти все. Того немногого, что они сумели сохранить, хватило лишь, чтобы выжить. Они нашли себе убежище и держали совет, решая, что делать дальше…

Охотник осторожно пошевелил пальцами. Получилось! Но когда он попытался поднять правую руку, ничего не вышло. Только сейчас он осознал, что тело его крепко привязано к некоей поверхности, холодной и гладкой, как могильная плита. А сам он, кажется, полностью обнажен. Ногами тоже пошевелить не удалось. Он – пленник. Кто-то связал его весьма надежно и уложил на каменный стол.

– …И решили они выждать. А чтобы выжить и не растерять те малые оставшиеся силы, им пришлось уснуть. Уснуть на столетия. Вскоре о них начали забывать. Менялись поколения, ушли те, кто помнил старых богов. У Звезды больше не было конкурентов в этом мире, он остался один – великий и могучий. Единственный. Шли годы, века. Минуло тысяча лет. И бог Звезда заскучал. Одному жить оказалось не так забавно, как он думал. Не было вокруг равных ему, одни лишь люди: жалкие и ничтожные, живущие так мало и так зачастую бездарно, глупо. Они ему наскучили. И он решил уйти…

Себастьян собрался с силами и открыл глаза. Белый потолок высоко вверху. Больше ничего. Голова, кажется, тоже зафиксирована тугой лентой через лоб. Но оказалось, если чуть скосить глаза, то можно немного разглядеть помещение, в котором он оказался.

Но не это удивило его, чуть не заставив вскрикнуть. Первое, что он увидел, умудрившись слегка повернуть голову направо, была Сильва. Ведьма, полностью обнаженная, лежала на высоком каменном столе-постаменте и с ненавистью смотрела на охотника. Так же неподвижна, притянута к своему ложу широкими кожаными ремнями. Но так же, как и Себастьяну, ей удалось слегка повернуть голову, осмотреться и обнаружить того, кого она убила своей рукой, а ныне – целого и невредимого, живого и невероятно опасного человека, охотника, врага своего. Теперь их глаза встретились, и оба противника непроизвольно замерли, глядя друг на друга. Нет, вовсе не так представлял себе охотник загробную жизнь. И тут никуда не деться от его проклятья – девочки, которой он некогда помог!

– …Он ушел бродить по другим мирам, но люди даже не заметили этого. Им казалось, что Звезда всегда рядом, что он помогает, хотя, даже когда тот жил в этом мире, он редко утруждал себя подобным. Ему молились, строили храмы. Его именем начинали войны. Ему поклонялись и поклоняются до сих пор. Глупые, глупые люди, – говоривший вновь засмеялся. – Но настал день, когда старые боги стали просыпаться. Первым оказался Рыжий Обезьян. Он всегда был самым шустрым, легким на подъем. И именно он потянулся мыслями сквозь мир, стараясь разузнать, что происходит, и найти первого адепта из ныне живущих. Достойного адепта, такого, кто смог бы помочь разбудить его окончательно, кто сумел бы прервать затянувшийся сон. И выбор его пал на одного молодого человека. Вы знаете его под именем Бродяга…