За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой

и никому ничего не прощает! – Вальтер судорожно глотнул ком, подкативший к горлу, на глаза навернулись непрошенные слезы.

– Брат, ну довольно тебе ковырять свою рану. – Карл осторожно потянул Вальтера за руку, пытаясь остановить от возможного еще более резкого выпада в адрес отца. – Ведь тебе простили своевольство в женитьбе на индианке Амрите. Отец даст согласие на вашу свадьбу. Неужели и теперь ты будешь травить себе и нам души всякими вздорными переживаниями?

Вальтер неожиданно выпрямился, словно ему сквозь голову пронзило тело раскаленным стержнем, замер в таком неестественном положении, не сводя с побледневшего Отто Дункеля какого-то потустороннего взгляда, и сказал таким тоном, что даже у видавшего виды Кугеля морозом продрало вспотевшую спину:

– Отец, я официально приглашаю тебя на мою свадьбу с Амритой… Не забудь только о подарках, когда соберешься к нам!

Марту поразило, что всегда находчивый и остроумный Отто на этот раз не нашелся, что ответить возбужденному сыну, даже хотя бы словом утешения, обещания, и в несколько затянувшейся паузе она негромко произнесла, в то же время чувствуя, что за словами Вальтера кроется нечто такое, что известно лишь отцу и сыну:

– Вальтер, почему вы так говорите с отцом? Успокойтесь, прошу вас, – попыталась взять Вальтера за руку, но младший Дункель резко поднялся из-за стола, пальцами левой руки стиснул собственное горло, чтобы не заплакать навзрыд.

– Извините, баронесса… Мне душно от… не могу больше быть здесь. Я лучше выйду… – и как пьяный, натыкаясь на углы камбуза, поднялся наверх, никем не сопровождаемый.

Фридрих Кугель большим глотком допил полуостывший кофе, салфеткой вытер рыжие усы, в сердцах бросил ее на стол, но поймал не столько удивленный, сколько испуганный взгляд баронессы, взял себя в руки, с натяжкой улыбнулся.

– Пойдем, мой фрегаттен-капитан, подымим сигарами на сон грядущий. Что-то и у меня от качки минувших суток прескверно на душе.

Почувствовав себя в какой-то степени лишней в семейной драме Дункелей, не зная, кому и как помочь. Марта ушла в свою каюту почитать перед сном. И долго не могла уснуть, прокручивая в памяти эти странные слова Вальтера, которыми он пригласил отца на свою будущую свадьбу с Амритой. «Бедный мальчик…» – с этой мыслью она наконец-то и уснула, сунув руки под горячую, измятую от размышлений подушку…

Карл, выйдя из камбуза, остался стоять около закаменевшего у лееров Вальтера, пытался разговорить его, но брат упорно молчал, бесцельно водил глазами по берегу, где мелькали машины, начали зажигаться ночные фонари, высветились квадратные проемы окон…

Отто и Фридрих сошли на пирс, курили, медленно прохаживались около яхты туда-сюда, поглядывали на уходящие из порта каботажные пароходы. Один из них, явно устаревший, пыхтит уже из последних сил тянет свой груз, пока стучит машина и не рассыпались шпангоуты.

– Акваланги я проверил, давление в норме, так что нет нужды запускать компрессор, – тихо проговорил Фридрих, вынул платок и вытер залысины. – Боюсь, как бы к ночи опять не пошел проливной дождь. Ты решил обследовать дно здешней бухточки? Но зачем? Что можно здесь отыскать, разве что несколько оборванных якорей…

Отто недобро усмехнулся, посмотрел на дальний конец причала, ответил несколько завуалированно:

– И дно, и донышки… кое-кому хорошенько осмотреть. Вдруг там вдоль киля трещины образовались. Выйдут в море наши неразлучные друзья, а там и беда с ними приключится… непоправимая!

– А-а, вон оно что-о, – протянул растерянным тоном Фридрих и хмыкнул. Кажется, он понял, для чего именно велел Дункель приготовить акваланг. «Ну и отчаянная голова! Надо же такое дело обмозговать! И не страшится последствий, ведь за нами наверняка кровавая ниточка по воде потянется…» – Ему вдруг стало не по себе – чем больше он узнает своего фрегаттен-капитана, тем отчетливее видит, что для того нет преград на пути к намеченному…

– Вижу, что ты понял мой план боевых действий на ближайшее время! Ну и отлично! – Отто коротко мотнул головой. – Клянусь священными водами Стикса, я этого клоуна вознесу до небес! Будут ему и цветы и аплодисменты! До сих пор не могу взять в голову, что именно наговорил он Вальтеру, проклятый пацифист!

– Да-а, это уж точно так – размагнитил парня своими разговорами! Ходит теперь, словно стрелка магнитного компаса в магнитную бурю, не может взять истинного курса! За одно это ему надо подсунуть под брюхо колючего ежа! – Фридрих готов был вскинуть кулак и погрозить в сторону «Виктории», да Отто легонько толкнул его в бок.

– Непременно подсунем! Для того и остаемся на эту Варфоломеевскую ночь в порту… А Штегману я сказал, что будем возвращаться в Мельбурн, отказавшись от намерения искать сокровища. Пусть Кельтман немного понервничает, что не удалась дармовая пожива, не удалось погреть руки на чужом золотишке!.. Будильник приготовил? Не сорвется наша операция из-за какой-нибудь мелочи?

– Все будет в самом наилучшем виде, словно на учениях в школе подводных подрывников! – Фридрих понял, что ему этой ночью предстоит «посетить» с визитом спящую «Викторию». Он взглядом проследил вдоль причальной стенки от «Изабеллы» до угла, потом вдоль торцевой части, где въезд в порт, снова до угла и оттуда до «Виктории»: два маленьких пароходика, чумазый с высокой трубой буксир, плавучий угольный кран – и вот яхта Штегмана, на которой ужинали на палубе настырные доглядчики Вольфганга Кельтмана – сам Штегман, полицейский инспектор Паркер и Ганс Шрейбер. Отдельно на корме ужинали на свежем воздухе англичане, сидя на складных стульчиках за невысоким переносным столиком.

* * *

Отто и Фридрих, не раздеваясь, тихо сидели в каюте штурмана, слушали гул затихающего порта – умолкли бесконечные гудки портовых буксиров, утомившись, перестали вертеть головами железные жирафы – грузовые краны, прошел к выходу запоздавший каботажный пароходик, дал короткий прощальный гудок, и только заглушенный бортами стук машин да шум воды за винтами… Яхту несколько раз прилично качнуло, мягко стукнуло о кранцы. В иллюминатор было видно, как в городе задиристо перемигивались огни реклам, одно за другим смеживали веки окна ближних домов, укутанных в уютный полумрак ночи.

Фридрих потянулся, в темноте взял со стола подводные часы со светящимся циферблатом – уже около одиннадцати.

– Только бы вахтенный на «Виктории» тебя не засек! Наверняка этот недорезанный клоун поставил кого-нибудь за нами посматривать, чтобы не ускользнули ночью от доглядчика. – Отто не зря беспокоился, потому как любая неосторожность могла стоить им если не жизни, то свободы наверняка.

Кугель подошел к иллюминатору, чуть высунул голову – «Виктория», погруженная в тень портового крана и причальной стенки, светилась дежурной лампочкой в ходовой рубке.

– Не спит вахтенный. Через полчаса будет сменяться, как и наш Клаус. Надо