В полночь упадет звезда - Теодор Константин

— Может быть, ваш солдат не в своем уме? — спросил капитан Георгиу, делая вид, что понятия не имеет о событиях, происходивших минувшей ночью на озере.

— Он не сумасшедший, господин капитан. Я уже объяснил вам, что он гуцул, а кроме того, перед тем как заступить на пост, он слышал одну историю, которая, видимо, подействовала на его воображение.

И лейтенант Тымплару рассказал вкратце историю, уже знакомую нашему читателю.

— Конечно, никакой русалки там не было. Но я не думаю, что бедняга Марин Прикопе упал в обморок только оттого, что ему померещилась русалка. Мне кажется, что за русалку он принял «хозяйку замка», которой взбрело в голову прогуляться ночью в лодке по озеру…

Уля вежливо прервал его:

— Извините, господин лейтенант, что я прерываю вас. Но из чего вы заключили, что предполагаемая русалка на самом деле была «хозяйкой замка»? Разве караульный на посту № 2 видел, как она выходила из замка?

Вопрос этот поставил в затруднительное положение лейтенанта Тымплару.

— Часовой с поста № 2 не видел ее выходящей из дому.

— Как же тогда она могла попасть на озеро?

— Во всяком случае вы должны согласиться, Уля, что русалок не существует и как бы человек ни был склонен верить в сверхъестественные силы, не могла же ему русалка померещиться ни с того ни с сего, даже ночью.

— Это правда! — признал капитан Георгиу, который понимал, что предположение лейтенанта Тымплару вполне основательно.

— Но, господин капитан, я пришел к вам, чтобы рассказать не только об этом. Должен доложить, что один человек нашелся и выразил желание стать на пост № 6. Это олтен, который посмелее самого Ивана Турбинки[11]. Если бы он даже наткнулся на сатану, и то не побоялся бы схватить его за горло и надавать по заду. Я пришел спросить вас, что прикажете делать? Если «хозяйке замка» придет охота еще раз прогуляться по озеру, приказать моему Ивану Турбинке арестовать ее?

— Кто его знает, Тымплару? Она ведь не в своем уме. Еще напугается, бедняга, и может сделать с собой что-нибудь. Будет ее жизнь у нас потом на совести!..

— Верно, господин капитан! — счел нужным поддержать его Уля. — Разве она кому-нибудь приносит вред своими прогулками по озеру, эта бедная умалишенная?

— Я об этом тоже подумал, господин капитан, поэтому и пришел узнать ваше мнение.

— Тогда договорились. Оставьте ее в покое. Что вы еще хотели мне сказать?

— Сегодня, проверяя караульное помещение, я обнаружил, что солома в матрацах для офицеров и солдат штаба посеклась, свалялась, и приказал коменданту поменять ее. Он послал своих людей на гумно. Один из них, Димофте, такой лентяй, каких не сразу сыщешь… Он дошел до стога со старой соломой и, не желая больше сделать ни одного лишнего шага, стал рыться, чтобы набрать не очень гнилой соломы. И вдруг наткнулся на переднее колесо мотоцикла. Пока он весь мотоцикл раскопал, стало темно. Остальные давно закончили свое дело. Димофте, хоть и лентяй, но не дурак. Увидев, что дело здесь нечисто, он доложил о своей находке мне.

— Это значит, что иногда и лентяй может принести пользу, — пошутил капитан Георгиу.

— Это еще не всё, господин капитан. Мотоцикл военный, у коляски есть приспособление для установки пулемета. Он несомненно немецкого происхождения. Отстегнув клеенчатую покрышку, Димофте нашел в коляске автомат, бидон с бензином и маслом. Я думаю, что надо бы допросить по этому поводу нашего почтенного управляющего. Убежден, что он мог бы нам кое-что рассказать о том, как попал мотоцикл в стог соломы.

Капитан Георгиу и Уля многозначительно переглянулись. Потом Уля спросил:

— Господин лейтенант, кроме вас, Димофте рассказывал еще кому-нибудь о мотоцикле?

— Насколько я знаю, нет! Я ведь говорил вам, что Димофте лентяй, но парень неглупый.

— Где он теперь?

— Я его взял с собой. Он ждет за дверью. Я подумал, господин капитан, что, может быть, вы захотите задать ему несколько вопросов?

Капитан Георгиу но взгляду Ули понял, что ему следует поговорить с этим Димофте.

— Позовите его, пожалуйста!

Когда лейтенаит Тымплару вышел, Уля сказал капитану Георгиу:

— Господин капитан, находка Димофте мне кажется очень серьезной. Но я не думаю, что солдат скажет нам больше того, что мы узнали от лейтенанта. Задайте ему несколько вопросов для отвода глаз. Обратите внимание этого Димофте, что, если он кому-нибудь расскажет о мотоцикле, ему несдобровать. Я уверен, что это предупреждение заставит его молчать. Ничего не говорите Тымплару о задании, которое собираетесь ему дать. Мы его вызовем через два часа и введем в курс дела. Подумайте, кого еще из надежных людей можно подготовить? Мне кажется, что нам понадобится несколько человек. Думаю, что я теперь здесь не нужен и могу уйти.

Спустя несколько минут, пока капитан Георгиу делал вид, что слушает рассказ солдата Димофте, Уля спешил к гумну. Там он действительно нашел мотоцикл, который Димофте прикрыл слоем соломы. Большим камнем, который ему не пришлось долго искать, Уля разбил бак с бензином и, весьма довольный, спрятал мотоцикл на старое место.

„ЗВЕЗДА НЕ УПАДЕТ В ПОЛНОЧЬ"

Лил дождь. Один из тех холодных, нескончаемых дождей, которые вместе с порывистым ледяным ветром предвещают приближение зимы. Непроницаемым мраком окутана была вся земля. В замке царила глубокая тишина. Во всех отделах свет был погашен. Работа прекратилась в одиннадцать часов вечера. Лампы горели только в комнате дежурного офицера и рядом, в комнате дежурного писаря. Дверь между ними была открыта, и писарь Мокану Григоре, который сидел за столом, мог видеть дежурного офицера, капитана Смеу, возбужденно ходившего по комнате, заложив руки за спину.

Мокану Григоре имел все основания быть недовольным капитаном Смеу. Дело в том, что если для всех остальных писарей дежурить по штабу значило выполнять не очень приятную обязанность, то для тех, кто работал в Первом и Третьем отделах, это было настоящим отдыхом. Дежурный по штабу в спокойную ночь вполне мог передохнуть от обычных дел. Обязанности у него были несложные: ответить на телефонные звонки, принять телефонограммы от частей и расписаться в приемке и сдаче дежурства. Обычно до полуночи, когда части начинали передавать телефонограммы, и потом — со второй половины ночи и до утра, писарь, дежуривший до штабу, мог спокойно подремать.

Поэтому, принимая дежурство, Мокану Григоре пришел в несвойственное ему хорошее настроение. Он рассчитывал, что до полуночи сможет поспать, в то время как остальные будут работать в отделе. Но в эту ночь ему не повезло. Во-первых, как назло, работа в Первом отделе прекратилась очень рано — в половине одиннадцатого, так что дежурство не давало ему никаких преимуществ, а во-вторых, офицер, с которым ему пришлось дежурить, капитан Смеу, страдал, по всей вероятности, бессонницей. Вот уже скоро полночь, а капитан, вместо того чтобы прилечь, ходит и ходит как одержимый из одного угла комнаты в другой.