Эркюль пуаро (сборник) (СИ) - Кристи Агата

Пуаро дважды прочел таинственное послание. Его брови вновь удивленно приподнялись. Затем он отложил его в сторонку и взял следующий конверт из стопки.

Ровно в десять часов утра он вошел в комнату, где мисс Лемон, его личная секретарша, сидела за своим письменным столом в ожидании инструкций на предстоящий день. Мисс Лемон была невзрачной на вид особой сорока восьми лет. При взгляде на нее создавалось такое впечатление, будто сложили вместе множество разнородных костей. Ее любовь к порядку была почти такой же, как у самого Пуаро, и хотя она обладала определенными мыслительными способностями, но никогда не размышляла на отвлеченные темы без особого на то распоряжения.

Пуаро вручил ей утреннюю корреспонденцию.

– Будьте добры, мадемуазель, напишите вежливые отказы на все эти письма.

Мисс Лемон, просмотрев все письма, нацарапала на каждом из них какие-то каракули. Эти пометки, понятные только ей одной, были кодовой системой ее собственного изобретения: «Умасливание», «Пощечина», «Мурлыканье», «Пара слов» и так далее. Закончив с пометками, она удовлетворенно кивнула и взглянула на Пуаро, ожидая дальнейших указаний.

Пуаро протянул ей письмо Амелии Барроуби. Она извлекла его из двойного конверта, прочла и заинтригованно подняла глаза.

– Итак, мосье Пуаро? – Ее карандаш застыл в боевой готовности над деловым блокнотом.

– Что вы думаете по поводу этого письма, мисс Лемон?

Слегка нахмурившись, мисс Лемон отложила карандаш и еще раз прочла письмо.

Содержание писем обычно интересовало мисс Лемон только с точки зрения выбора соответствующего ответа. Крайне редко шеф взывал к ее индивидуальным, человеческим способностям, в отличие от служебных. Мисс Лемон не слишком нравилось, когда он так делал, – она являла собой образец почти идеального механизма, совершенно и удивительно безразличная ко всем человеческим делам и заботам. Настоящей страстью ее жизни было совершенствование порядка или системы хранения и подшивки документов, и, естественно, по достижении оного совершенства все остальные системы хранения следовало бы предать забвению. Она грезила о такой системе по ночам. Но мисс Лемон была также способна разобраться и в чисто человеческих делах, что было хорошо известно Эркюлю Пуаро.

– Итак? – спросил он.

– Старая дама, – сказала мисс Лемон, – жутко переполошилась.

– Вот как! По-вашему, переполох идет изнутри?

Мисс Лемон, прикинув, что Пуаро уже достаточно давно живет в Англии, чтобы понимать подобные выражения, не удостоила его ответом. Она бросила взгляд на двойной конверт.

– Строго конфиденциально, – сказала она. – И при этом ничего не сказано.

– Да, – сказал Пуаро, – я тоже заметил это.

Мисс Лемон вновь с надеждой взялась за карандаш и блокнот. На сей раз Пуаро удовлетворил ее желание.

– Напишите ей, что я почту за честь навестить ее в любое удобное для нее время, если только она не предпочтет проконсультироваться со мной здесь. Не печатайте этот ответ на машинке, напишите от руки.

– Хорошо, мосье Пуаро.

Пуаро передал ей очередные документы:

– Вот счета.

Мисс Лемон с деловым видом быстро рассортировала их.

– Я оплачу все, кроме этих двух.

– Чем они вас не устраивают? Ведь в них нет никаких ошибок.

– Они присланы от фирм, с которыми вы только что начали иметь дело. Неразумно слишком быстро платить по счетам, которые вы только что открыли, – могут подумать, будто вы добиваетесь того, чтобы в дальнейшем получить какие-то кредиты.

– М-да! – пробормотал Пуаро. – Я преклоняюсь перед вашими превосходными знаниями британских торговцев.

– Я не знаю о них ничего особенного, – сухо заметила мисс Лемон.

II

Письмо мисс Амелии Барроуби было своевременно написано и отправлено, но ответа на него так и не последовало. Возможно, подумал Эркюль Пуаро, старая дама сама разгадала тайну. Однако его несколько удивило то, что в таком случае она из вежливости не известила его о том, что его услуги больше не требуются.

Спустя пять дней мисс Лемон, получив утренние инструкции, сказала:

– Помните, мы отправили письмо мисс Барроуби?.. Неудивительно, что мы не дождались ответа. Она умерла.

Эркюль Пуаро сказал очень тихо:

– Вот как... умерла...

Открыв свою сумочку, мисс Лемон достала газетную вырезку.

– Я увидела это сообщение на газетной тумбе в метро и оторвала кусочек газеты.

Пуаро с одобрением отметил в уме тот факт, что, хотя мисс Лемон употребила глагол «оторвала», на самом деле она аккуратно вырезала статью ножницами. Пуаро читал извещение в «Морнинг пост»:

«26 марта на семьдесят третьем году жизни скоропостижно скончалась Амелия Джейн Барроуби, Роузбэнк, Чарманс-Грин. Цветов просьба не присылать».

Пуаро перечитал извещение.

– Скоропостижно, – прошептал он и вдруг оживленно добавил: – Будьте так любезны, мисс Лемон, запишите письмо.

Карандаш вспорхнул со стола. Мисс Лемон записала быстрой и четкой скорописью:

«Дорогая мисс Барроуби!

Я не получил вашего ответа, но поскольку в пятницу мне все равно нужно быть в районе Чарманс-Грин, то я зайду к вам, и мы более подробно обсудим то дело, о котором вы упомянули в вашем письме.

С уважением, и т.д.».

– Пожалуйста, отпечатайте это письмо на машинке; если его сразу же отослать, то оно придет в Чарманс-Грин сегодня вечером.

На следующий день со второй утренней почтой принесли письмо в конверте с траурной каемкой:

«Дорогой сэр!

В ответ на ваше письмо, сообщаю вам, что моя тетушка, мисс Барроуби, скончалась двадцать шестого числа, поэтому дело, о котором вы пишете, больше не имеет значения.

Искренне ваша,

Мэри Делафонтен».

Пуаро усмехнулся.

– Не имеет значения... М-да... Это еще надо выяснить. En avant... в Чарманс-Грин.

Роузбэнк оказался домом, вид которого вполне соответствовал его названию, что, в общем, типично для большинства домов такого класса и типа.

Проходя по садику к крыльцу дома, Эркюль Пуаро помедлил и одобрительно взглянул на аккуратные клумбы, расположенные по обе стороны от дорожки. Пышные розовые кусты обещали в скором времени порадовать глаз обильным цветением, уже цвели нарциссы, тюльпаны, голубые гиацинты. Последняя клумба была частично выложена ракушками.

Пуаро промурлыкал:

– Как это поется в английской детской песенке?

Госпожа Мэри, Мы посмотрели, Как все чудесно в вашем садочке. Сердцевидки в ряд стоят, Колокольчики звенят, И юные барышни, как ангелочки.

– Возможно, и не все так уж чудесно, – размышлял он, – но здесь есть, по крайней мере, одна милая барышня, чтобы сделать этот маленький стишок справедливым.

Входная дверь открылась, и стройная невысокая девушка в белой наколке и передничке подозрительно поглядывала на незнакомого господина, по виду иностранца, с густыми усами, который разговаривал сам с собой в садике перед домом. Она была, как и отметил Пуаро, очень хорошенькой юной барышней с круглыми голубыми глазами и розовыми щечками.

Пуаро вежливо приподнял шляпу и обратился к ней:

– Извините, но не здесь ли живет мисс Амелия Барроуби?

Юная девушка ахнула, и ее глаза стали еще круглее.

– О, сэр, разве вы не знаете? Она умерла. Все произошло так внезапно. Во вторник вечером.

Она колебалась, разрываясь между двумя сильными инстинктами: первый – не доверять иностранцам; второй – приятное развлечение ее класса – обсудить темы болезни и смерти.

– Вы удивили меня, – сказал Эркюль Пуаро, слегка погрешив против истины. – Я договорился с этой госпожой о встрече на сегодня. Однако, возможно, я могу повидать другую даму, которая живет здесь.