Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков - Владимир Митрофанов

Довольный, что успел на последний поезд, Ванечка тут же и заснул, проехал свою остановку, его растолкали уже на конечной. Пришлось выйти на «Приморской», назад поезда уже не ходили. Здесь же вышла парочка стариков — муж и жена — явно иностранцы. Кто же их так поздно отправил одних-то? Оба, судя по всему, были инструктированы о возможном разбое: бабка держала сумку, прижав к груди, и дед тоже держал фотоаппарат обеими руками. Они, скаля ровные и белые вставные зубы, спрашивали у прохожих, где находится гостиница «Прибалтийская», тыкали сухими пальцами в карту. У Ванечки, глядя на них, заныло сердце: явно ведь не дойдут, грабанут их по дороге. Хоть иди с ними вместе. Впрочем, он тут же о них и забыл.

Ванечка отправился к себе пешком, печальные мысли его вдруг оставили, дышалось легко, повернув на улицу и пробежался до дома, буквально взлетел на свой этаж, вошел в квартиру. Там, сбросив одежду на пол, лег и мгновенно уснул, кажется, даже еще не коснувшись щекой подушки.

Посланник Шора

Ванечка после ссоры с Асей был не в духе, ходил кислый.

— Ты чего? — спросил Корабельников.

— Не трогай его: он со своей девушкой поссорился, — ответил за Ванечку Кот. — Уже неделю в трауре.

— У тебя до армии девчонка была? — впился, однако, в Ванечку через какое-то время Корабельников.

Ванечка помялся:

— Дружил с одной девчонкой из класса.

— Ну, и что?

— Поначалу, когда я в армию ушел, мы даже переписывались, а потом она вышла замуж за моего же одноклассника Вовку Титова. Я, когда узнал — мне мать написала — думал, что вот вернусь и обязательно набью ему морду. Это тогда показалось очень обидным: мы тут сидим по уши в грязи, а они девчонок наших лапают… Помню этот момент: сидим в палатке у печки, чего-то там варим…

— Ну, и чего дальше? — не отставал Корабельников.

— Да ничего: пока я дембельнулся, у них уже ребенок родился. А Вовка Титов как-то не мне не попадался, да и видеть его уже не хотелось. Да и все равно уже.

— Типичная история! — хохотнул Кот. — А ее-то ты видел, подружку-то эту свою школьную?

— С ней как-то случайно встретился, она вдруг такая толстая стала после родов, что я даже не стразу ее и узнал — думаю, что это за взрослая тетка со знакомым лицом. Ну, перекинулись парой слов, типа: «Ты как?» — «Нормально». Причем чувствую: она от меня что-то хочет услышать, но только не знаю, что. Будто что-то я должен был ей сказать, а я стою и не знаю, что она от меня ждет. Я даже хотел потом у кого-нибудь из женщин спросить, что она хотела, но, сам понимаешь, как-то неудобно было. Они наверняка знают. Как думаешь, чего она хотела от меня услышать?

— Может, чтобы ты устроил разборку, типа «любишь-не любишь» и все такое. Женщины подобные разборки просто обожают. Это придает им остроту жизни.

— А чего устраивать разборки, когда мы с ней не спали, а раз так, то считается ничего и не было. Ну, целовались пару раз, в кино ходили… С чего тут устраивать разборки?

— Она тебя из армии ждать обещала, когда уходил? — строго спросил Корабельников.

— Да я и не помню, — соврал Ванечка.

— Ну, тогда ладно. Женщины вообще способны на непредсказуемые спонтанные поступки. По себе знаю. У меня тоже была подруга, которую я очень любил. Летом я уехал в стройотряд на Север, а она за это время ухитрилась выйти замуж за моего же товарища из моей же группы. Вернувшись, я, понятно, буквально испытал шок. Пару лет спустя, когда все в душе улеглось, я, тоже, случайно встретив, все же спросил ее: «Почему ты так сделала?» — И какой, вы думаете, был ответ? — «Я не знаю. Просто тебя в тот момент не было рядом», — то есть я сам же и оказался виноват. А ведь этим своим поступком она радикально изменила жизнь сразу троим: мне, себе и человеку, за которого вышла замуж. Он тогда пришел, спросил: выйдешь за меня замуж? Она ему вдруг: выйду, то только если прямо сейчас. Они поженились буквально на следующий день, как-то договорились с ЗАГСом. — Тут Корабельников сделал паузу. — Так и живут с тех пор. Впрочем, думаю, что ей с замужеством повезло. Человек он положительный, а теперь и богатый. Живет она хорошо, родила двоих детей. Я сначала думал, что это только со мной, но и другой мой знакомый, моряк, вернувшись из плаванья, вдруг узнает, что его подруга уже беременна и живет с другим, и опять те же слова: «Тебя не было, мне было грустно!» К чему я все это веду: девушку оставлять одну нельзя, твое место тут же может быть занято. Вот вы сейчас поссорились, она в сердцах вполне может наделать глупостей. Звони ей срочно, говори, что любишь и жить без нее не можешь. Ну!

Тут у Ванечки окончательно испортилось настроение. Он и так и сяк вертел в руках свой мобильный телефон, но Асин номер набрать так и не решился.

На следующий день поехали на Савушкина, попытались найти Титаренкова и, наконец, договориться с ним. Офис был полон народа, секретарша сказала, что шефа нет и сегодня не будет. Она не врала: на стоянке не было его машины.

— Чем они тут занимаются? — спросил Ванечка.

— Хрен знает, — пожал плечами Кот. — Сейчас все бандиты обязательно имеют легальный бизнес. Понятно, махинируют.

Вечером при полном параде ходили со Спичечной Головой на какую-то тусовку металлургов. Понятно, ни одного человека, который бы лично варил металл, там не было. Присутствовали владельцы предприятий и финансисты. Спичечная Голова вел какие-то переговоры, а Кот с Ванечкой ждали его в холле, периодически тягая со столиков бутербродики с игрой и осетриной.

— Гляди!

Кот вдруг хлопнул Ванечку по спине — да так, что у того изо рта вылетела икра и прилипла на ботинок шикарному господину. И это был никто иной, как господин Шор, а ботинок его был из коричневой крокодиловой кожи. В это раз Шор был в костюме, но с таким же недобритым тухлым лицом. Вторая случайная встреча. Шор молчал, глядя с изумлением на свой ботинок. Икра от него отвалилась, оставив маленький кусочек и пятно слюны.

Ванечка и сам был напуган:

— Извините, пожалуйста! Я не нарочно. Там на входе есть чистилка для обуви.

— Как ты смеешь! Сейчас вылижешь! — тут же выступил вперед оскалившийся охранник.

— Я же сказал: «случайно» и извинился, — надулся Ванечка.

Охранник, однако, кинулся на Ванечку и тут же получил короткий удар кулаком в подбородок, который буквально опрокинул парня: хватаясь за воздух, он отлетел назад, затылком врезавшись в лицо своему хозяину, который устоял, но, с полминуты спустя, схватившись за рот, побежал прямиком к туалету, капая кровью на пол. За ним осталась целая дорожка из красных капелек. Ванечка ошеломленно смотрел ему вслед и на капли крови. «Пишут, что в каждой капле несколько миллионов эритроцитов. Интересно, они еще живые? И как долго будут умирать?» — вдруг подумал он.

Охранник так и лежал. Возникла суета. Сыщики решили поскорее оттуда убраться. Позвонили Спичечной Голове уже с улицы — из машины, в двух словах обрисовали ситуацию. Тот только хмыкнул:

— Ладно, ждите в машине!

Кот начал рыскать по музыкальным каналам, потом спросил:

— И чего теперь будем делать?

— Пошел он в жопу! — буркнул Ванечка.

— Надо послать ему «Двух рыцарей»!

— Где адрес взять?

— Надо спросить у Мориса или у Спичечной Головы. Наверняка они знают. Да на любую его контору можно послать или сразу на несколько и подписать для кого. Наверняка получит.

— А серебряные пули делать будем?

— Зачем?

— А если он демон? — озадачился Ванечка. — Демона ведь обычной пулей не убить! Интересно, пуля должны быть чисто серебряная или посеребренная тоже годится?

Однако главный черт Генрих Шор куда-то исчез, вероятно, уехал за границу. Сыщики вздохнули с облегчением, но тут к Алешину вдруг явился Шоров посланник, совершенно непохожий на демона. Это был человек лет тридцати пяти в строгом деловом костюме, незапоминающейся, но располагающей к себе внешности, каким, возможно, и должен был быть посол самого дьявола. Описать его детально было бы сложно. Фамилия его была самая что ни на есть нейтральная — Никодимов. Впрочем, документы у него никто не смотрел.

Он не перегибал, говорил спокойно, без явных угроз и особых эмоций, очень четко, давая при этом понять, что-де ему и самому не нравится это поручение, но приходится — куда деваться?

— Уважаемый Николай Петрович, сразу скажу, к вам лично у нас претензий никаких нет, вы делаете свою работу, и ваши убытки будут компенсированы в полном объеме и даже больше, можете назвать сумму, но этих парней вам придется сдать. Я понимаю, что это неприятно, но тут ни вам, ни мне ничего не поделать. Это жизненные принципы власти вообще и конкретного человека в частности: он не успокоится, пока не решит эту проблему. Ему нанесена глубокая личная обида, а этого он никогда и никому не прощал. Это его, скажем так, основное жизненное кредо: обидчик должен быть наказан. Нам с вами этого не понять — мы утерлись, выпили водочки, поплакали пьяными слезами, набили морду соседу, переспали с женой и успокоились — такая типичная русская черта — отходчивость. Он же и одноклассникам своим, которые его чем-то в пятом классе обидели, через много лет отомстил очень жестоко, не буду вдаваться в детали. Вот вы помните своих одноклассников или те детские обиды? То-то… И я не помню. А вот он все помнит. Он как-то организовал вечер встречи выпускников, все оплатил, арендовал хороший ресторан, но поставил одно условие… Ладно, это к делу не относится. Этот человек обладает колоссальными финансовыми возможностями. И ваш отказ он может воспринять как личную обиду, а согласие — как дружественный шаг. Или вы сдаете этих парней, или мы будем играть против вас на полную, и тогда вы потеряете все. У нас одних газет только шесть, издательский дом и телеканал. И еще: вы же не хотите, чтобы против вас воевала небольшая частная армия? Там, уж поверьте мне, все настоящие профессионалы, вроде вас, люди, раньше служившие в спецназе и в органах. Других туда просто не берут. Уж поверье, не чета вашим сопливым мальчишкам!