Соблазнитель - Збигнев Ненацкий

Быстрыми движениями Эвен поставил гафельный грот, велел девушке встать на носу и приготовиться поднять фок. Потом отбросил швартовы и, помогая себе шестом, медленно вышел из канала в залив.

– Поднять фок? – спросила девушка, когда яхта оказалась в галфвинде.

– Нет. Мы слишком быстро отплывем, и у них отпадет охота за нами гнаться, – крикнул он в ответ.

Они шли правым галсом. Эвен поставил руль прямо и пошел по ветру. Был уже виден край поляны и «Омега» у берега. Парни еще не успели поставить паруса. Похоже, рыжий только прибежал к ним с известием, что они выплыли на озеро.

Наконец, Эвен увидел белое полотнище грота яхты. Тогда он повернул руль и пошел фордевиндом в сторону левого берега озера.

– Проход во второе озеро вон там, – девушка показала ему на противоположный берег.

– Ничего. Так надо, – крикнул он.

Когда дул западный ветер, он всегда уходил к левому берегу, хотя это казалось нелогичным. Правый берег был высоким и заросший лесом, ветер там ослабевал, а у левого берега дул с большой силой. Благодаря этому яхта выигрывала в скорости и, подойдя к южному берегу, делала поворот, а затем по ветру входила в пролив быстрее, чем те, кто держался правого берега.

Поднятый фок давал «Омеге» значительное преимущество над его «Ремблером». Через десять минут парни уже сидели у него на корме, но не решались на абордаж, видя, что «Ремблер» уплывает к левому берегу. Как Эвен и предполагал, они пошли вдоль правого берега, решив остановить его в проходе на второе озеро.

Теперь он приказал девушке поднять фок и бросить ему шкоты. Затем Эва подняла кливер. Яхта тут же рванула вперед, и они понеслись, с громким плеском рассекая воду.

Эвен закрепил шкот кливера, девушке велел сильно выбрать фок. Они шли галфвиндом, раз за разом сотрясаемые порывами ветра. «Омега» осталась далеко у правого берега, Эвен жалел, что не взял бинокля, тогда можно было бы полюбоваться на кислые лица молодых людей.

Девушка сидела рядом с ним и старалась с левого борта уравновешивать наклон яхты. Они не разговаривали, радуясь скорости и ветру, который хлестал их лица. Волны сильно бились о левый борт, иногда их обдавало каплями ледяной воды. Время от времени девушка поворачивала к нему лицо и тогда он видел ее большие зеленые глаза, чуть более темные, чем волнующаяся вокруг них, раскачивающаяся бездна озера. Они были, как зелень лесов, которые росли на берегу, полные тенистых буков и косматых елей. Но когда ее глаза встречались с его взглядом, девушка словно теряла сознание, шкот фока медленно выскальзывал из ее руки и парус начинал вспучиваться.

– Выбирай его! Сильнее! Крепче! – покрикивал Эвен.

Она, словно приходя в себя, прикрывала глаза и отворачивала лицо. Фок натягивался, начинал лучше работать.

Вблизи южного берега Эвен поплыл под ветер. Толстый шкот сильно впился ему в непривычные еще к плаванию под парусами ладони, к тому же постоянно хлопал фок из-за того, что девушка не могла его удержать. Они плыли чуть наискосок к набегающим волнам, и бак яхты постоянно омывала вода, оставляя сверкающие капли на стеклах переднего иллюминатора. Несколько раз яхта останавливалась, хлопая парусами, потому что порывы ветра, по всей вероятности, доходили до шести баллов, шквал смывал пену с гребней волны и жалобно стонал в стальных тросах.

А между тем «Омега» плыла по почти гладкой поверхности озера, защищенной холмом и буковым лесом. Только через какое-то время парни сделали поворот и отошли от берега в открытое озеро. Но для того, чтобы оказаться в том месте, где сейчас был «Ремблер», им надо было совершить еще три поворота. На это им не хватало, по крайней мере, восьми минут.

В одиннадцать они оказались в проливе, где ветер ослабел. Высокоствольный лес принимал его удары, и ветер едва рябил воду. Яхта прошла мимо красной лесной сторожки, построенной у самого берега. Здесь пролив перегораживала огромная рыболовная сеть, которую ранней весной поставили рыбаки. Но Эвен осенью на своем автомобиле вез на свадьбу дочь бригадира рыбаков, и с этого времени, специально для него, прямо у правого берега сеть была опущена чуть глубже, чтобы он мог проплывать над ней. Не поднимая киля и пера руля. Это место было обозначено куском пенопласта, Эвен сомневался, что парни с «Омеги» догадаются проплыть именно там. Поднятие неподвижного киля и пера руля обрекало на дрейф, а в проливе было несколько изгибов, в которых ветер постоянно менял направление, потому что узкая полоса воды, окаймленная высоким лесом, образовывала своеобразное воздушное сопло с изменчивым потоком ветра.

Наконец они оказались на большом озере и через четверть часа, не меняя галса, увидели деревянный помост, принадлежащий пока еще не действующему центру отдыха силезской шахты. За ним на берегу стояли белые и красные дома наполовину крестьянской, наполовину рыбацкой деревни.

Яхта обошла помост, Эвен велел девушке спустить фок и, повернув, на одном только гроте медленно подошел под ветер и бросил швартовы на поручни причала.

Он помог Эве выйти на доски и, держа ее за руку, повел вдоль песчаного берега к первому дому.

Во дворе высокая женщина в белом платке на голове размешивала в корыте картошку для свиней.

– Пан Стшалковский дома? – спросил Эвен.

– Спит. Всю ночь ездил, развозил гостей со свадьбы, – ответила женщина, не поднимая головы.

– Но к обеду проснется, правда?

– Ну, конечно. Он приехал в пять утра. К обеду встанет, – женщина отложила деревянную мешалку.

Эвен вынул бумажник и вытащил из него три сотенных банкноты.

– Я вам оставлю эту девушку. У меня машина сломалась, а ей надо вернуться в Илаву. Когда муж проснется, пусть он туда отвезет ее на своем такси.

Женщина кивнула головой, вытерла руки о передник и взяла у него деньги.

Он потрепал Эву по плечу, бросил женщине «До свиданья» и зашагал по берегу озера.

«Омегу» Эвен встретил у выхода из пролива. Он плыл левым галсом, поэтому уступил им дорогу. Эвен ожидал, что они захотят перерезать ему путь или взять его яхту на абордаж, поскольку парни могли предполагать, что девушка прячется у него в каюте. Но они прошли мимо без слов, без криков, без какой-либо реакции, словно видели его в первый раз в жизни. И тогда, когда «Омега» осталась за кормой, вторая девушка, невысокая и приземистая, помахала ему рукой на прощание.

Неожиданно Эвена охватило чувство стыда. Словно он только что совершил нечто позорное или очень глупое. Сейчас, когда они уплыли и Эвен снова оказался на большом, взлохмаченном порывами ветра озере, ему вдруг стало ясно, какой он ничтожный и смешной лгун. Эти три парня не были ни страшными, ни опасными, раз так сильно переживали свое поражение. В его сарае стояла исправная машина, он мог в любой момент отвезти девушку домой, мог также оставить ее и попросить, чтобы она прибрала в доме. Но предпочел разыграть спектакль, поскольку нашел зрителей. Хотел себе, ей и им показать, что он самый лучший, ему были нужны сильные впечатления и ощущение борьбы. «Гордец, самонадеянный дурак», – подумал он о себе…