Бэламнийская трилогия - Джеймс Блэйлок

– Хорошо опять оказаться дома, – пробормотал Джонатан, соглашаясь с самим собой и кивая головой. Мэр Бэстейбл бросил на Джонатана проникновенный взгляд. Затем он запустил руку в волосы, растрепал их, произнес: “Действительно, хорошо” – и бросил проникновенный взгляд на бутылку с бренди. Джонатан спросил, как насчет того, чтобы выпить еще по стаканчику бренди и съесть по кусочку сыра. Гилрой Бэстейбл положил ноги на низенькую скамеечку, затем утрамбовал получше табак в своей трубке и ответил, что, как кажется лично ему, кружочек сыра и глоток бренди были бы сейчас в самый раз.

Исчезающий гном

Посвящается Вики и Джони,

без чьих мудрых советов и замечательного примера

я не смог бы создать эту книгу

– Какое же заключение выводишь ты, капрал Трим, из всех этих посылок? – вскричал отец.

– Отсюда я, с позволения вашей милости, заключаю, – отвечал Трим, – что первичная влага есть не что иное, как сточная вода, а первичная теплота для человека со средствами – жженка; для рядового же первичная влага и первичная теплота всего только, с позволения вашей милости, сточная вода да чарка можжевеловки. Ежели ее дают нам вдоволь и не отказывают в табачке, для поднятия духа и подавления хандры, – тогда мы не знаем, что такое страх смерти.

Глава 1. Жизнь в праздности

Стоял конец мая, и в городке Твомбли становилось все теплее. Большой медный калейдоскоп выкатили из-под крытого дранкой навеса, где его, как обычно, хранили всю зиму, чтобы он не позеленел и не развалился на куски от сырости. Теперь он стоял посреди зеленого, как море, островка мха, который вырос в конце прошлого года на том небольшом участке земли, где приземлился воздушный корабль господина Твикенгема. Никто, даже Профессор Вурцл, не мог определить причину, по которой здесь вырос этот странный мох. Но он был покрыт сотнями маленьких цветочков, образующих радугу пастельных тонов, и казался во всех отношениях настолько красивым, что, право же, было неважно, откуда он взялся.

Мэр Бэстейбл нанял для присмотра за этим участком помощника городского садовника. Однако погода была такой необычайно хорошей, а вид этих цветов – таким мирным и идиллическим, что парень три дня подряд засыпал посреди мха, и мэру пришлось платить одному мальчишке за то, чтобы тот ходил и будил его примерно раз в полчаса.

Оказалось, что мох, который вырос сам по себе и который, вероятно, мог продолжать и дальше в том же самом духе, вообще не нуждается в услугах садовника; так что мэр Бэстейбл учредил департамент сельского хозяйства и поручил помощнику садовника сажать клубнику вдоль всех аллей. А тот разбил большую грядку еще и за сыроварней Джонатана Бинга.

Двадцать четвертого мая Джонатан копался на этой грядке с клубникой, пытаясь найти несколько спелых ягод, чтобы размять их и положить на мороженое. Его пес, старина Ахав, тоже был там и бегал вдоль грядок, принюхиваясь к запаху. Он не особенно интересовался ягодами. По правде говоря, можно было с достаточной уверенностью предположить, что ему больше нравится мороженое, на котором не лежит ничего. Однако в клубнике водились некие жучки, за которыми Ахав любил гоняться. Так что оба – и хозяин, и пес – обосновались среди невысоких ползучих стеблей и занимались делом или, по крайней мере, пытались им заниматься. Если честно, то жучков там было не больше, чем клубники, и в ближайшие две недели их количество не должно было увеличиться.

В декабре прошлого года Джонатан очень удачно продал свои сыры с изюмом. Он получил такую значительную прибыль, торгуя с гномами на побережье, что денег ему должно было хватить на несколько месяцев. В предыдущем январе он уже подумывал о том, чтобы совсем не заниматься сыроварением в течение девяти месяцев в году, потом осенью сварить большую партию сыра с изюмом, продать ее ниже по течению и вновь предаваться безделью всю весну и лето. Эта мысль была ему по душе – настолько по душе, что он уговорил себя попробовать воплощать ее в жизнь в течение года. Он даже нанял себе помощника – Тэлбота, внука старого Бизла. У этого парня была привычка разгуливать по лесу, играя на тубе [1], из которой он извлекал ужасающие звуки. Он говорил, что делает это, чтобы отпугивать медведей и гоблинов. Джонатан спросил парня, не проще ли было бы вообще не гулять по лесу и, таким образом, не возиться с тубой, но Тэлбот ответил лишь, что это «не в его стиле».

Однако у него были потрясающие способности к сыроварению, и к первому мая он уже мог самостоятельно изготовить сколько угодно превосходного сыра. Джонатан же к этому времени начал вести праздную жизнь, то есть заниматься тем, чего ему хотелось уже долгое время.

Люди, ведущие праздную жизнь, все время фигурировали в книгах Дж. Смитерса из Бромптона, любимого писателя Джонатана. Каждый из них носил белый костюм, чтобы привлечь внимание случайного прохожего к своему статусу человека праздного; и в книгах Дж. Смитерса такой прохожий, если у него было хоть какое-то понятие о приличиях или хоть немного разума, неизменно бывал потрясен. Поэтому Джонатан купил в магазине Бизла белый костюм и бамбуковую трость и где-то через неделю собрался с духом, чтобы выйти в таком виде на улицу. Он отправился в путь, убедив себя в том, что выглядит достаточно неплохо, но на полдороге к городу встретил своего друга Дули, и тот совершенно невинным голосом заметил, что в этом костюме Джонатан выглядит точь-в-точь как гиббон, которого он однажды видел в балагане в Монмуте. После этого замечания Джонатан решил не идти в город. Вместо этого он вернулся домой и спросил Тэлбота: на кого он больше похож – на человека, ведущего праздную жизнь, или на гиббона? Тэлбот, который только что вышел из леса со своей тубой, сказал, что, по зрелом размышлении, это примерно одно и то же.

В результате Джонатан отказался и от белого костюма, и от идеи стать человеком, ведущим праздную жизнь. Позже, на той же неделе, он подарил костюм Дули, и тот, ничего не имевший против обезьян любой породы, надел его, когда уезжал на юг на встречу со старым Теофилом Эскарготом, своим дедом. Если верить Дули, они направлялись в тропики – где такой костюм будет как раз кстати, – чтобы стать пиратами на подводном аппарате Эскаргота.

С тех пор Джонатан успел покрыть крышу дранкой, соорудил для окон новые защитные сетки и укрепил вдоль восточной стены дома, которая протекала во время дождя, ряд ставен. Он подумывал о том, чтобы разломать входную дверь на кусочки и сделать новую, но решиться на это пока еще не мог. Он проштудировал половину работ Дж. Смитерса, уже довольно давно придя к выводу, что чтение, возможно, самое прекрасное из всех занятий в мире, которыми можно заниматься в часы досуга. Но потом оказалось, что у человека, ведущего праздную жизнь, нет праздного времени, время, которое у него есть, и причем вагонами, – все сплошь одинаковое, не поддающееся определению, и чтение с целью заполнения огромных объемов подобного времени не приносит такого удовлетворения, как могло бы. Так что он отложил в сторону очередную книгу Дж. Смитерса, позвал Ахава и двинулся в сторону клубничной грядки. После этого первого месяца праздной жизни Джонатан счел, что ему лучше бы вернуться к своему прежнему занятию и опять стать сыроваром. В конце концов, человек должен работать – по крайней мере так говорят философы. И он как раз решил вернуться к своему делу, когда на тропинке, ведущей от города, показался решительно шагающий Профессор Артемис Вурцл, облаченный в потрясающий прогулочный костюм на подтяжках.