Время жить. Книга вторая: Непорабощенные - Виктор Тарнавский

Кэноэ представил себе, как несчастные блюдоносцы проходят весь маршрут в пятый раз для очередного дубля, и мысленно захохотал. Но для наблюдавших за ним многочисленных телекамер его лицо на этот раз осталось совершенно спокойным и торжественно-бесстрастным.

Пройдя по дороге церемонию Встречи, церемонию Огня и церемонию Поклонения, в два часа пополудни они, наконец, добрались до Императорского Дворца. Огромный Звездный зал таился в полутьме, только где-то под неимоверно высоким потолком еле горели крохотные светильнички, да на противоположном конце яркий пучок света падал на сам Звездный Алтарь – темно-голубую усеченную пирамидку около метра высотой.

— Переступайте через порог одновременно, — послышался голос в ухе Кэноэ. — Медленно и торжественно. Потом остановитесь и поклонитесь Алтарю малым поклоном, не сгибая колен.

Кэноэ выполнил предписанные действия, и тут же служители набросили на него и Кээрт широкие бесформенные темно-синие накидки – цвета ночного неба. Из верхних динамиков зазвучал гимн Вызова – низкие тревожные ноты словно опирались на глухое ритмичное позванивание гонгов, — а под их ногами осветилась тусклым ультрафиолетом извилистая дорожка, ведущая куда-то в глубину зала. Как помнил Кэноэ из церемониала, она должна была символизировать долгий путь народа Державы к звездам.

Заканчивалась светящаяся дорожка низенькими воротцами, через которые нужно было пройти бок о бок. Для этого Кээрт пришлось слегка повернуться, а Кэноэ – вообще согнуться в три погибели, чтобы не стукнуться головой о поперечный брус как раз на уровне его подбородка. Пройдя через врата, они, по подсказке распорядителей, встали лицом к Алтарю и взяли друг друга за руки. Ладонь Кээрт была мягкой и теплой.

— Кто стоит на пороге звездного света?! — раздался ниоткуда размеренный голос.

— Назовите себя полным именем, — прошептал назойливый голос в ухе.

Кэноэ пожалел, что не имеет обратной связи с распорядителем и не может сказать ему всего, что он заслуживает. Прочие ритуалы он может и не знать, но сцену у Звездного Алтаря видел не одну сотню раз в различных фильмах и в живую и ни в каких подсказках не нуждается.

— Принц первого ранга Тви оэро-Кэноэ Кэвирноэрон, сын Клоэрмэ!

— Принцесса второго ранга Кээрт тоэ-Лаэрни Кэвирноэрон, дочь Ирнэорэ!

Их голоса, усиленные динамиками, тоже разнеслись по всему залу.

— Чего хотят идущие к свету?!

— Соединить пути! — сказал Кэноэ, не дожидаясь подсказки.

— И открыть дорогу идущим вслед! — добавила Кээрт свою реплику.

— Готовы ли они принять свет?!

— Готов! — Кэноэ слегка улыбнулся Кээрт.

— Готова, — ответила она ему своей улыбкой.

— Тогда поклянитесь перед животворящим Солнцем, высоким Небом и великими Звездами в чистоте своих помыслов, верности и согласии!

— Клянемся!

Служители сорвали с них темные накидки, и весь зал осветился яркими огнями, засверкал золотом и лазурью. Многочисленные гости в парадных ярких одеждах трижды прокричали здравицу в честь молодых.

Но это было еще не все. Они с Кээрт только что поклялись так называемой Малой Клятвой, а теперь они должны были принести Клятву Верности Императору.

Оркестр грянул "Встречный марш". Высокие двери в дальнем конце зала медленно распахнулись, и на пороге появился Император. Как всегда во время больших церемоний, дядя выглядел невообразимо величественным. В своих длинных одеяниях он словно не шел, а медленно плыл по залу, высоко подняв голову, увенчанную золотым обручем с короной.

Все присутствующие, согласно протоколу, согнулись в глубоком поклоне. И только Кэноэ и Кээрт, держась за руки перед Алтарем, стояли неподвижно, глядя на приближающегося Императора.

— Он, Величайший, Достигший Звезд, Подобный Солнцу, Любимец Неба, Владыка Мира… — торжественно зазвучали из динамиков титулы Императора.

Внезапно что-то словно изменилось. Даже динамики, казалось, запнулись на полуслове. Чуть подняв голову, Кэноэ заметил, как на гостевой галерее возникли несколько фигур в обычных костюмах, резко контрастирующих на фоне пышных нарядов придворных. Это в Звездном зале появились члены Совета Пятнадцати – настоящая власть в Империи.

До галереи было не более пятнадцати метров, и Кэноэ хорошо видел их лица – разные, но в чем-то неуловимо схожие. Верховники, казалось, не обращали особого внимания на церемонию. Они медленно выходили на галерею, о чем-то переговариваясь между собой и совершенно не замечая заполненный зал.

— Девять… одиннадцать… тринадцать, — Кэноэ машинально считал их, скользя взглядом по неясно похожим лицам.

Предпоследним на галерею вышел Гдоод в парадном фельдмаршальском мундире и скучающим выражением на породистом лице. В руке он держал стек и слегка похлопывал им по ладони, равнодушно обозревая собравшихся.

И вдруг все снова изменилось.

— …Победоносный, Покрытый Славой… — продолжал голосить динамик, но это внезапно отодвинулось куда-то на край сознания.

На галерее появился Оонк, и Кэноэ почувствовал, как у него тревожно ёкнуло сердце. Он впервые видел главу Совета Пятнадцати так близко перед собой.

Оонк был другим. Подтянутый и худощавый, он резко отличался от дородных и расплывшихся верховников, но и это было не главным. От этого человека веяло решительностью и опасностью – для каждого, на кого падет взгляд внимательных серых глаз.

Сейчас Оонк смотрел на него!

Кэноэ порадовался, что выглядит достаточно нелепо и безобидно. Может быть, слегка оттопырить нижнюю губу, чтобы придать лицу глуповатый вид? Нет! Оонк сразу же уловит фальшь! Необходимо вообще ничего не замечать! У него сегодня свадьба, он занят другими делами, ему просто любопытно смотреть на членов Совета Пятнадцати…

Кэноэ физически почувствовал, как Оонк отвел взгляд, и постарался не выдать охватившего его облегчения ни вздохом, ни взглядом, ни движением. Благодарение Небу, наставник научил его подавлять вазомоторику, иначе он бы не справился…

А глава Совета Пятнадцати в это время низко поклонился медленно приближающемуся Императору. Недоуменно взглянув на Оонка, вслед за ним наклонили головы и другие верховники. Внутри Кэноэ снова словно зазвонил сигнал тревоги. Что задумал Оонк? Неужели другие члены Совета не видят, как сильно он отличается от всех их? Почему они не замечают опасности, которая словно изливается из него?

Кэноэ почувствовал, что на короткое время прикоснулся к краешку чужой тайны, но додумать он не успел.

— …Всемилостивейший, Чистосердечный, Безупречный, Владетель сорока восьми провинций и десяти планет и прочая, и прочая, и прочая…

Чтение Императорских титулов завершилось, и над залом нависла тревожная тишина. Пропал даже надоедливый голос в ухе. Кэноэ и Кээрт опустились на колени перед Императором.

Пол был твердым и чуточку ребристым, и стоять на коленях было неудобно. Кэноэ слегка сжал ладонь Кээрт и улыбнулся ей самым уголком губ. И увидел ответную полуулыбку.

Наверное, в этой невообразимо утомительной свадебной церемонии что-то было. Во всяком случае, как подумал Кэноэ, пройдя через все эти испытания, молодые супруги поневоле становятся ближе. Как минимум, они проникаются сочувствием друг к другу…

— Протяните правую руку к Алтарю, — раздался голос в приемнике.

Нет, свадьба в Императорской семье – это не тот случай, когда можно предаваться размышлениям об отвлеченных вещах. И Кэноэ снова сосредоточился на церемониале, стараясь правильно выполнять все положенные действия.

Это же страшно подумать: а вдруг, если он где-то ошибется, опять придется сделать второй дубль?

Вырваться из-под всевидящего ока телекамер им удалось только вечером, на Большом дворцовом приеме. Но легче им от этого не стало. Отнюдь. На свадьбу прибыло несколько сотен гостей, и каждый из них должен был лично принести поздравления молодым. Все это, в общем, еще можно было выдержать, однако каждая фраза этой церемонии жестко контролировалась протоколом, отчего вся процедура напоминала конвейер.

Выглядело это так.

"Мы рады вас видеть", — говорил Кэноэ в ответ на очередной поклон.

Гость снова кланялся и произносил стандартное поздравление, иногда добавляя в него пару слов от себя.

"Мы благодарим вас", — отвечала на это Кээрт, после чего они с Кэноэ должны были ответить кивками на последний поклон, и гость счастливо удалялся с чувством исполненного долга.

Следующий.

К концу первой сотни Кэноэ уже перестал запоминать имена и лица и проникся большим сочувствием к рабочим, занятым на конвейере.

И как они только выносят это весь день? Наверное, им не приходится выдерживать такой высокий темп, а на заводе конвейер время от времени все-таки останавливают…