Святая дорога - Владимир Муравьев

- Вы от Константина? Говорите же скорее, что он вам поручил?

Комната Веры, не в пример всему дому, была обставлена с большой простотой. За ширмами виднелась кровать и туалетный столик, с двумя-тремя, не более, флаконами на нем, у окна был стол, заваленный книгами и тетрадками, в углу книжный шкап, увенчанный чучелом совы, птицы богини мудрости, Афины-Паллады, в простенке снимок с "Острова мертвых" Беклина и два портрета: Фридриха Ницше и Оскара Уайльда. Бес сел около стола, совсем близко от Веры, и, глядя ей в глаза своими серыми глазами, которые сам он считал "неотразимыми" (влюбленность в себя столь же свойственна бесам, как и людям), проговорил медленно, с ударением на каждом слове:

- Говоря по правде, я не от Константина...

Такой ответ сбил Веру с толку. Она вдруг поняла, как поступила неосторожно, приняв поздно ночью какого-то незнакомца, и, стараясь скрыть свое смущение, встав со стула, сказала твердо:

- В таком случае по какому праву вы здесь? Будьте любезны, уйдите. Сейчас вернется мой отец...

Странный гость с полным спокойствием выслушал бессвязные слова Веры и возразил ей хладнокровно:

- Прежде всего, вы хорошо знаете, что папаша ваш вернется не скоро. Он сегодня у Розалии Эмилиевны (Вера при упоминании этого имени вся покраснела), а от нее возвращается он лишь утром... И если я пришел к вам не от Константина, то затем, чтобы говорить об нем..."

На этом рукопись обрывается, но картина профессорского дома на Сретенке и персонаж сретенской мифологии обрисованы вполне достаточно...

Послереволюционная Сретенка в общем не претерпела больших изменений: как была торговой улицей, так и осталась, не очень изменился и состав населения. Отдельные квартиры солидных доходных домов превратились в коммунальные, но жительница такой сретенской коммуналки журналистка М.Кваснецкая пишет о жильцах: "В годы моего детства старожилами были почти все. Многие помнили хозяев этого дома..." Было в то время такое явление "самоуплотнение", это значило, что житель квартиры мог сам добровольно отдать кому-либо часть своей жилплощади, и москвичи этим пользовались, подбирая подселенцев среди людей своего круга, чтобы жить хоть в тесноте, да не в обиде.

По планам реконструкции снесли церкви Спаса Преображения в Пушкарях на Сретенке, Преподобного Сергия в Большом Сергиевском переулке, на местах той и другой построили школьные здания. Была снесена Сухарева башня, замыкавшая перспективу Сретенки. Потери значительные, но они не уничтожили общего, сложившегося до революции, облика и духовной атмосферы Сретенки. Доказательство тому - приведенные выше высказывания Юрия Нагибина, В.А.Резвина, Н.М.Молевой, к которым могли бы присоединиться и многие другие москвичи.

Настоящая трагедия началась в 1980-е годы, когда архитекторы "Моспроекта-2", занимающегося Центром Москвы, разработали проект реконструкции Сретенки и ринулись его осуществлять. Обвинение улице проектанты сформулировали стандартное: "Эта миниатюрная улица длиной не более километра и в наши дни играет важную роль в транспортной и торговой схемах столицы. Однако она стала слишком тесной" ("Советская культура", 18 октября 1986 г.). Каким образом решают проблему "тесноты" улиц "специалисты" (так они себя называют) Института Генплана Москвы, известно.

Современный московский поэт Владимир Салимон точно формулирует эти методы и результаты:

Когда Самотечная площадь,

когда проходные дворы

на Сретенке и на Покровке

провалятся в тартарары!

Но были уже восьмидесятые годы, и пускать на Сретенку бульдозеры, как это сделал с арбатскими переулками Хрущев, реконструкторы опасались.

Тогда появился архитектор Б.Тхор, человек с бегающими глазами и сбивчивой речью. Он представил "гуманистический" социальный проект реконструкции Сретенки, в котором якобы учитывались интересы ее жителей, рост семей, необходимость в коммунальных услугах и прочее.

Его проект поддержали и жители Сретенки, и общественность Москвы, поверив обещаниям.

Реконструкция началась, Тхор перешел на другой объект. Вскоре выяснилось, что его проект был не чем иным, как ловкой провокацией. Жителей Сретенки начали жестко и систематически выживать из их домов.

Сложившуюся ситуацию описал корреспондент "Комсомольской правды", описал с еле сдерживаемым справедливым негодованием:

"Простой лозунг "Центр Москвы - для богатых!", похоже, снова поднят над Московской городской думой. Несколько раз бешеную атаку на еще оставшихся в центре коренных москвичей удалось отбить. Но теперь столичные власти, похоже, предприняли наступление по всем правилам стратегии и бестактности. Что нужно им в центре? Супердома и дорогие многоэтажные комплексы, приносящие натуральные деньги. Что мешает стройке и бизнесу? Жители. Ну никак они, подлые, не желают уезжать из своих квартир".

Эта статья была написана и напечатана в 1997 году в связи с принятием Московской думой разработанного и лоббируемого депутатом М.Москвиным-Тархановым законопроекта "О проведении градостроительной политики в зонах жилой застройки", разрешающего мэрии и инвесторам, без согласия жителей, сносить, расселять, возводить что угодно, а если жители будут чинить "препятствия лицам, осуществляющим градостроительный проект", то "такие граждане несут ответственность в соответствии с действующим законодательством".

Этот законопроект был создан для того, чтобы не возиться с "подлыми" долго, как пришлось повозиться со сретенцами, поверившими в "гуманизм" реконструкции и пытавшимися защитить свои права человека. Они были сокрушены, и "Комсомолка" ссылается на их судьбу: "Один район центра уже и без этого законопроекта попробовал на себе железную волю триумвирата "Власть - инвестор - строитель" - Сретенские переулки. Да, там построили великолепные дома, да, вбили миллионы долларов в новые коммуникации. И на все это "отселенные" жители района могут посмотреть. За отдельную плату. Если доберутся из какого-нибудь Бутова-Забугорного. Ну, а что будет с бедными и полубедными?.." (По проекту жители должны купить квартиры в новых домах. - В.М.)

Такая реконструкция, кроме того, что обездоливает и унижает москвичей, наносит непоправимый урон городу, губит его. Еще в первоначальном проекте реконструкции Сретенки отмечалось: "Неожиданно возникла и социальная проблема: когда жильцов переселяют в районы массовой застройки, а в старые реставрированные дома вселяются различные конторы, это омертвляет город". Разрушают традиционный московский облик и постройки "элитных" офисных и жилых домов, построенных во вкусе богатых заказчиков, архитектуру которых сами архитекторы между собой с бодрым цинизмом называют "Санта-Барбара". Современная Сретенка уже в значительной степени пострадала от того и от другого.

Но пока еще остались островки настоящей Сретенки, еще есть надежда, что они могут стать опорными точками ее возрождения. Пройдем по этим островкам, островкам исторической памяти.

Петр Васильевич Сытин был прав, когда в своей самой известной книге "Из истории московских улиц" утверждал, что "описывать биографию сретенских домов - дело трудное", потому что материалов на эту тему собрано исследователями-историками очень мало. Но со следующим его утверждением, что это дело "неблагодарное", согласиться ни в коем случае нельзя. Со временем в истории Сретенки понемногу появляются все новые и новые имена, уточняются адреса, выявляются памятники культуры, истории и даже архитектуры, и уже ясно, что впереди еще много интересных находок.

А теперь от общего взгляда на Сретенку перейдем к частностям, к отдельным постройкам.

Нечетную сторону улицы начинает стоящая на углу с Рождественским бульваром старинная одноглавая церковь Успения Богоматери в Печатниках с шатровой колоколенкой. Она задает тон всей застройке Сретенки, от которой, как сказал Юрий Нагибин, веет стариной, соразмерностью и, главное, соответствием своему жизненному предназначению, то есть соответствием человеческому сознанию, восприятию, удобству; она не подавляет человека, не раздражает, а радует.

Вот такой, соответствующей требованию и желанию человека, душевной и, употребим относимый к Сретенке эпитет, милой, предстает человеческому взору эта старинная церковь.

Она построена в ХVII веке, неоднократно перестраивалась. В 1830-е годы построена новая трапезная, в 1897 - 1902 годы к трапезной пристроена часовня в стиле русского модерна. Но что любопытно, при таких значительных и разновременных перестройках храм сохранил свой общий облик, и его изображение на рисунке 1806 года практически ничем не отличается от современного вида.

На рисунке 1806 года церковь Успения в Печатниках изображена в окружении зданий производственного типа, видимо, одно из них и есть та мастерская по производству лубочных листов, о которой сообщают все старинные описания храма.