Страхослов - Джоанн Харрис

Карлос смотрел телевизор, попивая апельсиновый сок и ужасаясь открывшемуся ему зрелищу. Ведущие утренних новостей, похоже, пали жертвой корявой лоботомии. Кто-то решил, что их стоит загримировать под клоунов, поэтому вместо привычного тонального крема и пудры сегодня на их лицах красовался аляповатый красно-белый грим. Ведущие отпускали бессмысленные комментарии, текст новостей редактировали какие-то халтурщики, и в целом выпуск смотрелся как какое-то извращенное произведение искусства, строго соответствующее доктрине дадаизма.

Каким-то непостижимым образом, пока Райас отвлекся, мир полностью слетел с катушек и по какой-то неведомой ему причине стал еще безумнее, чем дошедший до ручки псих, алкоголик в белой горячке или упоротый наркоман.

Карлос оперся на подлокотник дивана, и что-то надавило ему под ребра. Оказалось, в кармане у него все еще лежала дешевая книжица семидесятых годов, которую он вчера вечером прихватил у Пэрри.

Замызганный реликт давно ушедшей эпохи, со страницами потемневшими, как легкие старого курильщика, перебравшего с никотином.

На обложке был изображен психоделический узор, заворачивающийся спиралью. Узор образовывали разнообразные вариации восьмиконечной звезды, на которую он вчера уже насмотрелся в квартире Папаши и Жирдяя. Райас с удивлением обнаружил, что автором этой книги был старик Пэрри. На обратной стороне обложки была его фотография – Пэрри на ней походил на обнищавшего гуру-неудачника с налетом мистицизма в стиле Алана Уотса[191].

Книга вышла довольно большим тиражом и называлась «Безумие дзена: механистический процесс».

Многие абзацы текста были подчеркнуты синей ручкой, но похмелье Райаса мешало ему сосредоточиться на этих выделенных фрагментах, поэтому он прочел только аннотацию на обложке:

Эта потрясающая книга выдающегося ученого из Массачусетского технологического университета Корнелия Пэрри посвящена слиянию науки и магии. В ней Пэрри раскрывает удивительные результаты проведенного им математического анализа тысяч традиционных мандал восточного мистицизма, дошедших до нас благодаря древним свиткам. И наконец, в этой книге Пэрри открывает нам саму тайну сознания. Прошлое, настоящее и будущее сошлись в этой математической расшифровке реальности.

На пустой странице в конце книги кто-то нацарапал той же синей ручкой: «Нужны эмпирические доказательства». Рядом с этим комментарием стояла дата – третье марта 1993 года.

Решимость Райаса воздержаться от выпивки угасла уже через шесть часов. Он взял ноутбук, вышел в интернет и рассвирепел, обнаружив кучу баннеров, вирусов и даже троянов с изображением мандалы, заполонивших его компьютер. Они настолько глубоко проникли в программы ноута, что, не будь он профессиональным компьютерщиком, он не смог бы удалить их все.

Наконец добравшись до страницы своей электронной почты на защищенном сервере «Гермес-Х», Карлос открыл несколько последних писем от Боуэна и обнаружил, что в них написана какая-то невнятная белиберда. Начальник напрочь позабыл о грамматике и орфографии – Райасу казалось, что этот текст написал человек, только приступивший к изучению английского.

Первое письмо было озаглавлено: «ЧЁ ПАДЕЛЫВАИШ РАЯЗ???????»

Приступив к ответу, где было мало конкретики, зато полно обещаний и намеков на прогресс в выполнении задания, Райас обнаружил, что ему хочется поиграть в «Мандалу». Он почти поддался импульсу и сумел сдержаться только после двух стаканов виски, выпитых залпом (бутылку из-под «Гленфиддича» он обнаружил между подушками дивана, на котором сидел, и оказалось, что там осталось еще около четверти). После выпивки желание играть отступило. Каким-то образом, догадался Карлос, алкоголь блокировал – или хотя бы ослаблял на раннем этапе – тягу к «Мандале», укоренявшуюся в человеческом сознании.

Купив в магазине на углу двенадцать бутылок пива, он, пошатываясь, поднялся в квартиру Пэрри. Он знал, что при виде выпивки Папаша и Жирдяй не удержатся и впустят его в свое жилище.

Дверь открыл толстяк.

Парень был одет в грязную майку, едва прикрывавшую его огромное брюхо, и оранжевые семейники. Старик громко храпел в углу. Жирдяй побрел по коридору, поманив Райаса рукой. Они прошли в кухню. Груды коробок из-под фастфуда покрывали все поверхности, в мойке ждала Судного дня гора грязной посуды.

– Вы папашу-то не будите, мистер, – прошептал парень. – Он сегодня притомился.

Он смахнул коробки со стола на пол, взял у Райаса две бутылки пива и, повернувшись к гостю спиной, принялся рыться в ящике. Через довольно продолжительное время он извлек оттуда открывалку. Пока он откупоривал пиво, Райас заметил на дальнем краю стола несколько рецептов: один на месячную дозу оланзепина, остальные на барбитураты[192].

– Эт вам, мистер. – Повернувшись, толстяк выдал Райасу банку.

Чокнувшись с гостем, парень одним глотком высосал полбанки.

– Когда я заходил к вам в прошлый раз, – начал Карлос, – вы назвали компьютер, который запрограммировал ваш отец, своим братом, верно?

– Так и есть. Тока никто об этом не знает. Кроме папаши и меня. Ну, видать, и вас, значится, теперь тоже.

– Вы считаете, что этот компьютер может мыслить?

– Сдается мне, да. Вы у него чего спросите, так он вам сразу ответит. Какие-то мужики недавно о нем спрашивали. Чеки нам слали, все такое. Но папаше плевать. Нам денег не надо. И всякого там модного дерьма. Нам вообще ничё не надо, кроме «Мандалы», выпивки, порнушки и жрачки. Но чтоб сыграть, тут трезвым надо быть. Иначе не сработает. И таблетки пить не надо. Вон, я уж давно забросил. Толку с того один пшик. Ну, с докторишек-то.

– А у компьютера есть имя?

– А то! Называет себя Док Процесс. Чё – я не знаю.

– Я могу поговорить с ним? Ну так, для развлечения?

Парень отхлебнул пива и пристально уставился на Райаса.

– Чёт вы пивло-то не пьете? – осведомился он.

Карлос залпом выпил полбутылки. На странный привкус он внимания не обратил.

– А чё б нет, – согласился Жирдяй. – А я пока тут посижу, еще пивка выпью. Развлекайтесь.

Старик все еще спал, когда Райас вернулся в гостиную. Осторожно огибая аппаратуру и стараясь передвигаться как можно тише, он сел перед главным терминалом.

Похоже, общаться с машиной можно было одним-единственным способом – через клавиатуру. Карлос пошевелил мышью, и заставка с мандалой сменилась рабочим экраном. На нем была пара иконок и открытое окно доступа к низкоуровневому программному коду. Райас собирался запустить стандартный диагностический тест, когда на экране возникла надпись на английском: