Извлечение троих - Стивен Кинг

«Кефлекс».

Упаковка «Кефлекса» на какие-то долларов шестьдесят.

За которую он отдал «Ролекс» за 6500 баксов.

— Что делать? — переспросил Кац. — Что делать? Спрятать часы под прилавок, вот что! Ты их никогда не видел. — Он посмотрел на Ральфа. — И ты тоже.

— Не видел, сэр, — немедленно согласился Ральф. — Как только я получу свою долю с их продажи, я в жизни этих часов не видел.

— Его там, на улице, как собаку пристрелят, — с явным удовлетворением заметил Кац.

— «Кефлекс»! А парень-то, вроде, ни разу даже и не чихнул, — с удивлением заметил помощник.

Глава 4. ИЗВЛЕЧЕНИЕ

Когда в мире Роланда нижний край солнца коснулся Западного моря, и золотая огненная полоска пролегла по воде до самого берега, где, точно связанная индейка, валялся Эдди, в мире, откуда Роланд забрал Эдди, офицеры О'Мейра и Делеван потихонечку приходили в себя.

— Откройте мне эти наручники, а? — робко пролепетал Толстяк Джонни.

— Где он? — прохрипел О'Мейра и потянулся к кобуре. Ни тебе ни кобуры, ни ремня, ни запасных патронов, ни пистолета. Пистолет.

Вот дерьмо.

Он представил себе, как он будет иметь разговор с этими задницами из Управления внутренних дел, которые знают о жизни на улицах лишь из программы «Бредень» Джека Уебба, и денежный эквивалент утерянного оружия вдруг представился ему не более важным, чем численность населения Ирландии или месторождения полезных ископаемых в Перу. Он поглядел на Карла и увидел, что и у Карла тоже увели пистолет.

Господи Иисусе, помилуй нас, дураков, — подумал О'Мейра жалостливо, а когда Толстяк Джонни снова робко поинтересовался, не будет ли он так любезен взять с прилавка ключ и открыть наручники, О'Мейра начал было:

— Да я тебе сейчас…

Но тут же умолк. Он собирался сказать: «Я тебе сейчас не наручники сниму, а башку отстрелю», — вот только стрелять-то ему было нечем, так? Все пистолеты здесь на цепях, а этот ублюдок в очках в золотой оправе, с виду — нормальный, солидный даже гражданин, отобрал у них с Карлом их табельное оружие с той же легкостью, с какой сам О'Мейра отобрал бы пугач у ребенка.

Поэтому он придержал язык, взял с прилавка ключ и открыл наручники. Тут он заметил «Магнум», который Роланд отшвырнул в угол. В кобуру он бы не влез все равно, так что О'Мейра просто заткнул пистолет за пояс.

— Эй, это мое! — слабым голосом воспротивился Толстяк Джонни.

— Да? Хочешь обратно его получить? — медленно выговорил О'Мейра. По-другому у него просто не получалось. Голова раскалывалась. Сейчас ему больше всего хотелось найти этого мистера Очки-в-Золотой-Оправе и прибить его гвоздями к ближайшей стенке. Тупыми гвоздями. — Я слышал, у них там в «Аттике» сейчас как раз в моде такие пухленькие, как ты. Знаешь, как они там говорят, в тюряге? «Больше жопа, легче вставить». Так ты уверен, что хочешь его получить обратно?

Толстяк Джонни отвернулся, не сказав ни слова. Однако О'Мейра все же успел заметить слезы у него на глазах и мокрое пятно на штанах. Но никакой жалости он не испытывал.

— Где он? — спросил Карл Делеван, закипая от ярости.

— Ушел, — как-то вяло ответил ему Толстяк Джонни. — Больше я ничего не знаю. Он ушел. Я думал, он меня укокошит.

Делеван стал медленно подниматься на ноги. Проведя рукой по щеке, он почувствовал под пальцами липкую влагу. Посмотрел на руку. Кровь. Твою мать. Он схватился за кобуру и все пытался схватить ее, пока наконец до него не дошло, что никакой кобуры нет. У О'Мейры голова просто болела, хотя и сильно; у Делевана было стойкое ощущение, что у него в голове проходят испытания ядерного оружия средней дальности.

— Этот тип забрал у меня пистолет, — сообщил он О'Мейре. Говорил он невнятно, так что напарник его с трудом разобрал слова.

— Добро пожаловать в наш клуб.

— Он еще здесь? — Делеван шагнул к О'Мейре, его повело влево, как это бывает на палубе корабля в небольшую морскую качку, но он сумел выпрямиться.

— Нет.

— И давно?

Делеван поглядел на Толстяка Джонни, но тот не ответил, наверное, потому что стоял спиной и думал, что Делеван обращается к своему напарнику. Делеван, который и при более благоприятных обстоятельствах не отличался ровным характером и сдержанностью, с ревом набросился на продавца, хотя из-за резкого этого движения голова у него разболелась так, что, казалось, сейчас расколется на куски:

— Я задал тебе вопрос, жирный кусок дерьма! Давно ушел этот мудак?

— Минут пять, может быть, — пролепетал Толстяк Джонни. — Патроны свои прихватил и ваши пистолеты. — Он на мгновение умолк и добавил: — Заплатил за патроны. Мне даже не верится.

Пять минут, рассуждал про себя Делеван. Этот тип приехал сюда на такси. Они сидели у себя в патрульной машине, попивали кофе и видели, как он выходил из такси. Скоро как раз час пик. В это время дня очень трудно поймать такси. Может быть…

— Пойдем, — сказал он О'Мейре. — У нас есть еще шанс его взять. Но нам нужна пушка этого тюфяка…

О'Мейра показал ему «Магнум». Сначала Делевану привиделось, что их два, пистолета, но потом сдвоенное изображение сфокусировалось.

— Хорошо. — Делеван приходил в себя постепенно, как боксер на ринге, получивший неслабый удар под подбородок. — Оставь его у себя. А я возьму дробовик из машины. — Он направился к двери, но его опять повело, да так, что ему пришлось опереться рукой о стену, чтобы устоять на ногах.

— С тобой все нормально будет? — спросил О'Мейра.

— Если мы его возьмем.

Они вышли. Толстяк Джонни очень обрадовался их уходу, не так, конечно, как он обрадовался, когда ушел тот притыренный в синем костюме, но почти так же. Почти.

Делевану и О'Мейре не пришлось даже решать, в каком направлении смылся грабитель после того, как покинул оружейный магазин. Достаточно было послушать радиодиспетчера.

— Код 19, — повторяла она снова и снова. — Происходит вооруженное ограбление. Выстрелы. Код 19. Код 19. Местоположение: 395 Запад, Сорок-Девятая, аптека Каца, преступник высокий блондин в синем костюме…

Выстрелы, подумал Делеван, и голова у него разболелась еще пуще. Интересно, он из моего пистолета стреляет или из Джорджова? или из обоих? Если этот мешок с дерьмом кого-нибудь убил, нам крышка. Если только мы его не возьмем.

— Быстро туда, — коротко бросил он О'Мейре, которому не требовалось повторять дважды. Он врубался в ситуацию не хуже Делевана. Они включили мигалку и сирену и с воем сорвались с места, встраиваясь в поток уличного движения. Уже начинался час пик, и улицы были запружены, но О'Мейра повел машину так, что два колеса шли по сточному желобу вдоль проезжей части, а два — прямо по тротуару. Прохожие шарахались, как испуганные перепелки. Сворачивая на Сорок-Девятую, он мазнул по заднему щитку какого-то продуктового фургончика. Впереди он уже различал блеск битого стекла на тротуаре. Уже был слышен рев сигнализации. Пешеходы прятались по подъездам и за кучами мусора, но жильцы с верхних этажей буквально вываливались из окон, с интересом наблюдая за происходящим, как будто там им показывали теле-шоу или какой-нибудь боевик, причем бесплатно.