Вопросы священнику - Сергей Шуляк

Далеко не всегда мы должны так упрощенно всё понимать. Болели самые святые люди, а негодяи часто были совершенно здоровы. Представьте себе такую картину, что вот с этой стороны сидят святые, а здесь сидят негодяи. Святые все здоровенькие, а негодяи все болеют всевозможными болезнями. Немедленно с этой половины начали бы сюда перекочевывать. Почему? Не потому, что они полюбили добро, а потому что они хотят не болеть. Поэтому Бог не ставит в жесткую зависимость нашу нравственность и наши болезни. Великий святой российский старец Амвросий Оптинский был человеком необычайно больным. И Лев Толстой видит: лежит больной старик, пошевелиться не может, по пять раз в день на нем рубашки меняют, но когда к нему приходят люди, они уходят от него преображенными — такова сила его духа. Так что тут нет прямой зависимости. Что такое болезнь? Болезнь — это свойство нашего мира, в котором еще действуют темные силы. Христос называл болезни происходящими от сатаны. Болезнь есть зло. Поэтому на тех учреждениях и людях, которые служат борьбе с этим злом, стоит знак креста — красный крест.

О смерти

1. Что такое смерть?

Вопрос: Что такое смерть? Если смерть следствие греховности человека, то почему праведники умирают быстрее, а грешники продолжают жить?

Отвечает иеромонах Иов (Гумеров):

Христианство является религией спасения. Поэтому вопрос о смерти неотделим от главного вопроса каждого человека – достижения вечного блаженства в Царстве Небесном. Слово Божие говорит о жизни на земле как о благе, поэтому долголетие понимается как Божий дар. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих, чтобы пребывать тебе на земле (Втор.30:19-20). Однако в Библии продолжительность жизни оценивается как относительное благо. Ценна жизнь только тогда, когда человек исполняет определенное Богом свое предназначение на земле. Когда он, следуя воли Божией и исполняя Его заповеди, обратил земную жизнь в благодатный спасительный труд и приготовляет себя постепенно к переходу к вечной блаженной жизни. И если он духовно созрел для Царства Небесного, то не только не смотрит на продолжительность своей жизни как на что-то желанное, а напротив хочет соединиться с Господом, ибо, живя в теле, мы подобны странникам на чужбине. Дом наш, Отечество наше не на земле, а на Небе – там, где Господь. Св. апостол Павел пишет к коринфянам: водворяясь в теле, мы устранены от Господа, – ибо мы ходим верою, а не видением, – то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа. И потому ревностно стараемся, водворяясь ли, выходя ли, быть Ему угодными; ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить [соответственно тому], что он делал, живя в теле, доброе или худое (2Кор.5:6-10).

Люди, живущие земными интересами иногда соблазняются смертью праведника, не понимая, что кончина его является для него благом. Праведник умирает, и никто не принимает этого к сердцу; и мужи благочестивые восхищаются [от земли], и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла. Он отходит к миру (Ис.57:1-2).

В «Исповеди» блаженный Августин рассказывает о последней беседе со своей с матерью Моникой: «Уже навис день исхода ее из этой жизни; этот день знал Ты, мы о нем не ведали. Случилось – думаю, тайной Твоей заботой, – что мы с ней остались вдвоем; опершись на подоконник, смотрели мы из окна на внутренний садик того дома, где жили в Остии. Усталые от долгого путешествия, наконец, в одиночестве, набирались мы сил для плавания. Мы сладостно беседовали вдвоем ‹…› когда мы беседовали, ничтожен за этой беседой показался нам этот мир со всеми его наслаждениями, и мать оказала мне: "Сын! что до меня, то в этой жизни мне уже все не в сладость. Я не знаю, что мне здесь еще делать и зачем здесь быть; с мирскими надеждами у меня здесь покончено. Было только одно, почему я хотела еще задержаться в этой жизни: раньше, чем умереть, увидеть тебя православным христианином. Господь одарил меня полнее: дал увидеть тебя Его рабом, презревшим земное счастье. Что мне здесь делать?" Не помню, что я ей ответил, но не прошло и пяти дней или немногим больше, как она слегла в лихорадке. Во время болезни она в какой-то день впала в обморочное состояние и потеряла на короткое время сознание. Мы прибежали, но она скоро пришла в себя, увидела меня и брата, стоявших тут же, и сказала, словно ища что-то: "где я была?" Затем, видя нашу глубокую скорбь, сказала: "Здесь похороните вы мать вашу" ‹…› а затем обратилась к обоим: "положите это тело, где придется; не беспокойтесь о нем; прошу об одном: поминайте меня у алтаря Господня, где бы вы ни оказались". Выразив эту мысль, какими она смогла словами, она умолкла, страдая от усиливавшейся болезни. Я же, думая о дарах Твоих, Боже Невидимый, которые Ты вкладываешь в сердца верных Твоих, – они дают дивную жатву – радовался и благодарил Тебя: я ведь знал и помнил, как она волновалась и беспокоилась о своем погребении, все предусмотрела и приготовила место рядом с могилой мужа. Так как они жили очень согласно, то она хотела (человеческой душе трудно отрешиться от земного) еще добавки к такому счастью: пусть бы люди вспоминали: "вот как ей довелось: вернулась из заморского путешествия и теперь прах обоих супругов прикрыт одним прахом". Я не знал, когда по совершенной благости Твоей стало исчезать в ее сердце это пустое желание. Я радовался и удивлялся, видя такою свою мать, хотя, правда, и в той нашей беседе у окошка, когда она сказала: "Что мне здесь делать?", не видно было, чтобы она желала умереть на родине. После уже я услышал, что, когда мы были в Остии, она однажды доверчиво, как мать, разговорилась с моими друзьями о презрении к этой жизни и о благе смерти. Меня при этой беседе не было, они же пришли в изумление перед мужеством женщины (Ты ей дал его) и спросили, неужели ей не страшно оставить свое тело так далеко от родного города. "Ничто не далеко от Бога, – ответила она, – и нечего бояться, что при конце мира Он не вспомнит, где меня воскресить". Итак, на девятый день болезни своей, на пятьдесят шестом году жизни своей и на тридцать третьем моей, эта верующая и благочестивая душа разрешилась от тела». Этот трогательный рассказ выразительней любых отвлеченных рассуждений. Немало людей прожили больше Моники, но было ли это благом для тех, кто не трудился над своим спасением?

Светлым христианским настроением проникнуто письмо святителя Феофана Затворника к умирающей сестре. Как бесконечно далеко оно от мирских представлений о смерти неверующих людей: «Прощай сестра! Господь да благословит исход твой и путь твой по твоем исходе. Ведь ты не умрешь. Тело умрет, а ты перейдешь в живой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая. Там встретят тебя батюшка и матушка, братья и сестры. Поклонись им, и наши им передай приветы, и попроси позаботиться о нас. Тебя окружат твои дети со своими радостными приветами. Там лучше тебе будет, чем здесь. Так не ужасайся, видя приближающуюся смерть: она для тебя дверь в лучшую жизнь. Ангел Хранитель твой примет душу твою и поведет ее путями, какими Бог повелит. Грехи будут приходить – кайся во всех и будь крепкой веры, что Господь и Спаситель все грехи кающихся грешников изглаждает. Изглаждены и твои, когда покаялась. Эту веру поживее утверждай в себе и пребудь с нею неразлучно. Даруй же тебе, Господи, мирный исход! День-другой, и мы с тобой. Потому не тужи об остающихся. Прощай, Господь с тобой!».

Христианин в любой день должен быть готовым к исходу из места своего временного пребывания. Для этого он каждый день должен начинать с мысли о том, что еще ничего не сделано для спасения, и другого дня больше не будет. Господь, которому мы не только верим, но и во всем доверяем, дает каждому возможность приготовить себя верой, добрыми делами, исполнением евангельских заповедей, благодушным перенесением испытаний, тогда он может «встретить смерть без страха, мирно, непостыдно, не как грозный закон природы, но как отеческий зов бессмертного Отца Небесного, святого, блаженного, в страну вечности» (св. Иоанн Кронштадтский).

2. Является ли крест символом смерти?

Вопрос: Является ли крест символом смерти?

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров):

Нет. Мы называет его Живоносным, так как на Кресте Спаситель мира разрушил державу смерти и открыл нам путь к вечной блаженной жизни. «Крест – символ Божественного дара, знамение духовного благородства, сокровище, которое невозможно похитить, дар, которого невозможно отнять, основание святости. Его мы носим с собою и на ложе, и за трапезой, и всюду, где бы мы ни были. Как многие из воинов не обедают, не спят без оружия, так и мы ныне привесим вместо меча к своему ложу крест, вместо засова начертаем на дверях его же, им же окружим всякий дом вместо стены, им оградим внутреннее и внешнее. Он сокрушил смерть, отверз небеса, сделал чистою землю, возвел наше естество на царский престол, положил конец тирании диавола. Образ креста двоякий: один из вещества… а другой – невещественный, потому что сущность его не из вещества, но она – из веры, материал – из внутреннего настроения того, кто совершает крестное знамение» (святитель Иоанн Златоуст).