Конан Бессмертный - Лин Картер

— Но нам нужно расширить границы до Западного океана, чтобы получить власть над торговыми путями, идущими с побережья. Ты не хуже меня знаешь, что все богатство Томбалку идет от этих караванов.

— А когда мы разобьем кушитского короля и выйдем к морю, что тогда?

— Тогда? Повернем на восток, покорим ганатские племена и положим конец их разбою.

— После чего, полагаю, ты захочешь двинуться на север или на юг, и так до бесконечности. Скажи мне, приятель, предположим, мы покорили все страны на сто дней пути вокруг Томбалку и собрали богатства больше, чем у стигийских королей. Что мы будем делать потом?

Конан зевнул и потянулся.

— Ну, наслаждаться жизнью, наверное. Рядиться в золото, охотиться и пировать весь день напролет, пить, а по ночам развлекаться с красотками. А в перерывах рассказывать друг дружке байки о своих похождениях.

Сакумбе вновь рассмеялся.

— Если ты и впрямь этого хочешь, так ты уже сейчас так живешь! А если хочешь больше золота, еды, вина или женщин — только скажи мне, и получишь все, чего душа пожелает.

Конан нахмурился и тряхнул головой, бормоча что-то нечленораздельное с озадаченным видом. Сакумбе обернулся к Эмерику.

— А ты, наш юный друг? Ты хотел нам что-то сказать?

— Государь, я пришел просить государя Конана, чтобы он посетил мой дом и подтвердил наш брак с Лиссой. Потом, я надеялся, он согласится побыть на нашем скромном празднестве.

— На скромном празднестве? — переспросил Сакумбе. — Нет, клянусь носом Аджуджо! Мы устроим целый пир, с жареными быками, реками вина, барабанщиками и танцорами! Что скажешь, брат король?

Конан звучно рыгнул и ухмыльнулся.

— Согласен, брат король. Закатим Эмерику такой свадебный пир, чтобы он потом три дня отсыпался!

— Есть еще один вопрос, — заметил Эмерик, слегка напуганный перспективой очередного празднества того же размаха, что так нравился этим королям-варварам, но не зная, как отказаться. Он поведал им о том, как Аския расспрашивал Лиссу.

Оба правителя нахмурились, выслушав рассказ. Наконец Сакумбе сказал:

— Не бойся Аскии, Эмерик. За любым колдуном нужно присматривать, но этот — мой преданный слуга. Да без его колдовства… — Сакумбе обернулся к дверям: — Чего тебе?

Вошедший в покои стражник поклонился:

— Государи, лазутчик из племени тибу просит позволения говорить с вами.

— Давай его сюда, — велел Конан.

Тощий негр в рваном белом бурнусе повалился на пол, едва войдя в комнату. Когда он пал ниц, от одежды его поднялось облачко пыли.

— Государи! — прокаркал он, задыхаясь. — Зехбех ведет на нас афаков! Я заметил их вчера у оазиса Кидесса и скакал всю ночь, чтобы доставить вам эту весть.

Конан и Сакумбе, оба враз протрезвев, вскочили на ноги. Конан обернулся к черному правителю.

— Брат король, это означает, что завтра Зехбех будет здесь. Прикажи, чтобы барабанщики играли сбор. — Сакумбе поспешил позвать стражника и отдать приказ, а Конан обернулся к Эмерику. — А ты бы смог подстеречь афаков на полпути и разбить их?

— Возможно, — осторожно отозвался Эмерик. — У них большое численное превосходство, но пара ущелий к северу вполне годятся для засады…

5

Часом позже, когда солнце уже спустилось над глинобитными стенами Томбалку, Конан и Сакумбе взошли на свои троны, что стояли на помосте на площади. Барабаны отбили призывную дробь, и чернокожие бойцы устремились к месту сбора. Загорелись сигнальные костры. Сотники, украшенные перьями, растолкали простых воинов по шеренгам и собственноручно проверили остроту копья у каждого.

Эмерик, перейдя через площадь, доложил королям, что конница готова выступать к полуночи. Мозг его был полон планов атаки и всевозможных предположений: если афаки не отступят после первого натиска, отступить ли ему, чтобы затем напасть вновь, когда они рассредоточатся для осады, или же…

Он поднялся по ступеням, минуя чернокожих сотников, принимавших королевские распоряжения, и поклонился.

— Государи… — начал он.

Внезапный вопль не дал ему договорить. Аския вскочил на помост и, тыча пальцем в Эмерика, стал кричать королям:

— Это он! Он! Человек, который убил бога! Он убил одного из моих богов!

Негры в изумлении уставились на Эмерика. Белки глаз зловеще засверкали. На лицах были написаны страх и недоумение. Как мог обычный человек убить божество? Тогда он и сам должен быть богом!

— Я требую самого жестокого наказания за святотатство! — продолжал надрываться Аския. — Убийца Оллам-онга и его девка поплатятся за то, что сотворили! Я подвергну их пыткам столь мучительным, каких еще не видело небо…

— Заткнись! — воскликнул Конан. — Эмерик правильно сделал, что расправился с газальской нечистью, мир от этого стал только почище. А теперь пошел вон! У нас и без того дел хватает.

— Но, Конан, — начал Сакумбе.

— Эти белолицые демоны всегда стоят друг за дружку! — взвизгнул Аския. — Или ты не король больше, Сакумбе? А если король, так прикажи, чтобы их схватили и повязали! Я сам расправлюсь с ними.

— Ну… — Сакумбе был в смятении.

— Послушай! — не выдержал Конан. — Раз в Газале не правит больше этот божок, значит, можно захватить город, заставить жителей работать на нас, использовать их знания. Но сперва убери от меня этого бесноватого, пока я не испробовал на нем остроту клинка!

— Я требую… — выкрикнул Аския.

— Пошел прочь! — взревел киммериец. — Клянусь Кромом, неужто ты думаешь, я отдам старого товарища по оружию на растерзание безумцу?!

Сакумбе наконец приподнялся на троне.

— Ступай, Аския, — повелел он. — Эмерик — добрый воин, и ты его не получишь. Придумай лучше какое-нибудь колдовство, чтобы одолеть Зехбеха.

— Но я…

— Ступай, — повторил король, делая повелительный жест.

От ярости у Аскии на губах выступила пена.

— Хорошо же, я уйду! — выкрикнул он пронзительно. — Но вы двое обо мне еще услышите! — И колдун ринулся прочь.

Эмерик продолжил свой доклад о состоянии конницы. Их постоянно прерывали то гонцы, сновавшие туда-сюда, то явившиеся за распоряжениями сотники, и потому прошло немало времени, прежде чем аквилонец смог изложить королю свой план. Конан сделал пару поправок и заметил:

— По-моему, неплохо, а, Сакумбе?

— Если тебе этот план по душе, брат король, значит, он и вправду хорош. Ступай, Эмерик, и собирай конницу… Ай-е-е-е-е! — Ужасающий вопль вырвался вдруг из глотки Сакумбе, глаза вылезли у него из орбит. Он встал с трона, хватаясь за горло. — Я горю! Горю! Помогите!