Темный покровитель - М. Джеймс

— Ну как, приемлемый компромисс, сокровище?

Честно говоря, я не ожидала, что он так легко сдастся. Не уверена, что я вообще думала, что он уступит. Но вот он идет мне навстречу, пытается дать мне то, что, по моим словам, мне нужно для счастья, но при этом полностью не подчиняется всем моим словам. Это заставляет меня уважать его еще больше — знать, что он может устанавливать такие границы, не отмахиваясь от меня. И это хороший компромисс.

Я медленно киваю.

— Думаю, все в порядке. Я не… — Я колеблюсь, пытаясь придумать, что именно я хочу сказать. — Я не жду, что ты будешь каждую секунду сохнуть по мне, Сальваторе. Я не настолько избалована. Я просто думаю, что пока у нас есть это время, мы должны использовать его по максимуму.

— И я согласен. — Он отодвигает ноутбук в сторону, встает и делает шаг ко мне, его руки ложатся на мою талию, притягивая меня ближе. — Я не думаю, что ты избалована, Джиа. Не совсем. Я думаю, что ты избалована в некоторых аспектах, но в тех случаях, когда я говорил это, я просто хотел задеть тебя за живое. Так же, как я думаю, многие вещи, которые ты мне говорила, были сказаны, чтобы задеть меня. Я хочу провести это время с тобой. Но я должен сделать определенные вещи, чтобы в конце мы могли спокойно вернуться домой.

— Я знаю. — Я наклоняюсь и легонько целую его. — И это меня устраивает.

Он отпускает меня, возвращаясь в шезлонг, и я иду к столу, где накрыт поздний завтрак, чтобы наполнить тарелку для себя. Солнце ярко светит в голубом небе, день великолепен, и мне вдруг кажется, что наш медовый месяц будет не таким уж и долгим, а не таким, каким я его ждала с нетерпением и ужасом.

Сальваторе — человек слова. Мы проводим весь день на улице, он работает, а я лежу на солнце, читаю, а после обеда ухожу в дом, чтобы немного вздремнуть. Он будит меня, когда солнце начинает садиться, чтобы мы могли переодеться и пойти на ужин, а когда мы возвращаемся на виллу, он снова заваливает меня в постель, медленно снимая с меня каждый сантиметр одежды, повторяя прошлую ночь.

— У нас есть еще как минимум неделя, — говорит он мне утром, когда мы наконец поднимаемся с постели. — Джозеф говорит, что Братва все еще пытается подобраться к особняку. Я пытаюсь договориться с Игорем, но дело продвигается медленно.

— Он говорил с тобой? — Я сажусь и смотрю на Сальваторе. Мои чувства по поводу сложившейся ситуации сейчас кардинально изменились, мне нравится каждая секунда пребывания в этом тропическом раю с новой версией моего мужа, но я также хочу, чтобы в конце концов мы смогли вернуться домой. И если Братва больше не представляет угрозы, мы сможем это сделать. Мы сможем узнать, сможет ли то, что мы имеем здесь, так же хорошо перенестись домой, в особняк Сальваторе, в нашу прежнюю жизнь.

Интересно, беспокоится ли он об этом? Вдруг изоляция, солнце и песок нас окутали, и, вернувшись в реальность, мы уже не сможем работать так, как здесь.

— Вкратце. — Сальваторе проводит рукой по своим беспорядочным волосам. — Думаю, он начинает понимать, что находится в невыгодном положении. Мы можем сражаться друг с другом, но большее кровопролитие не принесет пользы ни одной из сторон. В противном случае он даже не стал бы рассматривать перемирие с твоим отцом, хотя я не уверен, что он вообще собирался его соблюдать. Но если я смогу заключить другое…

— Другое перемирие? — Я нахмурилась. — Как это?

Сальваторе колеблется и видит мгновенную реакцию на это на моем лице.

— Я не пытаюсь не пускать тебя в свои дела, Джиа, — успокаивает он. — Но мы еще не перешли к деталям. Это не будет иметь к тебе никакого отношения, я тебе обещаю. Когда я узнаю больше, я расскажу тебе.

— Расскажешь? — Я смотрю на него с сомнением, и он вздыхает.

— Я знаю, что ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с равной, Джиа, — тихо говорит он. — Я знаю, что ты хочешь партнерства, а не того, чтобы тебя отодвигали в сторону и говорили только то, что тебе нужно знать. Я хочу дать тебе это, насколько могу. Но мне тоже нужно время, чтобы привыкнуть к другому образу действий. И пока нет ничего конкретного, о чем стоило бы говорить. Когда будет, я обещаю, что расскажу тебе.

— Хорошо, — соглашаюсь я и скольжу обратно в его объятия. И когда он целует меня, я чувствую, что он искренен.

С каждым днем, который проходит в течение следующей недели, я чувствую эту искренность все больше и больше. Это укрепляет во мне уверенность в том, что у нас есть шанс все наладить. Сальваторе проводит совещания по телефону в главной комнате виллы, а также много времени проводит за планшетом или ноутбуком, изучая работу. Но мы тоже выходим из дома: снова идем на рынок, пробуем еще несколько ресторанов, в которых еще не были, и даже танцуем в один из вечеров, когда в одном из баров играет живая музыка. Мы расслабляемся, плаваем, разговариваем и проводим часы в постели. На мягких простынях он учит меня множеству вещей, многие из которых я пыталась представить, а о некоторых даже не подозревала. Сальваторе, освобожденный от чувства вины, оказывается гораздо лучшим любовником, чем я когда-либо могла себе представить. И все, что он дает мне, я стараюсь отдать как можно больше, попутно узнавая, что ему нравится.

Нам хорошо вместе. В течение недели я счастлива так, как не помнила себя за очень, очень долгое время. И слишком скоро все заканчивается.

Я выхожу из душа и вижу романтическую сцену на палубе: вокруг расставлены свечи, шампанское ждет меня, бокал уже налит, а за столом нас ждет первое блюдо. Я смотрю на Сальваторе, немного удивленная.

— Сегодня что-то особенное? Более особенное, чем просто наш медовый месяц?

Сальваторе жестом указывает на другое место.

— Садись, Джиа.

Меня охватывает тревога, но я делаю то, что он просит, и тут же тянусь за шампанским.

— Что-то не так?

— Зависит от того, как на это посмотреть. — Он выдыхает. — Мы едем домой.

Мои пальцы сжимаются вокруг ножки, и я останавливаюсь, бокал оказывается на полпути ко рту, прежде чем я снова опускаю его.

— Когда? — Мой голос дрожит сильнее, чем я думала. Это место стало казаться мне убежищем, а я вдруг оказалась не готова уходить.

— Завтра. — Сальваторе смотрит на меня, и