Запрещённая реальность. Книги 1-10 - Василий Головачёв

– Сопровождение не понадобится?

– Мы ещё не знаем, попадём на территорию или нет, да и появление группы людей может показаться подозрительным. Если потребуется помощь, я позвоню.

– Хорошо, – сказал Василий Никифорович и отключил телефон.

В половине одиннадцатого Матвей вышел из такси на маленькой площади перед Надвратной Троицкой церковью и прогулялся вдоль голубого фасада и арки Святых Врат, представлявших собой цоколь церкви, разглядывая роспись внешних стен справа и слева от арки и раздумывая, звонить ли Диве. В глубине арки торчали два дюжих молодца в серых клобуках, выбритых и подстриженных по украинской моде скорее «под гетьманов», нежели по-монашески, поглядывающие на площадь, но ворота закрыты не были, несмотря на отсутствие очереди прихожан. Пришла мысль поинтересоваться у стражей арки, можно ли пройти на территорию Лавры, но в этот момент подъехал белый «Ауди Q7», из которого вышла Дива, и воздух застрял у Матвея в лёгких.

Дива редко надевала платья, предпочитая брючные и джинсовые костюмы, в крайнем случае носила официальную «мундирную форму» работника прокуратуры: тёмно-синяя юбка, белая блузка и синий китель. В это утро она оделась иначе, выбрав не по погоде короткое платье, открывающее стройные точёные ноги выше колен и символическую прозрачную куртку, позволяющую разглядеть божественную фигуру.

Монахи в глубине арки перестали разговаривать, повернулись в её сторону.

Она, стуча каблучками по асфальту, подбежала к застывшему статуей Матвею, заглянула в глаза, взяла под руку.

– Я не опоздала? Что так смотришь?

Матвей очнулся:

– Ты… ангел во плоти!

Дива засмеялась:

– Протри глаза, я вовсе не ангел, мёрзну вот в такую погоду.

– Нет, ангел! – мотнул он головой упрямо. – Я никогда не видел тебя такой… красивой.

По лицу Дивы пробежала тень, у губ пролегла складочка, она перестала улыбаться:

– По-твоему я всегда хожу дурнушкой? Знаешь поговорку? Не родись красивой, а родись счастливой.

– Не родись красивой, не родись богатой, а родись здоровой и дружи с лопатой.

Дива фыркнула, снова засмеялась:

– Это ближе к истине.

– Выходи за меня замуж! – вдруг сказал он неожиданно для себя самого.

Она удивлённо сдвинула брови, в глазах зажёгся ироничный огонёк:

– Нашёл время шутить.

– Я не шучу!

Дива более внимательно оглядела лицо капитана, ошеломлённое вырвавшимся признанием, покачала головой, так что волосы рассыпались по плечам, но глаза женщины по-прежнему остались полны иронии:

– А если я не умею готовить?

– Я научу.

– А вытерпишь? Подруга вышла замуж за хорошего парня, моего давнего знакомого, живут, она не готовит день, два, он ей кофе в постель, сам готовит, прошёл месяц, он ей осторожно: «Может, начнёшь кашеварить?» Она взбрыкнула – и разошлись.

Матвей недоверчиво посмотрел на Диву:

– Это ты к чему?

– Не торопись, Котов, как говорил один прокурор: «Женатый живёт дольше, а холостой интересней».

– Я серьёзно…

– Не обижайся, – Дива успокаивающе сжала его локоть, – не время решать личные проблемы. Справимся здесь – обещаю обсудить твоё предложение.

Матвей постарался скрыть охватившее душу разочарование, шутливо отдал честь:

– Есть не торопиться! Идём? Нас пропустят? Я не успел спросить.

– Подожди минуту, сейчас подъедет немецкая делегация, возжелавшая полюбоваться Лаврой, и мы пройдём вместе с ней.

Рука женщины лежала на сгибе локтя, её близость кружила голову, и он был готов ждать кого угодно и сколько угодно. Однако ждать долго не пришлось, через минуту подъехал микроавтобус «Мерседес Пуанто», из него выбрались двенадцать мужчин и женщин преимущественно зрелого возраста, чтобы не сказать – пожилого, и направились ко входу в Лавру.

Дива догнала старика в зелёном полупальто, кутавшегося в шерстяной шарф, заговорила с ним по-украински, выслушала ответ и вернулась к отставшему Матвею.

– Всё в порядке, мы включены в состав группы.

– Как тебе удалось договориться?

– Не мне – Тарасу, он не зря торчит в Киеве чуть ли не месяц.

– Кто они?

– Правозащитники, немцы и австрийцы, важные шишки с дипломатическими паспортами, а один из них близок к доктору Шнайдеру.

– Это ещё кто такой?

– Анарх Германии.

Матвей невольно присвистнул:

– Ничего себе! Откуда вам это известно?

– Не задавай ненужных вопросов, капитан, не заставляй жалеть о друзьях, верящих мне на слово.

– Извини.

Монахи на входе остановили делегацию, заговорили с седым господином в зелёном пальто, скорее всего гидом, показавшим какую-то бумагу. Монахи прочитали пропуск, оглядели членов группы, ткнули пальцами в Диву с Матвеем. Старик кивнул, что-то сказал, и гостей пропустили под своды арки.

Прошли Святые Врата под церковью, двинулись по мощенной камнями дорожке к храму, ближайшему от входа.

Матвей вспомнил его название: Больничный Троицкий монастырь, основанный в двенадцатом веке черниговским князем Николаем Святошей.

На Диву оглядывались даже совсем пожилые члены делегации, и Матвею это льстило, потому что именно он сопровождал такую красивую и соблазнительную женщину, способную одним своим видом вскружить голову кому угодно.

Дива заметила его мину, сжала локоть сильнее:

– Сосредоточься! У нас больше не будет возможности детально изучать подходы к нужному объекту.

Матвей послушно настроил себя на режим биолокации, отбросив мешающие восприятию ментального фона переживания и мысли.

Мир вокруг изменился, стал дрожащим и зыбким, насыщенным невидимыми глазу паутинками излучений и прозрачными лепестками полей.

Через минуту наступил момент полного погружения в этот странный мир иного света, и Матвей превратился в подобие многодиапазонной антенны, воспринимающей игру биопотенциалов живых объектов вокруг и давящее мрачноватое молчание зданий и сооружений.

Человеческий мозг способен обрабатывать достаточно большой поток входящей информации аналогично компьютерным алгоритмам сжатия видео: если некий однотонный фрагмент видимой картины, к примеру, голубое небо над головой или асфальтовая площадь под ногами не меняются в течение определённого времени, вычислительные ресурсы – нейроны мозга – переключаются на анализ других, более динамичных объектов. Всё привычное, обыденное, не меняющееся во времени считается фоном и ускользает от нашего внимания. Во всяком случае, стены церквей и золочёные купола их представляли собой именно такие фоновые области окружающего мира, отражавшие его незыблемость.

Но Матвею уже приходилось «вскрывать» их своим «пси-скальпелем», как хирургу опухоли, что требовало внимания и энергии, и, не будь рядом Дивы, он с задачей не справился бы, поглощённый созерцанием невидимого, наверняка заставил бы наблюдателей обратить внимание на его поведение. Дива отвлекала всех своей внешностью и восторгалась красотой строений Лавры так искусно, что ни у кого из наблюдателей не возникло сомнений в её искренности… и в его инфантильности. А наблюдатели были.

– Над нами… – заторможенно начал было он.

– Дорогой, потом поговорим, – перебила его спутница, заговорив по-английски. – Тут так интересно!