Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

его увидели, то никогда бы не забыли. Это самые дикие, кровожадные и опасные варвары на всем свете. Свои тела они покрывают синими татуировками, а на скулах вырезают причудливые узоры. Из одежды предпочитают кожу и шкуры волков, за что их и прозвали волчьем семенем. Единственным достойным себя ремеслом их мужчины почитают войну и грабеж. Они не ведают страха и не проявляют жалости ни к кому. Даже к женщинам и детям. А что эти чудовища творят с пленными… скажу так: смотреть, как псы пожирают твои выпущенные кишки, это не самая дурная участь. Раньше мы редко сталкивались с ними. Ведь им приходилось пересекать Харланнские горы. Но теперь у нас появилась общая граница и боги мне свидетели, очень скоро эти демоны начнут проверять ее на прочность. Так скажите мне, сын Кирота Исавии, вы точно готовы к таким встречам? Готовы жить холодной глуши, где лишь дикие звери и ещё более дикие люди?

– Готов.

– К этому нельзя быть готовым, фалаг. Поверьте. Но ваш настрой мне нравится. Однако я не могу не спросить: зачем вам это? Речь же идет не о военном походе, где можно быстро сколотить состояние и прославиться, а о тяжелой и действительно опасной службе, которую не многие выбирают добровольно.

Айдек вздохнул. У него скопилось много причин для такого шага. И в некоторых он едва находил смелости признаться даже самому себе. Не то, что сановнику, которого он видел впервые в жизни.

– Мне кажется, что отправится туда мой долг,– произнес Айдек одну из многих правд.– В Кадифе и так безопасно. Тут нет врагов, и ничто не грозит государству и его покою. И у армии мало забот, в отличие от новых рубежей. Там я могу быть полезен.

– Всем бы так следовать своему долгу, фалаг,– Лисар Питойя одобрительно кивнул, возвращая на место застежку.– Хотя вы и не совсем правы: в столице кроется куда больше угроз, пусть и несколько иного толка, чем на любой, даже самой дикой и необжитой границе. Впрочем, это совсем иной разговор. Да, я хочу вас сразу предупредить, что пока ещё не ясно, какие тагмы будут служить в новых землях. Проклятье, там сейчас вообще одна неопределенность. Нет ни власти, ни сановников, ничего. Даже непонятно, как называть то эту территорию… Впрочем, как только вернувшиеся тагмы попрощаются с ветеранами, отдохнут и пополнят свои ряды, некоторые из них точно отправятся обратно. И тогда я позабочусь, чтобы вы оказались в одной из них.

– Спасибо! – выпалил Айдек и выложил на стол приготовленный заранее кошелек с монетами.

Военный сановник смерил его суровым взглядом, а потом решительным жестом отодвинул от себя взятку.

– Это лишнее, фалаг. Нет-нет, правда, уберите кошелек. Я его не возьму. Если бы вы просились о переводе в домашнюю тагму, разговор у нас был бы другим. Трусы должны платить за свою трусость. Но вы с теплого столичного местечка проситесь на границу. А это похвальное стремление, которое я, как ветеран, слишком сильно уважаю, чтобы взять за него хоть авлий. Так что служите и приумножайте славу государства фалаг. Во имя Великого Тайлара и да укроет вас нерушимым щитом Мифилай!

– Во имя Тайлара! – ответил Айдек, опустив вторую часть. Лисар Питойя чуть недоверчиво повел бровью, но если у него и появились какие-то вопросы или сомнения, вслух он их озвучивать не стал. Лишь протянул Айдеку стилус и лист пергамента, на котором тот написал прошение о переводе. Сановник быстро его просмотрел, сделал пару пометок и положил наверх одной из возвышавшихся на столе стопок.

– Хорошей службы на границе фалаг.

Когда дверь за его спиной закрылась, Айдек вжался в стену, глубоко вдохнув спертый воздух, пропахший гарью, пылью, потом и чернилами.

Вот и все.

Долгие сомнения, метания и муки теперь были позади. Его будущее наконец-то принимало простые и понятные формы. Все что оставалось теперь сделать, так это поговорить с командиром тагмы и заручиться его одобрением. Ну а потом… потом пройдет месяц или два и он отправится служить в новое пограничье. В дикий и необжитый край, где есть лишь дикари, холод, бескрайние леса. И такие же бескрайние возможности. Может быть там он исполнит своё подлинное предназначение.

Пусть Айдек и упустил свою войну, когда два года назад не послушал зов сердца и не нашел в себе смелости пойти против воли отца, поменяв тагму, Кадиф и пустой неуютный дом на жизнь походника. Пусть он просидел все сражения и избежал тягот, но новая служба давала ему шанс с лихвой искупить грех малодушия. И в этой новой земле, в этой новой провинции, которой ещё только суждено было принять тайларский закон и порядок, он мог обрести и новую жизнь и новую судьбу.

На мгновение он подумал, а что если чудо свершиться и Ривна вдруг забеременеет? Но нет, этого не могло произойти. Прожитые годы показали им обоим, что союз их проклят и чужд Всевышнему. А если вдруг чудо и свершится… ну что же, семья сможет позаботиться о ребенке.

Айдек торопливым шагом миновал зал писцов и большую приемную залу. Пройдя через высокую арку ворот, он спустился по лестнице, словно мальчишка перепрыгивая через ступеньки, и отправился в сторону Хайладской крепости.

Пройдя по спокойным улицам Авенкара и миновав бушующею человеческую реку на Царском шаге, он пошел через жилые кварталы. Конечно, по главной улице города дойти было проще и быстрее, но царившее там столпотворение уж слишком действовало на нервы.

Уже почти дойдя до Хайладской крепости, он вышел на Восточную базарную площадь квартала Хайладар. Хотя лавки уже давно открылись, почти все люди находились не возле торговых рядов, а у храма Радока, то и дело что-то возбужденно выкрикивая. И это было необычно, ведь все обряды Всевидящего бога времени совершались только на рассвете или закате, а не как не за два часа до полудня. Заинтересованный фалаг решил подойти поближе, осторожно пробираясь среди зевак.

Толпа вокруг явно была раздражена и взвинчена. Люди напряженно переговаривались и переругивались, а с другого её края доносились обрывки речи не то жреца, не то глашатая. К сожалению, из-за общего шума, Айдеку не удавалось расслышать ни единого слова. Съедаемый любопытством, он начал активнее пробираться сквозь толпу. Зеваки толкали его локтями, шикали и возмущались, но заметив военную форму, всё же давали дорогу, бормоча нечто похожее сразу и на извинения и на проклятья.

– Нет, ну вы слышите, что он несет! – запричитала полная женщина с корзинкой грязного белья в руках.– Да как же так можно!