Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так и оказалось. Она не стала бы отрицать, что ей было приятно убедиться в своей правоте. С чего бы ей это отрицать?
Она не слушала беседу у камина. Она находилась здесь не за этим. У нее теперь была другая роль, та, которую она сама себе назначила. Они говорили о Фериересе и его соглашениях с Гурчу, это она уловила. Первые этапы обсуждения, прелюдия. Подобные переговоры требовали искусства. Она понятия не имела, достаточно ли Фолько терпелив для них, ведь он был воином. Но он был также правителем города-государства. У него должно хватить терпения, подумала она.
Потом она услышала звук, которого ожидала. Два окна были слегка приоткрыты, чувствовался аромат поздних цветов, высаженных под ними. Она видела виноградник за фруктовыми деревьями.
Свет падает с западной стороны, солнце садится.
Она не колебалась. У нее не было причин колебаться, даже наоборот. Она толчком распахнула ближайшее приоткрытое окно, высунулась наружу. Выхватила нож. Вероятно, это нарушение – в присутствии короля.
Шпион был там, он низко пригнулся, чтобы его не заметили из комнаты. На том самом месте, где она и предполагала. Но… это был не тот человек, которого она надеялась увидеть. Конечно, у высокого посланника здесь должны были быть свои люди; он не стал бы сам этим заниматься.
Ления могла бы почувствовать почти жалость к человеку снаружи. Но не почувствовала.
– Во имя Джада! – воскликнула она. – Вы простудитесь, подслушивая оттуда! Почему бы вам не влезть в окно, не подойти к камину и к королю? Несомненно, вам будут рады!
Человек быстро встал, но не бросился бежать. У него не было никаких шансов, не было времени. Его схватили, не слишком бережно, Джан и Леон, которых, как она только что поняла, поставили снаружи именно для этого.
Позднее она подумала, что вряд ли правитель Акорси не учел те опасности и возможности, о которых подумала Ления Серрана. И все же она была права насчет шпиона, это факт.
Однако тот оказался не ашаритом. Это тоже факт.
Он никак не был связан ни с ашаритами, ни с послом. Об этом свидетельствовали его одежда и язык. Как только Леон и стражники из коридора притащили его и втолкнули в комнату так, что он упал на колени, мужчина посмотрел на короля Фериереса и крикнул:
– Я заявляю о дипломатической неприкосновенности, ваше величество! – Он произнес это на языке Эспераньи. Довольно спокойно, учитывая обстоятельства.
Ления не знала, что при этом дворе есть дипломаты Эспераньи, учитывая напряженные отношения и конфликт. Она не слишком разбиралась в подобных вещах. И чувствовала горькое разочарование от того, что не сам посол ашаритов поднимается с колен в испачканном землей синем шелковом платье, с выражением испуга и стыда на бородатом лице.
Последовав рекомендации своих советников и учтя короткое, но, несомненно, меткое замечание Фолько Чино д’Акорси, король Фериереса отказался взять под упомянутую защиту человека, который сидел, скорчившись, под его окном, чтобы шпионить за ним – если не хуже.
О последней возможности заявил д’Акорси. Вполне вероятно, что шпион Эспераньи задумал убийство. Если бы люди Фолько не дежурили снаружи, а зоркая женщина из его команды не заметила этого человека под окном…
Стража короля в этом не участвовала. Это было важно.
Шпиона не казнили. Слишком многослойными были отношения между двумя дворами, и официально Эсперанья и Фериерес не находились в состоянии войны.
Посланники занимаются шпионажем. Это всем известно. Это ожидаемо. Но всему есть предел, и Фолько д’Акорси был прав, когда сказал, что тайное присутствие под окном комнаты, где король принимает посетителей, представляет собой угрозу, которую нельзя оставить без внимания.
Этому человеку отрубили правую руку выше запястья. Это сделали публично, в присутствии придворных, находящихся здесь, в загородном поместье. В Эсперанью, королю и королеве, отправили дышащее ледяным холодом письмо, ясно давая понять, что это наказание король Эмери считает мягким, что оно назначено в интересах гармонии в мире Джада, но он также требует извинений.
Посла и его свиту официально выслали из Фериереса, вооруженная стража сопровождала их до границы. К несчастью, во время поездки рана загноилась, приобрела зеленый цвет, и сопровождающий их лекарь услышал в ране потрескивание, которое предсказывало беду. Он попытался отрезать руку выше, но сделал это неудачно.
Посол из Эспераньи при дворе короля Эмери умер недалеко от границы своей страны. Это не было задумано, но когда жизнь разворачивается исключительно в соответствии с нашими замыслами? Его тело провезли остаток пути до границы, где его забрали соотечественники. Его тихо похоронили в родном городе, так как Эсперанья попала в неловкое положение из-за его поступка и того мягкого наказания, которому его подвергли, – это бросало тень на весь королевский двор.
Никаких извинений не прислали, но и гневного возмущения в Эсперанье не выразили.
Посла звали Рабаньес, Камило Рабаньес. Он был родом из города Фезана, еще не женился, хотя у него, по-видимому, где-то имелся ребенок. Он был честолюбивым, умным, добродушным человеком из уважаемой, хотя и незнатной семьи. Его считали храбрым. Он нравился мужчинам и женщинам, и некоторые его любили. Он унаследовал от своей матери необычные, запоминающиеся зеленые глаза и веселый смех.
Ты можешь умереть на периферии какой-то истории, но будешь таким же мертвым, как если бы это был конец твоей собственной истории, так и оставшейся нерассказанной.
Ления ожидала, что королевский прием будет скромным, учитывая произошедшее, но она недооценила молодого правителя Фериереса.
Начать с того, что, когда увели шпиона, которого ждало наказание и высылка из страны, Эмери очень быстро пришел к соглашению с Фолько по вопросу о флоте. Возможно, у него не было особого выбора, но он с изяществом и впечатляющей имитацией энтузиазма дал обязательства от имени своей страны. Он отправит корабли, деньги, воинов. Его советники проведут переговоры о точной доле Фериереса в добыче, захваченной в Тароузе.
Он также согласился немедленно закрыть порты Фериереса для галер ашаритов (но не для торговых судов). Он отправит сообщение на юг. Нельзя допустить, чтобы военные галеры брали здесь воду и припасы, а потом атаковали Эсперанью, если ожидается, что тамошние король и королева примут участие в священной войне следующей весной.
На стол подавали много вин с ближайших виноградников, было много перемен блюд – в основном, конечно, из дичи. Непрерывно играли три музыканта. Борьбу король Эмери приберег напоследок – возможно, намеренно. Двое
