Хождение в Кадис - Яков Шехтер

и разграбленную, без единого человека. Падре Кабальюко уже отслужил мессу за упокой погибших, и за тебя тоже, Сантик.

– Поспешил падре! – воскликнул Сантьяго. – А где донья Тереза?

– В своих покоях, сеньор гранд, – Хуан-Антонио пришел в себя и вернулся к привычному для него тону. – Поспешите, то-то госпожа обрадуется!

Перепрыгивая через ступеньки, Сантьяго взбежал по лестнице на второй этаж и устремился в правое крыло особняка, где располагалась спальня матери. Та уже стояла на пороге, как видно, услышав громыхание бронзового кольца. В доме стояла тишина, и каждый громкий звук доносился до слуха всех его обитателей.

– Сантьяго! – закричала она, падая ему на грудь. – Слава Богу, отец был прав! Ты живой, живой!

В ее просторной спальне царил полумрак. Ставни на окнах были всегда прикрыты, мать не выносила яркого света. Она редко позволяла детям входить в свои покои, разговоры между нею и братьями происходили в столовой, гостиной или в их комнатах.

Сколько Сантьяго себя помнил, в спальне матери ничего не менялось. Строгую мебель из темного дерева ни разу не передвигали, предметы домашнего обихода лежали на серванте, столиках и тумбах в суровом порядке, точно занимая раз и навсегда определенные для них места. На незыблемости размеренного существования матери держался мир Сантьяго, и сейчас, снова прикоснувшись к нему, он вздохнул с облегчением – хоть что-то осталось попрежнему!

– Отец не верил, будто ты погиб! – Он впервые видел ее плачущей. Благородной сеньоре не подобало выказывать свои чувства, поэтому мать всегда говорила ровным тоном, удерживая на лице выражение чуть отстраненной заинтересованности.

– Он повторял, что ты обязательно вернешься, и был прав. А я… – лицо матери сморщилось, и Сантьяго увидел, как возле уголков глаз и над верхней губой прорезались морщинки. – Я не верила ему, прости меня, Сантик, прости.

Она снова уткнулась лицом ему в грудь и забилась в рыданиях.

– Мама, ну что ты, мама, – пытался успокоить ее Сантьяго, – все уже позади, я вернулся, живой и здоровый. Отец, как обычно, прав, успокойся, мама.

Она отодвинулась, вытащила из рукава темно-синего, шитого серебром платья белый платочек, отерла слезы. Однако гримаса горя не исчезла с ее лица. И пока Сантьяго пытался сообразить, почему мать не может успокоиться, та огорошила его неожиданным известием.

– Ферди пропал. Уже два дня. Возвращался из школы вместе с Хуаном, зашел в лавку купить пастилы и пропал.

– А что отец говорит?

– Отец был у префекта, тот разослал альгвазилов, те перевернули весь Кадис. Ничего! Ничего! Ничего! – Её голова затряслась от рыданий.

– Мама, Кадис перевернуть за два дня невозможно. И в усердие альгвазилов я не верю. Тут нужны деньги и настойчивость. Я поговорю с отцом и сам возьмусь за поиски.

– Ты так повзрослел за это плавание, Сантьяго, – донья Тереза нежно провела ладонью по волосам сына. – Мне теперь спокойнее, я верю, я знаю – ты отыщешь Ферди.

– Да, мама, обязательно отыщу!

Сантьяго поцеловал мать и поспешил на первый этаж, в кабинет отца. Тот сидел за огромным столом, на котором ровными стопками были разложены книги и документы, и сосредоточенно изучал какой-то свиток. При виде Сантьяго гранд де Мена приподнял голову, и на его устах появилось подобие улыбки.

– Быстро добрался, молодец. Знаешь наши новости?

Сантьяго не стал выяснять, почему отец почти не обрадовался его появлению. Он вел себя так, будто все уже знает, чего, конечно же, не могло быть, поскольку не в силах человека знать, что происходит за сотни лиг от него, далеко за морем и горами. Сантьяго слегка удивился словам отца, но удивление пока ушло на второй план, оттесненное главным – новостями. Обо всем этом он вспомнит несколькими неделями позже, при необычных обстоятельствах, перевернувших с ног на голову всю его жизнь.

– Я не верю альгвазилам, – сказал он, садясь на стул с высокой резной спинкой.

– И я не верю, – согласился отец. Его выпуклые блестящие глаза внимательно и холодно смотрели на старшего сына, эспаньолка с серебряными нитями седины была, как всегда, аккуратно подстрижена. Отец положил на поднос остро заточенное перо, провел пальцами по высокому морщинистому лбу, словно снимая невидимую паутину. – Нужно искать в портовых притонах, куда альгвазилы боятся заглядывать. Мальчика могут держать в качестве прислуги или прятать, чтобы перепродать на какой-нибудь корабль.

Он тяжело вздохнул, взял со стола высокий серебряный кубок и сделал глоток. В воздухе запахло мальвазией, Сантьяго запомнил ее аромат после угощения капитана Луиса на «Гвипуско». Отец никогда не пил мальвазии, употребляя только простое кислое вино, годящееся для утоления жажды, и Сантьяго понял, что холодный взгляд и ровный голос призваны замаскировать подлинное волнение.

– «Сан Мартин» первое судно, пришедшее в Кадис после пропажи Фердинанда, – продолжил отец, – и у причала, где пришвартована каракка, уже стоят надежные, то есть хорошо оплаченные мною люди. Никто не сумеет подняться на борт без их ведома.

Сегодня я собрался с визитом к помощнику коменданта нашего порта. Ему неплохо известно, что происходит в притонах, но главное – он может вывести на еще более осведомленных людей. Думаю, этот визит лучше нанести тебе.

– Мне? – удивился Сантьяго.

– Да, именно тебе. Потому что его зовут сеньор Хосе Асеро.

– Пепе? – вскричал Сантьяго. – Наш Пепе из Навигацкого!

– Он самый. Только он теперь уже не Пепе, а сеньор первый помощник коменданта. Если у тебя есть силы, перекуси с дороги и отправляйся немедленно.

У входа в длинное желтое здание комендатуры прохаживался стражник в полной военной выкладке. Увидев приближающегося Сантьяго, он остановился, перегородив собою дверь.

– Кто и по какому делу? – спросил стражник простуженным и злым голосом. Солнце уже поднялось высоко над крышами Кадиса, и разгуливать под его палящими лучами в медной кирасе и бронзовом шлеме было жарко.

– Я – Сантьяго де Мена, старший сын гранда Мигеля Игнасио Идальго Мондарте Кристобаля де Мена. Хочу увидеть помощника коменданта порта.

– Сеньор помощник сегодня не принимает, – ответил стражник.

– А когда он принимает?

– Понятия не имею.

Сантьяго понял намек, запустил руку в карман, вытащил эскудильо и протянул его стражнику.

– Я принес сегодня обет Пресвятой Деве подарить золотую монету первому, с кем заговорю. Так получилось, любезнейший, что им оказался ты. Дай же мне возможность не нарушить данное небесам обещание!

Стражник быстрым движением схватил эскудильо, и желтый кружок тут же исчез в складках его одежды.

– Кто хорош с людьми, тому и небеса благоволят, – благочестивым тоном произнес он, отступая в сторону. – Сеньор помощник только что прибыли. Его кабинет направо, третья дверь после лестницы.

– Благодарю тебя, любезнейший, – ответил Сантьяго.

Идя по коридору, он подумал, что ложь