De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

туда я и отправился. Хозяин фирмы сказал, что им требуется посыльный, и я с радостью согласился работать за шесть шиллингов в неделю. Персонал состоял всего лишь из одного человека, мистера Чарда, английского специалиста стекольного дела. Фирма занимала одну комнату, поэтому я слышал все разговоры и был в курсе всех дел.

Проработав посыльным месяц, я решился попросить у хозяина разрешения продавать товар. В ответ на мою просьбу он только рассмеялся: «Мистер Чард занимается этим уже 25 лет, знает всех клиентов, но даже он не может ничего продать. А вы, почти не зная языка и не имея представления о стекольном деле, думаете взяться за это». В итоге я уговорил хозяина, но мне не разрешили обращаться с предложениями в те крупные фирмы Лондона, которые обслуживал мистер Чард.

Мне помог сын миссис Николь. Он был закупщиком одной крупной мебельной фирмы и посоветовал обратиться к его поставщикам. Так начались мои хождения. Прошло больше месяца, и наконец я получил заказ. Хозяин был удивлён и обрадован. Прошло ещё некоторое время, и я добился большего, чем хозяин и мистер Чард вместе. Позже мистер Чард покинул фирму, и тогда все конторские дела и торговля легли на мои плечи. Хозяин переехал в Гамбург и посещал лондонскую контору примерно раз в два месяца Моя зарплата возросла. В первый год я заработал больше 250 фунтов стерлингов, что в то время было немалыми деньгами. Но тот факт, что мне было только 17 лет, был самым большим несчастьем для меня. Поверенным в делах фирмы не мог быть человек моложе 21 года Я выглядел старше своих лет, поэтому никому не приходило в голову интересоваться моим настоящим возрастом, но именно этого я и боялся больше всего. Единственное, что омрачало мою счастливую жизнь в Лондоне, была моя молодость.

Как я уже упомянул, все дела фирмы вёл я. Ежедневно я писал около 25 писем, регистрировал их и относил на почту, ходил по адресам десятков клиентов. Торговля шла туго, но продавать дёшево было нельзя. Я завёл дружбу с резчиками из стекольных мастерских, иногда звал их вместе выпить. Таким образом я узнавал, когда им понадобится товар, какого размера нужны будут стёкла и т. д. Оставалось только вовремя предложить клиенту нужный товар. Иногда приходилось подолгу ждать удобного момента. Временами казалось, что ничего не выйдет, но вдруг поступал хороший заказ.

Вечера я обычно проводил дома, играл на скрипке и брал уроки у одного хорошего учителя немецкого происхождения. Его звали Кройц, он был композитором. По субботам я с моими шведскими друзьями отправлялся веселиться в театр или варьете.

Всего я проработал в Лондоне два года. За это время я набрался опыта и изучил английский, немецкий и французский. Хозяин расстроился, узнав, что я решил вернуться домой в Швецию, и предложил мне должность своего компаньона, но я отказался от этого предложения.

* * *

Последние полгода в Лондоне я прожил в одной французской семье, что позволило мне улучшить знание языка, поэтому, прибыв в Париж, я уже довольно неплохо говорил по–французски.

Один француз, М. Герен, который тоже жил в этой семье, дал мне рекомендательное письмо к своему отцу, бывшему нотариусу. Это письмо открыло для меня двери дома не только милых родителей этого молодого человека, но и других французов. Я смог узнать, как живёт этот народ, и полюбил их родину.

По рекомендации Герена я переехал к одному пожилому парижскому профессору, жившему недалеко от Триумфальной арки. В месяц я платил ему 250 франков, находясь на полном пансионе, куда входили уроки французского.

На какое–то время в Париж приехали мой дядя Давид Аронович и его супруга. Случилось так, что они потеряли своего сына, которому было девять лет: мальчик умер от воспаления слепой кишки. Чтобы оправиться от пережитого горя, они в компании с доктором Альфредом Свенссоном, преподавателем французского из Стокгольма, отправились в Париж. Свенссон любил Францию и с охотой показывал и рассказывал о парижских достопримечательностях.

Пробыв в Париже две недели, мои дядя и тётя вернулись в Стокгольм, а Свенссон остался, и мы часто с ним куда–нибудь ходили. Он брал меня с собой на «охоту за книгами» к набережной Сены, где собирались букинисты. Его очень притягивало это место, и ему часто удавалось найти старые интересные издания. Он увлекался театром настолько, что в один и тот же день мы могли посмотреть и утреннее, и вечернее представление.

С собой у меня было рекомендательное письмо от директора «Стокгольмского торгового банка» Луиса Френкеля, и я пробовал в нескольких банках устроиться на работу, но безуспешно. Тогда я решил заняться французской литературой и прочесть всё, начиная от Мольера, Расина и Вольтера и заканчивая современными авторами.

В начале каждого месяца я получал деньги от отца и тратил их на театры и кафе. Вторую половину месяца я вёл существование без гроша в кармане. Но поскольку я жил на полном пансионе, мне не приходилось тревожиться о пропитании. В таком образе жизни были и свои плюсы. Две недели каждого месяца я был вынужден проводить дома, и у меня была возможность посвятить это время чтению. Целыми днями я лежал на спине, читал французские книги и докуривал старые окурки от сигарет.

Среди других шведов, с которыми я общался, живя в Париже, был Мауриц Филипсон. С ним я играл в домино в бульварных кафе. Позже Мауриц стал директором «Торгового банка». С моим старым школьным товарищем из Эстермальма Дэнисом Мальмбергом мы обычно катались на коньках, он так же, как и я, был фигуристом.

Снова в Стокгольме

В феврале 1896 г. я вернулся домой в Стокгольм. В Лондоне я подружился с Георгом Хагпундом, зятем Акселя Вальберга, и мы с ним вместе решили организовать своё агентство в Стокгольме. У меня уже имелись некоторые связи в английских и французских фирмах, и, таким образом, образовалась целая сеть своих агентов. Георг Хаглунд взялся вести дела нашей конторы, я же должен был предлагать клиентам товар. В Швеции мы выступали представителями фирмы по обслуживанию кафе, в которой Георг работал, живя в Лондоне.

Дело не пошло. У хозяев кафе уже были свои поставщики, и с новой фирмой, ресурсы которой были очень ограничены, они не хотели иметь дела. Я посчитал, что дальнейшее сотрудничество будет напрасным, и в итоге расстался с моим компаньоном.

Отец предложил мне продавать ткани по предварительным заказам покупателей через агентов. Я брал образцы у оптовика, и агенты показывали их покупателям в провинции. С первых же дней