Гладиаторы - Владимир Андриенко

– Но что тебе до того переживет она века или нет? Нерон это Нерон, а ты это ты!

– Все так, но не совсем. Моя слава – это слава человека спасшего Рим от чудовища. Может быть, в памяти потомков мое имя останется именем доброго императора после императора жестокого и злого. И нужно чтобы и впредь Нерон был представлен именно чудовищем! И поэтому все кто мог рассказать о нем правду – мертвы. Хоть и было таких людей совсем не много. Это те, что были постоянно рядом с ним. Нет больше Акты, некогда всевластной любовницы Нерона, нет префекта претория Тигелина, нет Сенеки и нет Лукана. А они многое могли бы порассказать о том, что действительно происходило на Палатине в те времена. Нет больше Эприя Марцелла. Ты сам передал ему смертный приговор.

– По твоему приказу, божественный, – поправил императора Мизерин.

– Мы обвинили его в заговоре против меня. Но ведь этого не было, – продолжил Веспасиан не обратив внимания на замечание Мизерина.

– И что с того? Об этом знаем только мы с тобой. Все остальные убеждены в обратном.

– Это так, Мизерин. Уста Марцела закрылись навсегда. Я не жестокий человек, Мизерин, но я хочу, чтобы эта легенда о тиране Нероне жила. Это практически единственное мое желание в этой жизни.

– Я понял тебя, божественный. Ты желаешь, чтобы и этот человек умер?

– Именно так! Поэтому займись этим немедленно. Жалеть его не стоит. Этот человек редкостный негодяй.

– Но кто это человек и как он выглядит?

– В цирке он был среди простонародья. Я видел и узнал его, хоть это было далеко. Фигуру этого человека и его походку я узнал бы из тысячи. Во времена Нерона он был доносчиком и выдавал Христиан. А еще раньше он был наемным убийцей. На его руках столько крови, что даже водами Стикса её не смыть!

– Но как его звали раньше?

– У него был десяток имен, и я не помню уже.

– Но где моим людям его искать, и по каким приметам, божественный?

– Это я тебе расскажу немного позже. Но ты также пришел ко мне с новостями? Что у тебя, Мизерин?

– Новости из Мамартина, божественный. Там убили нашего лучшего дознавателя Рутелия.

– Убили? Что это значит? Кто же это мог его убить? – Веспасиан был искренне удивлен.

– Он допрашивал одного гладиатора, обвиняемого в подготовку бунта, а тот порвал ремни, что стягивали его руки, и сломал нашему Рутелию шею. Одним четким движением.

– Вот как? И что этот гладиатор из известных?

– Нет, государь. Он из Помпейской школы гладиаторов. Уже участвовал в ряде игр в провинции. В Риме его не знают.

– И что с ним сделали после того, как он сломал шею Рутелию?

– Помяли немного. А так он жив и здоров. Я приказал завтра пытать его по настоящему.

– Нет! Этого раба оставь в покое пока. Тот, кто обладает такими способностями и такой смелостью может пригодиться.

– У цезаря есть планы относительно гладиатора?

– Есть! Этот человек еще сыграет свою роль. А теперь я опишу тебе приметы того человека, что ты должен для меня найти в Риме….

Юлия действовала. Она понимала, что такое Мамертинская тюрьма и что там долго узники не живут.

– Вытащить его из этой тюрьмы нельзя, госпожа. Твоих средств для этого недостаточно, – говорил ей лекарь Главк.

– Но я могу попытаться достать денег сколько нужно.

– Это так, но проблема в том, что над Децебалом висит слишком тяжкое обвинение. Я слышал, что понтифики храма Юпитера хотят именно его обвинить в гибели Помпей и Геракланиума!

– Его? – не поняла Юлия. – Но при чем здесь Децебал?

– Нужно же найти виноватого! Не бога же подземного царства обвинять в гибели людей и городов. А так есть прямой виновник трагедии. И все складывается удачно. Гладиаторы затеяли восстание подобное восстанию Спартака, и это восстание грозило империи неисчислимыми бедствиями. Но боги не захотели гибели Рима и потому испепелили мерзкое гнездо заговорщиков

– И такую чушь поверят?

– Еще как поверят, госпожа. Квириты именно в такие сказки и верят. К тому же толпу ждут зрелища! Децебала могу казнить на арене цирка, придумав отличное развлечение для народа.

– Это ужасно! Я не хочу этого допустить.

– Но почему бы тебе не воспользоваться тем, что император знал твоего отца?

– Пойти к Веспасиану? Но что я скажу ему? Что желаю спасти своего любовника раба-гладиатора? Нет. Это вряд ли сработает. Но такое решение можно оставить напоследок.

– Госпожа, ты знаешь, что я благодарен тебе за дом, что ты для меня купила и за двух рабынь. И я готов сделать все, что ты попросишь. Но иного метода для спасения гладиатора я попросту не вижу. Пока его еще не подвергли пыткам.

– Не подвергли? Ты точно это знаешь?

– Точно. Но кто знает, что будет завтра? А в Мамертинской тюрьме умеют пытать. После таких пыток даже я не смогу вернуть человека к полноценной жизни.

– Децебалу нужно помочь бежать оттуда, – решительно проговорила она.

– Есть ли такие средства, госпожа?

– А разве нельзя подкупить стражу?

– Может и можно, но как выйти на того, кто желает быть подкупленным? Да и кто сможет гарантировать, что взяв у нас деньги этот человек не донесет на нас, чтобы получить вознаграждение и от властей?

– Но мы дадим ему вперед не всю сумму, а только половину. А от властей много за такое не получишь. Нужно предложить ему сразу же втрое больше чем сможет дать префект.

– В этом есть разумное зерно, но Децебал не просто преступник, а человек поднявший мятеж против власти цезаря. Обвинение в мятеже и оскорблении величия уже висят над ним. И мало кто способен отпустить за взятку такого пленника. Это вам не мелкий воришка.

– Но попробовать можно! Иного выхода я пока не вижу. И я не верю в то, что Децебал может погибнуть. Боги спасли его в страшный час гнева. И теперь после стольких страданий и усилий – он должен умереть?

– Хорошо, госпожа. Я подумаю, что можно сделать. Но ты должна дать мне сопровождающих. А то я боюсь, что Сатерн достанет меня. От этой пиявки просто так избавиться будет нелегко. А он желает чтобы я работал на него.

– Шестеро моих слуг и носилки в твоем распоряжении, Главк. Иди и думай. Но не медли! Ищи выход! Ищи!

– Не беспокойся, моя госпожа! Главк знает, свое дело….

Гай Сильвий Феликс пробудился только к полудню. Он принял ванну и две новые рабыни растерли его тело, оживив движение медлительной крови.

«Старею. Стоит подумать об обеспеченной старости, – подумал он. – А как я могу спать спокойно, если большая часть моего состояния потеряна? Конечно, есть еще моя вилла, что не была уничтожена как виллы многих других патрициев и всадников. Но мне нужно больше. Этот дом, что я себе приобрел в Риме заблаговременно совсем мне не по вкусу. Вот в Помпеях у меня был дом так дом. И в Риме мне нужны покои достойные меня. Такие как у самых близких приближенных императора».