Крылья - Юрий Нестеренко

Лийа освещала стену с навесом достаточно ярко, но ведь она осветит также и меня?

— Будешь лежать на навесе — тебя снизу не заметят, если только специально не искать, — уловил мои сомнения Нодрекс.

Я подошла к резным столбикам, окинула взглядом ближайший из них, провела рукой по его тонкой талии. В это сужение как раз было удобно упереться ногами, перехватывая руки со столбика на край навеса. Даже учитывая, что я еще не восстановила форму, влезть большого труда не составляло.

— Я подсажу, — пообещал мой спутник.

— Сама справлюсь.

Все же он постоял внизу, пока я карабкалась наверх. Убедившись, что я благополучно заняла наблюдательный пост, он снял туфли и беззвучной тенью двинулся к повозкам.

Какое-то время он возился, стоя на коленях возле угла одной из повозок, — очевидно, расцеплял крепеж, удерживавший борта в опущенном положении. Наконец Нодрекс приподнял дощатый борт — тот слегка скрипнул — и скользнул под фургон. Через некоторое время я увидела его уже внутри кольца повозок. Со своей позиции я видела не весь лагерь — для этого я находилась недостаточно высоко, — а лишь дальнюю его часть; именно в этой части располагалась пара вагончиков с окнами, отличавшихся своим видом от прочих глухих фургонов и служивших, по всей видимости, жилищем и складом инвентаря для хозяев зверинца. Нодрекс подошел к левому вагончику и какое-то время колдовал над дверью, затем очень медленно и осторожно потянул ее на себя; как он ни старался, короткий жалобный скрип все же вырвался, и я услышала еще какие-то приглушенные звуки — должно быть, завозилось спросонья одно из животных. Самих клеток со зверями я не видела — внутренние стенки фургонов, где они размещались, раскрывались лишь во время приема посетителей. Нодрекс замер, но затем, осмелев, просунул голову в щель — причем не на высоте своего роста, а пригнувшись практически к полу стоявшего на колесах вагона. Убедившись, что все спокойно, похититель забрался внутрь.

Отсутствовал он довольно долго. Я понимала, что, хотя вагончик был и невелик, действовать приходилось в темноте и с крайней осторожностью, однако все равно начала тревожиться. Впрочем, признаюсь честно, сердце мое с самого начала билось быстрее, чем следует. Навес, на котором я лежала, был на самом деле слегка наклонным, так что мои ноги оказались несколько выше головы, но, подперев подбородок руками, я ликвидировала это неудобство. Периодически я крутила головой влево и вправо, проверяя прилегающие улицы, но там было по-прежнему пусто. Со стороны зверинца время от времени доносились то пыхтение и возня, то сонное урчание, но все эти звуки были негромкими и, очевидно, привычными владельцам, так что вряд ли могли их разбудить. И все же, чем дольше торчал в вагончике Нодрекс, тем больше у меня крепла уверенность, что вот сейчас какому-нибудь зверю приснится кошмар и он издаст трубный крик…

Наконец он показался, и я вздохнула с облегчением. Но, как выяснилось, рано: Нодрекс размашисто помотал головой, давая мне понять, что поиски оказались неудачными, и занялся дверью второго вагончика.

Лежать на навесе практически без движения было холодно, и я подумала, как бы не вернулась моя простуда. Не успела я это подумать, как мне захотелось чихнуть, и я, затаив дыхание, терла нос пальцами, пока желание не пропало. Хотя вряд ли, конечно, мой чих мог кто-то услышать, тем более что в одной из повозок снова завозилось и глухо зарычало какое-то, судя по всему, крупное животное. Я нетерпеливо ждала, когда оно угомонится, но вышло наоборот: как видно, зверь разбудил соседа, и к рычанию добавилось повизгивание, а потом кто-то громко захлопал крыльями. Я лежала как на иголках, не отрывая взгляда от двери, за которой исчез мой товарищ; потом вспомнила, что надо следить и за улицами. Мне показалось, что на улице слева я различила какое-то движение; замерев, я вглядывалась во мрак. Но очень скоро убедилась, что это лишь игра воображения, и вновь посмотрела в сторону вагончика.

Нодрекс уже вышел. Но вместо того, чтобы пробираться наружу, он стоял перед открытой дверью и махал мне рукой… точнее, даже не махал, а делал загребающие движения, явно призывая меня к себе. Я махнула ему в ответ, пытаясь дать понять, что все в порядке и он может спокойно возвращаться. Он сделал несколько шагов от вагончика, но вновь остановился, повторяя те же жесты. Ему явно зачем-то нужна была моя помощь в самом лагере.

Это мне никак не понравилось. Подобный план действий мы с ним даже не обсуждали, да и чем я, с моим полным отсутствием опыта в подобных делах, могла бы ему помочь? Однако он упорствовал и не двигался с места. С раздражением подумав, что этак мне придется лежать на навесе до рассвета, я еще раз окинула взглядом улицы и полезла вниз.

Я помнила, какой из бортов он открыл; приподнять его и пролезть под повозку было нетрудно. Я подняла внутренний борт — сверху бил острый звериный запах, — и выползла на территорию лагеря. Затем выпрямилась, отряхивая ладони и колени.

И в тот же миг меня крепко схватили за руки, выкручивая их за спину.

Я отчаянно рванулась, все еще безмолвно, но у врагов было преимущество в численности, силе и внезапности. Я все же успела заехать кому-то ногой по колену (и, судя по раздавшемуся вскрику, удар был неплох), но в тот же миг тяжелый кулак обрушился на мой затылок с такой силой, что все поплыло у меня перед глазами.

Когда сознание вернулось ко мне, я уже стояла на коленях со связанными за спиной руками, и кто-то сдирал с меня плащ.

Я еще попыталась хлестнуть их крыльями, но это был уже жест отчаяния. Даже если бы мне удалось вырваться, со связанными руками я бы уже не смогла поднять борт, чтобы нырнуть под повозку. Меня ударили по спине, не то чтобы сильно, скорее просто призывая прекратить сопротивление.

Я опустила крылья и подняла голову. Нодрекс все еще стоял на прежнем месте, но теперь я увидела рослого полуголого мужчину, который вышел следом за ним из открытой двери вагончика. Пистолет в его руке смотрел в спину мальчишке. Нодрекс обернулся, потом сделал несколько нерешительных шагов вперед.

— Ну, видите, я не обманул, — сказал он, стараясь не смотреть в мою сторону. — У нее правда большие крылья. Теперь вы меня отпустите?

— Ладно, проваливай, — бросил один из моих пленителен. — И молись Господу Заступнику, что так легко отделался.

— Предатель! — рванулась я, но меня удержали за плечи. — Вонючий твурк!

— Прости, Эйольта, — пробормотал тот. — Я не хотел, но… они меня поймали… я говорю: ну отлупите меня и отпустите, какой вам прок меня в полицию сдавать, вы же даже не здешние… а они ни в какую, получишь, говорят, по закону… ну и… я подумал… это что ж выходит, ты к звездам улетишь, а мне клеймо на лоб и на цепь в каземат? Я, в конце концов, из-за тебя на это дело пошел!