Экзотические птицы - Ирина Степановская

— Нам в институте немножко читали гомеопатию, да я толком так и не понял, как действуют эти малые дозы! Меня это как-то не заинтересовало, — сказал, глядя в потолок, Владик Дорн.

— Зря, наверное, — отозвалась от окна Мышка.

— А ты что там высматриваешь? — Владик поднялся со своего места и встал рядом с ней. Ничего, кроме больничного забора и стоянки автомобилей, из окна не было видно.

— Смотрю, когда заведующий хирургией приедет, — ответила Мышка. — Что-то до сих пор его нет. Не хочу, чтобы Тина волновалась, сегодня ведь у нее операция. Барашков уже пришел. Места себе не находит.

— А тебе-то что? Хочешь быть добренькой, волнуешься? — Владик развернулся к Мышке и насмешливо посмотрел ей в глаза. Вопреки привычке, согласно которой она всегда первая, смущаясь, отводила глаза, сегодня Мышка спокойно выдержала его взгляд.

— Знаешь, Владик, — сказала она, — ты и красивый, и умный. Но все-таки Барашков прав — чего-то в тебе не хватает. Чего-то эмоционального, наверное. До такой степени не хватает, что хочется превратить тебя опять в маленького мальчика и воспитать по-другому. Чтобы ты вырос таким же красивым и умным, как сейчас, но чтобы еще был и добрым!

Ее эскапада была настолько неожиданна, что Владик не нашелся сразу, что ответить. Она помолчала немного и добавила:

— Ты даже не понимаешь, как важен для Тины сегодняшний день, как много зависит от него. Пусть ей плохо сейчас, пусть она не может сейчас жить вне больницы, без уколов, без капельниц, без нашего внутривенного катетера, но для нее это жизнь. Она живет, она вместе с нами. Так было, когда погиб Валерий Павлович. Вот он был сейчас, здесь, на своем месте, а потом вдруг — рраз, и все! Остался только портрет и холмик на кладбище. Пройдет пара часов — все может закончиться и для Тины. Или во время операции, или вскоре после нее, если патологоанатом даст заключение, что опухоль злокачественная. Тогда — конец. Все дальнейшие надежды на жизнь, все дальнейшие действия вполне бессмысленны, остается только ждать смерти. А ты этого не понимаешь! Тебе ничего не надо, кроме денег. Никто тебе не дорог… Хотя бы из уважения к коллеге ты мог помолчать…

— Ну почему же… — начал было Владик, но Мышка прервала его, подняв руку.

— Молчи! Не говори ничего! Будет только хуже!

Она отошла от окна и с начальственным видом села за свой стол.

— Можете идти, — сказала она Владику совершенно другим голосом. — Я вас не задерживаю!

Владик поклонился ей с нарочито кривой ухмылкой, тряхнул русой головой, рассыпав по затылку мягкие волосы, повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

«Все вы, бабы, стервы, — подумал он. — Включая Аллу. Если бы не инстинкт, сто лет вы мне были бы не нужны!» Он вспомнил, как осторожно за завтраком положил на стол перед Аллиной чашкой рекламу из какого-то журнала. «Аборты в загородной клинике, — было напечатано в ней. — Лечение и отдых в ближайшем Подмосковье».

— Прекрасное место, — вскользь заметил он за кофе. Алла спокойно взяла журнал, еще раз мельком пробежала взглядом по строчкам и вдруг быстрым движением разорвала журнал на половинки и швырнула ему в лицо.

«Совсем бабы взбесились с этой эмансипацией, — подумал он. — Радоваться надо, что можно сделать все дела и одновременно отдохнуть. Причем за очень немаленькие деньги!»

Он шел по отделению. Дверь в комнатку Генриетты Львовны была открыта, туда, конечно, никого еще не положили. Голос Барашкова раздавался из палаты Тины. Райки не было в коридоре, и только ее подружка, сидя за столом, делала вид, что серьезно изучает листы назначений. Внезапно обернувшись, Владик увидел, что и она с каким-то странным ехидством смотрит ему вслед. Он вздохнул, закрыл за собой дверь кабинета и позвонил брату.

— Ты почему не на лекциях? — спросил он его строгим голосом на правах старшего, но не смог потом долго придерживаться серьезного тона и смягчился. Они поболтали о том о сем. — Послушай, Саша, — уже снова серьезно сказал он в самом конце разговора. — Ты израсходовал те лекарства, что я тебе давал? Тогда верни мне ампулы, как договаривались.

— Не израсходовал, опыты стоят! — ответствовал брат-исследователь. — То животных не было, то подходящего момента. Зачеты пересдавал, в общем — не успел. Подожди пару дней, как закончу, так сразу верну! — На этом их разговор оборвался, причем Дорну показалось, что он услышал в трубке приглушенный сонный женский голос: «А с кем это ты разговариваешь, котик?»

«Ничего себе, зачеты у него! Если с такими „котиками“ водиться, естественно, будут хвосты!» — покрутил головой старший Дорн и вздохнул. Впрочем, если все ампулы будут возвращены на место, у Райки будет уже меньше поводов шантажировать его. Дорн немного успокоился и начал на компьютере набирать выписной эпикриз на больную с чалмой на голове.

Мышка же, с облегчением увидев в окно кабинета, что заведующий хирургией вылезает из своих «Жигулей», прошептала, сплюнув через плечо и три раза постучав по столу:

— Ну, Господи, помоги!

Про Владика же она решила, что, наверное, зря так определенно сказала Тане, что любит его. «Любить и видеть все недостатки — разве так можно?» И не нашла ответа на этот вопрос.

— На дороге были пробки, поэтому я опоздал, — сказал заведующий хирургией второму доктору, уже готовому идти в операционный блок. — Чаю выпьешь? — Заведующий, переодеваясь в зеленые штаны и рубашку, мимоходом нажал кнопку чайника.

— Спасибо, я завтракал, — ответил второй хирург. — Я пойду, буду потихоньку мыться, одеваться и готовить больную.

— Угу, — промычал заведующий, нашаривая ногой специальные разношенные старые туфли для операций, кем-то затолкнутые под шкаф. — Кстати, знаешь, после удаления надпочечника придется взять еще на операцию мальчика с грыжей. Мать его просила прооперировать побыстрее. То ли у него призыв, то ли, наоборот, надо отсрочку получить на этот год, я толком не понял, да мне и дела не было. Но придется его все-таки взять!

— Надо — возьмем! — ответил коллега и вышел из комнаты. Заведующий всыпал в стакан заварку, плеснул туда кипятку и позвонил Барашкову.

— Через полчаса вези больную! — сказал он.

— Понял! — ответил Аркадий и дал отбой.

Он был у Тины в палате. Последние приготовления перед операцией были сделаны, белье поменяли; атропин с димедролом и промедолом он должен будет ввести ей в подключичный катетер непосредственно перед тем, как везти в операционную. Мать Тины тоже была уже здесь, в больнице, видела утром Барашкова. Только и он сам, и Тина не велели ей перед операцией приходить в палату. Она ждала внизу, в коридоре. Свежая прическа, только из парикмахерской, как и желала Тина, красовалась на ее голове.