Антология сатиры и юмора России ХХ века - Аркадий Михайлович Арканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рапсод Мургабович знал, что подчиненные за спиной называют его «диктатором». «Наполеоном», «зверем» зато, что все в магазине в его воле и власти. Он-хозяин. Он сам живет хорошо, но и другим дает жить. Тем, кто заслуживает. За это его ненавидят, завидуют, хотя делают вид, что любят, именно те, которых он держит… Собаки! Продажные шкуры!.. Но кто? Кто же из них все это расписал?..
… Заместитель? Завскладом?.. Бухгалтер?.. Кто?.. И на что намекает неизвестный гад? На месть? На расплату?.. На национальное происхождение? Так они все у него не очень… Кроме завскладом. Но тот и двух слов связать не может… Не то чтобы создать такой хитрохудожественный поклеп… И Рапсод Мургабович яростно стукнул по столу увесистым кулаком…
«Из дворцового окна Олвис могла видеть бесконечно длинную вереницу горожан, поднимавшихся по склону рассвирепевшей Карраско. Подгоняемые воинами, горожане пытались удерживать в своих ладонях воду, которой они должны были напоить Карраско и тем умилостивить ее («Глупость какая! Кто это мог выдумать?») А Священная Карраско и вправду разбушевалась не на шутку. Из утробы ее время от времени исходил громоподобный рык, от которого содрогалось все вокруг и в ужасе переглядывались люди. Дым, выходивший из пасти, стал совершенно черным и образовал над головой Карраско зловещую гигантскую шапку. Карраско шипела и плевалась раскаленными докрасна камнями, разбрызгивая огненную слюну. («Красиво, черт побери, но страшно. Ведь это похоже на извержение, мадрант! Надо смываться, а?»)
Но мадранта, казалось, ничего не интересовало. Он почти все время проводил в черном зале и выходил оттуда вроде бы только для того, чтобы взглянуть на Карраско. Он подолгу стоял у окна и вслушивался во что-то, а потом, как бы очнувшись, улыбался Олвис. Не страшно ли принцессе?
Нет, мой мадрант. Принцесса настолько предана тебе и так верит в твою силу, что ей не страшно ни капельки. («А смотаться не мешало бы, пока не поздно».)
Сейчас мадрант неожиданно обнял ее за плечи, и она порывисто прижалась к нему, передав этим прикосновением желание его телу.
Возьми меня, сумасшедший человек! Мне наплевать, кто ты — мадрант или Ферруго. Я не хочу больше ждать, пока кто-то из вас победит. Ты одинок. Я развею твое одиночество. Со мной ты забудешь про походы и казни, ты ни разу не вспомнишь отвратительного ревзода. Я обещаю тебе. Так возьми же меня! Губы мои пересохли, и голова кружится… Господи!.. И Олвис почувствовала приближение божественной судороги, и пальцы, ее рук впились в спину мадранта.
Но в этот момент Священную Карраско вырвало, и огненно-красное содержимое полилось свирепым потоком вниз по склону, превращая в тлен все живое и неживое. Горожане, поднимавшиеся вверх, с воплями устремились назад, подминая и топча друг друга, и лишь немногим удалось добежать до города.
И теперь не боится принцесса озверевшей Карраско?
Нет, она не боится, мадрант, но Карраско в своем гневе причиняет людям страдания и горе!
Мадрант может умилостивить Карраско, но для этого он должен убить принцессу. Ты слышишь, Олвис, мадрант должен убить тебя…
Так убей меня, мадрант! Только сначала возьми! Я твоя, мадрант! Возьми и убей!
Нет, Олвис, мадрант не сделает этого, потому что мадрант не раб! Он свободен так же, как свободен Ферруго. Пусть все будет так, как предсказала старая слепая Герринда. Мадрант любит тебя, Олвис, но у него есть власть. У Ферруго нет власти над тобой, но это не значит, что он достоин твоей любви меньше, чем мадрант. С твоей смертью погибнет и Ферруго, но горько и позорно будет мадранту от такой победы. Поэтому только мадрант может убить Ферруго, и только Ферруго может убить мадранта!.»
Рапсод Мургабович зарычал. И об этой истории вспомнили, сволочи! Конечно, про Валечку идет речь.
Про девчонку из торгового техникума, клянусь мамой… Так что же, Рапсод Мургабович не может полюбить девчонку из торгового техникума?.. Он не соблазнял ее, не спаивал, не угрожал. Он просто превращался в виноградное желе, когда ее видел… Да, он хотел, чтобы ее оставили работать в его магазине, и он сделал все, чтобы ее оставили… Да, он дарил ей дорогие подарки, но не потому, что покупал ее, а потому что хотел. Хотел делать — и делал! И не какие-нибудь дешевые колготки, а французские духи за 80 руб.! И не плитку вонючего лежалого шоколада. а золотое колечко с камнем!.. И не в заплеванный «Парус» приглашал ее ужинать, а в Сочи с ней на субботу и воскресенье!.. И кабы не жена с ребенком и не должность, женился
