Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза - Николай Берг

Валентина Ивановна смотрит на меня снисходительно и только из вежливости интересуется — в чем соль рассказа?

— Да в том и соль, что карты были американские. Генштаба Ю ЭсЭЙ. С грифом 'топ сикрет'. Надо полагать — трофейные. Вот такая вот секретность получилась. Чистый совок в худшем смысле этого слова.

— Забавная история. Ваш отец выиграл конкурс?

— Нет. Опоздал со сдачей проекта — из-за этих идиотских карт.

— Жаль. Однако вернемся к нашим баранам и морфам. Это не мое требование. Но должна заметить, что я согласна с этим подходом. И так слишком много уже вам понарассказывала.

— Знаете, меня очень беспокоит именно влезание в эти тайны. Тут легко попасть в расход. Посчитают, что слишком много знаешь — и все, пропал бесследно. Ну и зачем мне это? В конце концов наша Охотничья команда и не самая боеспособная и не самая многочислнная и вооружена не самым лучшим образом. Сколько таких команд, не считая чисто военных формирований? Да всяко не меньше сотни!

— 214. Это не считая частей и подразделений гарнизона Кронштадтской ВМБ. Видите, опять вам выдала служебную информацию.

— Премного благодарен. Но так с чего именно нашу группу напрягать?

— По целому ряду причин. Например, вы единственная группа, в которой целый врач действует.

— Ну, как-то оно звучит настораживающее — 'целый врач'. Мне как-то не хотелось бы становиться нецелым. Фрагментированным. И я видел, как оно бывает. Когда с грязными перчатками расстаются.

— Вы про своего недавнего сослуживца, капитана Ремера и его напарника Копылова?

— Опа! А вы что о них знаете???

— Довольно много. Возможно больше вас.

— Но… откуда?!

— Видите ли, это опять же информация не для широкого круга лиц. Но разумеется мы должны были навести справки о тех, кто уж совсем рядом с нами крутится. Да я признаться и о вас забеспокоилась. Вы человек добродушный, растяпистый, наивный. Почему бы и не подстраховать, если есть такая возможность? Так вот касаемо грязных перчаток… так поступают либо с одноразовым материалом, который больше не пригодится никогда, либо сдуру. Вот например с Ремером так поступили сдуру, если вас это интересует. Ценный человеческий материал выкинули только по глупости. А уж вас и тем более списывать нет резона. После операции что выкидывают? Одноразовые перчатки, грязные тампоны и салфетки. А вот например не то что большой ампутационный нож, но даже зажимы Кохера заботливо отмывают и стерилизуют. Так?

— Ну, так…

— Вот и смотрите. Ценный инструмент — берегут как зеницу ока. Потому что нужен, а другой такой на земле не валяется. И заменить нечем. Конечно побояться придется. Но за все платить надо, увы-увы.

Тут Кабанова глубоко вздыхает и неожиданно говорит:

— Думаете я не боялась, когда тогда, в самом начале занялась экспериментами? Да я испугалась до заикания, когда у нас в тихой поликлинике такой массакр начался. Еле водой отпоили. Домой физически не могла пойти, ноги не шли от ужаса. Вот и занялась полузабытым и знакомым делом. Чем еще в студенческом научном обществе увлекалась, на патфизиологии. Отвлеклась, да и результаты оказались интересными. Про страх и забыла, пока работала. Только этим и спаслась…

— Надо же, а я со стороны видел прям Ледяную Крепость — вспоминаю я свои безуспешные попытки уговорить Кабанову бросить возню с хомяками и бежать.

— Я ж говорю про вашу наивность — улыбается Кабанова.

Мне приходится съесть пилюлю. Хотя любой женщине хочется иногда выглядеть слабой и беззащитной, но не факт, что и впрямь все было так, как Валентина Ивановна рассказывает. Голос у нее в телефонной трубке был непререкаемым. Но отчасти она права, место под солнцем даром давалось только при социализме. Сейчас так или иначе его надо завоевывать, а мы вроде неплохо заняли эту нишу, околомедицинского снабжения. И не слишком накладно и не очень чтобы тяжело… Вон продуктовая служба Базы наверное живет не так вольно — им надо обеспечить жратвой население острова, а тут сейчас около 30 тысяч человек, да еще большие группы вне острова, а каждому человеку надо в день порядка полутора кило еды, да еще на зиму над запас создать, вот и таскают как муравьи. Я бы окуклился вот так изо дня в день вывозить склады, закладывать жратву на хранение, а они ничего, вполне довольны своей жизнью. Многим наоборот очень нравится, что нет никакого риска и их охраняют. Тут ухитрились наладить телевидение — есть в Кронштадте и своя радиотелекомпания, вот на ее базе и заработало. Электричество далеко не у всех, да и не стабильное, так развернули несколько видеосалонов, прямо как в 90 годы — только тут и просто телевизоры работают, сериалы гонят. Народ ходит…

— Так что поволноваться придется. Оно окупается — сбивает с меня задумчивость голос Кабановой.

— Ну я заметил, что вы обрадовались, когда мы за вами заявились…

— Еще бы не обрадоваться. Обещали утром приехать четверо сотрудников. Из них одна Юля отзвонилась, плакала, укусили ее. А остальные пропали бесследно, как в воду канули. В итоге явились вы, необещавший…

— Меня Сан Саныч напряг.

— Я помню…

Помолчали.

— Так что если хотите знать больше — придется соглашаться работать совместно.

— Что-то мне говорит, что выбора у меня особого нет?

— Выбор всегда есть — пожала плечами Кабанова.

— И если я откажусь?

— То вас повесят, расстреляют и утопят без права переписки. Ну значит пойдет другая команда.

— Что-то у вас вид недовольный.

— А с чего мне быть довольной? Это же не просто акция по зачистке территории ожидается. Тут все куда запутаннее и сложнее и там нужны не просто чистильщики, там думать надо будет, по-врачебному думать. Да еще и с прикладной военно-полевой психологией, причем не только нормальной, а… как бы это сказать-то? Некропсихологией.

— Психолог я извините никакой. Кроме институтского курса — шиш с маслом.

— У вас чутье есть. И пожалуй у вас единственного был внятный взаимный контакт с Мутабором.

— А Алик? Он же с ним постоянно?

— Да. И даже в шашки играют. Но контакта нет. Онли бизнес, как говорится.

— Мне кажется вы придаете слишком много значения случайности. Да и у меня тоже только бизнес и был. Мне — спасти свою шкурку, ему — заплатить по счетам моими руками.

— Тем не менее зафиксировано, что вы с ним шутили и он реагировал на ваши шутки адекватно. Особенно ценно — он тоже шутил. То же замечено было только в разговоре с вами и с вашим командиром. Но командир Охотничьей команды погиб, так что пока только один контактер — вы.

— Ну, а вы значит и такие данные собирали?