Древний. Война - Сергей Тармашев

Савельев смотрел в глаза голограмме Румма. Как они тебя заставили? Под страхом смерти? Все, конечно, возможно, но как-то несправедливо это выглядит. Из всех шахтеров, оказавшихся в тот злополучный день у Проциона, предателем стал старый подпольщик, убежденный активист борьбы с Корпорацией. Быть может, они сломили его психику? Но медицинские отчеты не выявили сколь-нибудь серьезных психических травм. Что же, он вот так просто взял и согласился? От страха? Человек, которому уже довелось смотреть в глаза смерти в застенках Особого Управления? Как-то не клеится. Если только он не сломался еще тогда, в тюрьме. Савельев перечитал строки из личного дела Румма, где говорилось, что после лечения тот не вернулся к политической деятельности. Это может оказаться причиной. Надо отправить медикам на сравнение его медицинские карты, современную, и старую, времен Корпорации. Раз Румм был видным идейным подпольщиком, Особое Управление наверняка имело на него обширное досье. Савельев вызвал помощника:

— Отыщите мне досье гражданина Кимла Румма в архивах Особого Управления ДППЗ Корпорации. Оно должно было сохраниться.

Савельев отключился и вновь посмотрел в глаза голограмме Румма. Что же могло с тобой произойти? В принципе, застенки Корпорации вполне могли так повлиять на человека, выросшего в атмосфере строжайшего табу не то, что на насилие, но и на грубую брань. Ответ от помощника пришел быстро.

— Досье найдено, — доложил помощник. — Я уже отправил его вам.

— Направьте копию лечащему врачу Румма, — приказал Савельев. — Пусть сравнит показатели его мозговой активности или в чем там еще ковыряются медики. Необходимо проверить Румма на предмет застарелых психических травм.

— Есть! — помощник отключился.

Савельев открыл досье на Румма на отдельном экране. На голограмме Особого Управления Румм был молод и худ, но прекрасно узнаваем. Савельев пробежался глазами по строчкам. «Активист противозаконного движения», «один из наиболее опасных врагов Корпорации», «подлежит морализации в первую очередь» — да, ты был для них серьезной головной болью. — Он по привычке посмотрел в глаза молодому Румму. Странно. Савельев перевел взгляд на свежую голограмму. У молодого Румма глаза были темно-карие, почти черные. А у взрослого они обычного карего цвета. Может, старая голограмма? Но ей немногим более десяти лет, слишком мало для того, чтобы потерять качество даже частично. Савельев не стал вызывать помощника и лично зашел в старые архивы Особого Управления. Он задал поиск по сетчатке глаза. Личность молодого Румма подтвердилась. Если всему виной излишняя подозрительность, то пора взять отпуск на пару дней, иначе это до добра не доведет. Савельев задал поиск по сетчатке глаза со свежей голограммы Румма. Секунду спустя на него смотрел с экрана совсем другой человек. Овалы их лиц были схожими, но на этом сходство заканчивалось. Савельев ввел команду, и на экран выскочило подробное досье на незнакомца.

Жонн Смид, тридцать один год, сотрудник Департамента Поддержания Порядка и Законности, последняя занимаемая должность — Начальник Инженерно-технического отдела ЦМ-3. Савельев откинулся на спинку кресла. Центр Морализации № 3. Вот как, значит. А подпольщик Кимл Румм был схвачен одним из первых, но, тем не менее, не подвергся морализации вместе с женой и соратниками по движению сопротивления. Вместо этого его несколько недель пытали, да так увлеклись, что не успели морализовать. И это в те дни, когда ежедневно сотням схваченных Корпорацией людей выжигали души, и пленные доставлялись к морализаторам сплошным потоком. Центры Морализации работали без перерывов и почти без технического обслуживания, практически двадцать четыре часа в сутки. И в тот период у кого-то нашлось время возиться с несчастным Руммом целый месяц. Да еще так жестоко, что у освобожденного прямо из тубы морализатора Румма все тело было в многочисленных порезах, а на лице и вовсе живого места не осталось. Зато начальник инженерного отдела ЦМ-3 пропал без вести как раз в это самое время. С тех пор никакой информации об этом человеке не было. Его, как и многих других, сочли погибшим в результате одной из операций по уничтожению террористических баз Корпорации в ходе войны. Стало быть, можно предположить, что настоящий подпольщик Кимл Румм был морализован и впоследствии уничтожен, а его место занял офицер ДППЗ Жонн Смид. В таком случае это все меняет.

Савельев сложил воедино всю известную информацию. Картина вырисовывалась опасная. Мало того, что такой человек мог запросто и без колебаний пойти на сотрудничество с противником. В силу занимаемой в ДППЗ должности у него мог быть доступ к техническим чертежам морализатора. Изготовить его самостоятельно он бы не смог, морализатор запрещен Сообществом Людей, и наказание за его изготовление, так же как и за пособничество в этом, — смерть. В первые месяцы войны с Корпорацией множество не сбежавших в астероидные пояса Сатурна сторонников Президента Аугусто объединились в диверсионную сеть и неоднократно пытались изготавливать подпольные морализаторы для создания боевиков. Департамент Безопасности Содружества накопил немалый опыт в процессе борьбы и уничтожения этой подрывной сети. С тех пор были созданы многочисленные и эффективные способы отслеживания как чертежей и деталей морализатора, так и их фрагментов, вплоть до первичных. Любое производство и производственное оборудование автоматически проверялось на предмет возможных попыток строительства морализаторов. Но самую большую роль в этом играли обычные люди, граждане Содружества. Что такое Центры Морализации все знали непонаслышке, и никто не хотел возвращения в мир того отвратительного кошмара, забиравшего у людей даже не жизни, но души. Нет, изготовить морализотор Смид не мог, об этом стало бы известно в ту же минуту, когда была бы собрана его первая же деталь. Но вот сохранить чертежи и техническую документацию он мог. И если таковые чертежи действительно сохранились, то они могут попасть в руки Чужих. А вот этого допустить нельзя любой ценой, ибо в таком случае цена войны станет неизмеримо выше.

Савельев ввел короткую команду, определяя местоположение Румма. В настоящее время тот совершал свой ежедневный лечебно-профилактический полет. Можно арестовать его прямо по прибытии, но тогда будет невозможно выявить его связи. Сначала стоит внимательнее присмотреться к его космическим прогулкам и личным контактам. Он любит останавливаться в одних и тех же местах. С кем-то он должен завязать отношения на заводе. Необходимы подробности. Положение осложняется тем, что завтра начинается инспекция по оборонным предприятиям, имеющим «А» — приоритет, и его завод идет вторым в списке. Румм может на время затаиться и приостановить свою шпионскую деятельность. Савельев вызвал своего помощника: