Пленники судьбы - Санта Монтефиоре

— Она очень красивая, — сказала Коко, довольная тем, что оказалась в курсе дел. — У нее прелестные густые волосы и милая улыбка. Могу с полной уверенностью сказать, ты ей очень нравишься, папочка.

— А я ее помню? — спросила Джуно.

— Гриди помнит ее, — сказала Коко.

— Так вы даете свое благословение на наш брак?

— Да, — произнесла Коко.

— И я тоже! — воскликнула Джуно, в знак согласия кивая головой Гриди.

— Ну, тогда этот вопрос можно считать решенным.

Коко не преминула воспользоваться замаячившей перспективой.

— А можно, мы будем подружками невесты?

Люк готов был разрыдаться от охватившей его радости, ведь дочки одобрили его выбор. Однако предстояло уладить еще одно дело.

— Клер, я бы хотел утрясти наши финансовые разногласия, не обращаясь в суд, — сказал он.

— Хорошо. Девочки, не могли бы вы пойти поиграть? Нам с папой нужно поговорить. Так, ничего интересного. — Девчушки убежали, возбужденно щебеча о папиной женитьбе. Люк протянул Клер конверт.

— А почему ты решил воздержаться от борьбы?

— Потому что я счастлив, Клер, и от всей души желаю тебе того же.

— Неужели?

— Да, у нас с тобой две красивые малышки. И только благодаря нам с тобой они появились на свет. Может, у нас и не сложилось все так, как надо, но все же в нашем браке было кое-что хорошее.

Открыв конверт, Клер вытащила аккуратно сложенное письмо. Люк внимательно наблюдал, как она его читает.

— Ты шутишь?! — ахнула она.

— Как? Разве этого не достаточно?

Она уставилась на него так, словно он преподнес ей на блюдечке целый свет.

— Да этого даже больше, чем достаточно. Ты наверняка был бы богаче, если бы потащил меня в суд!

— Я не хочу тянуть тебя в суд и не желаю быть богаче. Мы состояли в браке десять лет. И я ужасно избаловал тебя. Мне не хочется, чтобы ты жила хуже, чем когда мы были женаты.

Клер сложила руки.

— Ну, тогда будем считать этот вопрос закрытым, — сказала она, пытаясь скрыть печаль. — Скажи, а мы были когда-нибудь счастливы?

— Когда родились Коко и Джуно, мы были самыми счастливыми людьми на планете.

— Должно быть, это удивительная женщина, если ты согласен жить там.

— Так оно и есть.

— И чем же ты собираешься заниматься?

— А вот это вопрос на миллион долларов. — Однако улыбка, появившаяся на лице Люка, означала, что он уже знает ответ.

Люк провел в Лондоне две недели, улаживая дела и навещая немногочисленных друзей, которые действительно того стоили. Прибегнув к помощи своей секретарши, он ответил на кипу всевозможных приглашений и писем, скопившихся за время его долгого отсутствия, а также выставил на продажу свой дом. Люк звонил Козиме каждое утро и вечер, и с каждым днем его тянуло к ней все больше. Он уж точно не будет скучать ни по Лондону, ни по деловой жизни этого города. Те дни уже давно канули в небытие. Люк собирался начать новую жизнь и, думая об этом, испытывал невероятное волнение.

Он отправился в Италию на своем автомобиле «астон мартин», приспустив верх. Волосы Люка развевались на ветру, а голова была занята мыслями о Козиме. Он громко подпевал Андреа Бочелли, чувствуя, как душу переполняет счастье. Только сейчас, находясь среди этой неземной красоты, в преддверии радужного будущего, Люк понял, почему однажды ночью ему неизвестно откуда в голову пришла вполне конкретная мысль о том, что темнота — это лишь отсутствие света. Только от него зависело найти свет внутри себя, и ему это, кажется, удалось.

Теперь, перед тем как увидеть Козиму, нужно было сделать еще одну жизненно важную вещь, от которой зависели его дальнейшие планы. С замиранием сердца Люк въехал в ворота фермы «ла Мармелла».

Глава 34

Козима как раз принимала заказ, стоя на террасе траттории, когда вдруг увидела Люка, приближавшегося к ней неторопливой походкой. Она узнала знакомый силуэт, и ее щеки от удивления покрылись горячим румянцем, а лицо стало нежным от переполнявшей ее любви.

— Извините, — сказала Козима пожилой даме. — Фиеро, прими заказ! — Тот кивнул головой, размышляя о том, зачем Люк несет огромную корзину с лимонами.

Козима растаяла на его груди, словно лишь в этих объятиях и ни в каком другом месте на земле она могла чувствовать себя счастливой и умиротворенной.

— Господи, как же я по тебе соскучилась!

— Я тоже очень скучал, — ответил Люк, целуя ее в висок. — Ты стала еще прекраснее с тех пор, как мы расстались.

Она отпрянула и засмеялась при виде корзинки с лимонами.

— Ты такой смешной, — сказала Козима. — Дай-ка догадаюсь, откуда они!

— Они с твоей фермы.

Женщина нахмурилась.

— Какой еще моей фермы?

— Да, твоей фермы.

— Вот уж не знала, что у меня есть ферма.

— Я только что купил тебе самую прекрасную ферму с видом на море. Мы будем там вместе выращивать лимоны и вместе стареть.

Она взяла лимон и поднесла его к лицу. Казалось, эта новость совершено сбила ее с толку.

— Клянусь, эти лимоны с «ла Мармеллы».

— Так оно и есть.

Козима уронила лимон в корзину и хотела что-то сказать, однако у нее ничего не вышло. Ее глаза округлились и наполнились счастьем.

— Ты купил мне «ла Мармеллу»?

— Я купил «ла Мармеллу» нам. Ты скоро станешь моей женой, и наше будущее будет таким, каким мы его сами постараемся сделать.

— Просто не верится! А как же Манфреда?

— Ну конечно же, Манфреда все это время знала о моем намерении. Она лишь ждала момента, когда я предложу ей продать недвижимость, чтобы самой уехать к своему сыну в Венецию. Манфреда очень хотела продать это место. Ты как-то сказала, что мне следует посадить семечко и посмотреть, как оно будет расти. Что ж, так я и сделаю.

— Люк… у меня нет слов!

— А профессор посоветовал мне заглянуть в себя и решить, что для меня действительно имеет значение. И заглянув в свое сердце, я понял, что для меня важна ты, Козима. А еще мои дети, а также те дети, которые у нас с тобой, возможно, появятся в будущем. Нет ничего важнее любви. И этому научил меня Франческо. После смерти я не смогу взять с собой на тот свет земные вещи, однако унесу свою любовь.

Когда Козима очутилась внутри маленькой церквушки Сан-Паскуале, проходя между рядами в сопровождении своего отца, который вел ее под руку, Люк заметил, что кроме Тото, а также Коко, Джуно, Оливии и Доменики, вызвавшихся быть подружками невесты, и Алессандро, ставшим единственным пажем, на этой свадебной церемонии присутствовал еще один маленький мальчик, который шел рядом с невестой и которого только он один мог видеть. Все же правильно, что теперь Франческо покинет свою мать, поскольку он свел ее с Люком, став, по сути, их маленьким итальянским сватом.