Зверь с той стороны - Александр Сивинских

— Бросьте, что за ерунда, — сказал Тараканов. — Аванс какой-то. Пистолет… Между прочим, я, наверное, скоро вернусь. Ну, может, не совсем скоро, ближе к осени. Так вот, не хотите ко мне штатным сотрудником пойти? Нужно журнал восстанавливать, а где я скоро-то приличный коллектив наберу? Старый разбежался, не соберешь… А так: вы да Милочка, да я, да Паоло — уже что-то. Гарантирую достойную оплату.

— Пока не знаю, — уклончиво сказал я. — Меня тут один знакомый в политику зовёт. Говорит, именно в настоящий момент открываются великолепные перспективы к персональному росту. Упускать шанс никак нельзя, а поэтому ему крайне важно иметь рядом с собой надёжную команду из людей, на которых можно положиться. И теперь и в будущем. Считает, я как раз из таких. Он сейчас на самом гребне волны. Запросто в Кремль входит, с Президентом о всяких разных серьёзных вопросах вроде геополитики и национальной военной доктрины только так толкует. И Президент к его мнению прислушивается.

— А ещё его народ любит, — добавил я после секундной заминки.

— Вот как?! - встрепенулся Тараканов. — И кто же этот баловень судьбы, фаворит власти и любимец народа? Штольц?

— Перед вами там спиритической доски, часом, нету? — рассмеялся я. — Бьёте без промаха. Именно Штольц. Кстати, познакомились мы… хм, там, куда меня один журналист секретным агентом направлял. По одинаковому профилю работали. Только он в соответствии с глубочайшим планом, разработанным лучшими штабными аналитиками и учитывающим тысячу и один нюанс. Планом, предусматривающим действия в тысяче и одной нештатной ситуации. С полной огневой поддержкой фронтовой артиллерии, авиации и тактических вертолётов, бронетехники, мотострелков, десантов и диверсантов… а я дурным нахрапом. В результате он нынче губернатор и реальный претендент на вице-президентство, а я всего лишь жених. К тому же бритый наголо, — вздохнул я. — Впрочем, впрочем — отнюдь не жалуюсь!

— Интересно, — сказал Тараканов задумчиво, — крайне интересно. Филипп, заклинаю, не отказывайтесь ни в коем случае!

— Хотите иметь своего человека на самом верху?

— И это тоже, — очень серьёзно отозвался Тараканов. — Но не просто наверху, там и без вас… н-да… Буду конкретен — мне интересно знать, какие, метафорически выражаясь, ветра и куда дуют в свите Штольца. Нет, не вполне правильно выразился… Попробую сначала. Понимаете, Филипп, мне почему-то кажется, да что там, я почти уверен — ничего ещё не закончилось. Вернее, закончился какой-то предварительный этап. Быть может, как раз призванный выпустить эти самые ветра на волю. И предстоящие ураганы, первотолчком к которым послужат слабые на первый взгляд движения воздуха, рождаемы будут, по всей видимости, именно и в основном Штольцем. Собственной его загадочной персоной. Считаю, он скоро ещё больше укрепит свои позиции. Впрочем, об этом не стоило говорить по телефону. Знаете, я тут подумал… я, наверное, прилечу не осенью, а в самое ближайшее время. На будущей неделе, пожалуй. Возможно, даже завтра, послезавтра. Нам непременно нужно встретиться и обо всём, обо всём толком переговорить. Вы только не суетитесь особенно, я приеду прямо к вам, в вашу знаменитую Петуховку. Найдется, где поселиться четырём-пяти приезжим?

— Запросто, — сказал я. — Особенно, если приезжие без предрассудков и не испугаются занять гостиничные нумера, овеянные многолетней дурной славой.

— Ничуть не побоятся, — лихо отозвался Тараканов. — Мои спутники, как и я, любят приключения. Буду, вероятно, не один, с дамой. Она… как бы это выразиться? — наблюдающий врач и одновременно телохранитель.

— О?!

— Смеетесь? Меня, двухметрового спортсмена охраняет — и вдруг женщина!… Нонсенс, да, но по-другому не получится. Ну, ещё с нами будет двое-трое мужчин, но это просто пехота. Волкодавы с необходимым минимумом мозгов и максимумом рефлексов. Возможно, Паоло не захочет отпустить меня одного. Найду я вас сам. Только вы, пожалуйста, не испугайтесь в первый момент. Лечили меня в чрезвычайно хорошей клинике, качественными препаратами, но всё одно выгляжу я сейчас не лучшим образом. Отёк весь от неподвижности первых дней после… после того, что произошло. Некоторые швы на лице до сих пор не сняты. Гормоны… они тоже не подарок, скажу я вам… — Он заторопился. — Прощайте, Филипп, до скорой встречи! Поспешу оформлять документы, с врачами спорить.

— До свидания, — растерянно сказал я. — Монашенкам привет.

Раскатистый хохот, гудки…

Ну и ну! Ничего не кончилось… главные неприятности ещё предстоят… движения воздуха, рожденные Штольцем… Я усмехнулся. Между прочим, никогда я не замечал за Виталей склонности к пусканию ветров. На что угодно готов спорить, у Зомби абсолютно здоровый кишечник.

В комнату проскользнула Милочка.

Оказывается, она тоже недолюбливает пудинг.

Я прижал её к себе и зарылся лицом в мягкие волосы. Пропади пропадом все проблемы! Я блаженствовал. Я её обожал. Милочка это мигом почувствовала.

— Ну-ка, ну-ка, Филипп, остынь-ка. Мы ещё не женаты и скромной невинной девушке вроде меня не пристало видеть у мужчины, даже жениха такое откровенное возбуждение.

— Не могу остыть, — сказал я тоном капризного ребенка. — Сейчас вот как схвачу в охапку — и конец твоей невинности.

— А как же страшная клятва? Землю ел?

Да, клятва была дана, и щепотка земли съедена, никуда не денешься. Я тихонечко и почти без притворства заскулил.

— Бедный, как он страдает! Может быть, нам стоит пойти искупаться? — предложила Милочка. — Вода в пруду — лёд. В самый раз подойдёт, чтобы охладить и успокоить моего страстного мачо. Да и мне небольшая тепловая встряска не повредит. А то совсем я тут у вас расслабилась без папочкиного присмотра. Почти неделю живу — и ни одной процедуры закаливания, ни километра кросса. Только молочные продукты да сдоба в изобилии. Да ещё твои, милый, непрекращающиеся… — она отвела мою руку от своего бедра, — приставания. Так можно и вправду обзавестись животиком. И убедительно прошу не искать в моих словах излюбленного тобой сексуального подтекста.

— Пошли, — согласился я и поцеловал её в губы. Крепко-крепко.

— Только пусть щеночек пойдет с нами, — не терпящим возражений тоном потребовала Милочка. — Ты не против?

— Двумя руками за! — с воодушевлением воскликнул я. — Но мое согласие… оно ведь могло бы быть как-нибудь вознаграждено… м?

— Конечно, конечно, — сказала Милочка. — Я разрешу тебе не отворачиваться в тот момент, когда буду снимать сарафан. Доволен?

По пруду гуляла мелкая волна, веял прохладный ветерок. С недалекого шлюза доносился шум падающей воды. Случившиеся поблизости три взрослых гуся, опекающих десяток крошечных птенцов, встретили наше прибытие с крайним подозрением. А самая крупная птица, очевидно, папа, по-змеиному вытянув шею и расправив крылья, с угрожающим шипением засеменила навстречу.