Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта

С целью усиления контроля Торквилл заявил, что не одобряет ее дружбу с Генриеттой.

— Она тебе не пара, дорогая. Ты слишком интеллигентна, чтобы растрачивать свою привязанность на какую-то продавщицу. Ты попала в другое общество, и у тебя должны быть другие друзья. У меня есть кое-кто на примете, она тебе понравится, — радостно сообщил он. — Это Лючия Сарафина.

Лючия тоже была рада стать полезной.

— Я подружусь с твоей женой, если ты сможешь выкроить для меня время, — кокетливо торговалась она, когда он ей позвонил.

Торквилл наслаждался ее вниманием.

— Ей нужна такая женщина, как ты, — сказал он. — Слишком уж она белая и пушистая.

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — согласилась Лючия, радуясь мысли, что он, возможно, потихоньку охладевает к жене. — Но она так молода и будет набираться опыта.

— С твоей помощью, маэстро. Надеюсь, что так и будет.

— Предоставь это мне, дорогой. Но я ведь могу захотеть, чтобы ты отблагодарил меня персонально, а, каписки?

— Каписко. — Он засмеялся. — Ты злостная грешница. — Затем он тяжко вздохнул, но этот вздох прозвучал почти как рычание. — Боже, как я соскучился по тебе.

— Ты не должен скучать, милый, — прошептала она. — Ты ведь знаешь, где меня искать.

— Я буду держать эту мысль в памяти, — ответил он, — так что скоро у тебя появится работа.

Федерика делала героические усилия, чтобы подружиться с Лючией. Она должна была сделать это, чтобы доставить удовольствие мужу. Лючия пригласила ее в бар «Гарри», где им предоставили лучший столик в дальнем углу ресторана.

— Каждый из мужчин, находящихся в этом зале, после ланча отправится прямо домой и будет заниматься любовью со своей женой, — размышляла вслух Лючия с легким итальянским акцентом. — Видишь, как все они на меня смотрят. Я заставляю их ощущать себя сладострастниками. — Она томно вздохнула и облизала свои кроваво-красные губы. — Ты, вероятно, не помнишь о встрече со мной на свадьбе, ведь тебе представили слишком много новых людей сразу.

— Конечно, я помню тебя, — дипломатично ответила Федерика. — Ведь ты ближайшая подруга Торквилла.

— Мы очень давно знакомы, — задумчиво сказала она.

— Как вы познакомились?

— Это было в Италии. Я жила в Риме, а Торквилл приехал на свадьбу общего знакомого. Мы мгновенно подружились, — сообщила она, поглаживая свои наманикюренные ногти и вспоминая бурные любовные схватки в одном из темных коридоров палаццо.

— Когда ты переехала в Лондон?

— Вскоре после первой встречи, — ответила она. — А вот и меню. Давай сейчас что-нибудь выберем, а потом приступим к более серьезному разговору. «Кровавую Мэри», а моя гостья будет… — Она посмотрела на Федерику и вопросительно подняла свою черную бровь.

— Мне спритцер, пожалуйста, — ответила Федерика и изящно поблагодарила официанта.

— Ты себе не представляешь, как я рада, что Торквилл нашел свое счастье, — продолжила Лючия.

Федерика улыбнулась.

— Я рада, что сделала его счастливым, — отреагировала она, — а он заставил меня почувствовать себя такой счастливой, как никогда.

— О, это уникальный мужчина, — согласилась Лючия. — Я никогда не встречала такого преданного близким людям человека. Ты такая чистая и непорочная. Это он в тебе и ценит. Никогда не теряй этого качества, — вкрадчиво добавила она. — Тебе необычайно повезло. Он уже много раз влюблялся, но не так, как это случилось у него с тобой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну… — Она медлила, играя прядью черных волос, упавших на плечо и похожих на хвост разжиревшей крысы. — Он всегда мечтал жениться на невинной девушке, не испорченной светской жизнью, такой, как ты. Он встречался с искушенными женщинами, но хотел, чтобы к его жене не прикасался никто другой. В этом и состоит твоя сила.

— Понимаю, — кивнула Федерика, сражаясь с ощущением неловкости.

Ощутив ее дискомфорт, Лючия положила свою мягкую ладонь на ее руку.

— Я не подразумевала это как критику, — заверила она. — Он поклоняется тебе, дорогая. Он в жизни не встречал такого совершенства, как ты, и обожает тебя. Но только я хочу дать тебе добрый совет, как женщина женщине. В этом мире нужно проявить чудеса ловкости, чтобы удержать своего мужчину. Тебе необходимо знать, что именно ему в тебе нравится, и использовать это в своих интересах.

— Я не могу всю жизнь оставаться молодой и невинной, — возразила Федерика.

— О, ты не права, ты — можешь, — кивнула Лючия и подмигнула ей. Чем более «белоснежной» будет Федерика, тем больше Торквилл будет ценить любовную изощренность своей итальянской любовницы. — Ты можешь быть всем, чем только захочешь.

Федерика пожала плечами и натянуто улыбнулась. Лючия заставила ее снова почувствовать себя неловко. Ее уже тошнило от бесконечных заверений в том, что она — сущий ангел и само совершенство.

— Я хотела бы выйти за такого мужчину, как Торквилл, — вздохнула Лючия, мечтательно гоняя салат по тарелке. — Он сам решает абсолютно все вопросы. Мне это очень нравится. Невероятно романтично и так необычно для англичанина. А вот у итальянцев мужчина все управление берет на себя, и это позволяет его избраннице чувствовать себя очень женственной.

— Да, это верно, хотя иногда очень хорошо быть независимой, — возразила Федерика, припоминая спор по поводу ее работы, что заставило ее внутренне съежиться.

— Не будь маленькой дурочкой, Феде, — ты заполучила драгоценный камень, так наслаждайся им, — серьезным тоном произнесла Лючия. — Миллионы женщин готовы на все, вплоть до убийства, чтобы бросить свою работу и получить любящего мужчину, который внесет смысл и порядок в их бестолковую жизнь. Ты просто не представляешь себе, какая удача тебе выпала.

— О нет, я это знаю, — быстро ответила она. — Но все это свалилось на меня слишком быстро и неожиданно.

— Это его способ демонстрации своей любви к тебе. Ты привыкнешь к этому и в дальнейшем не сможешь уже представить свою жизнь без его постоянной заботы. Помни, что твои интересы для него жизненно важны, всегда. Все, что он выбирает для тебя, делается для твоего блага. Господи, так он на двадцать лет старше тебя? — Федерика кивнула. — На двадцать лет больше опыта, чем у тебя. На твоем месте я, как говорят, просто оседлала бы скакуна и наслаждалась скачкой.

Федерика воспользовалась ее советом. Она перестала встречаться с Генриеттой и избегала визитов в «Сент Джон и Смит», чтобы там с ней не столкнуться. Один раз в неделю она изучала литературу со старым преподавателем из Кембриджа доктором Лайонелом Свенборо, всегда носившим костюм-тройку и мягкую фетровую шляпу, криво нависавшую над его худым лицом. В отличие от литературных познаний Федерики, которые были достаточно мизерны, на него мгновенно произвела впечатление библиотека Торквилла.

— Я почти ничего не читала, — призналась она.

Он дал ей «Анну Каренину» и настоял, чтобы эта книга была прочитана за неделю.

— Не беспокойтесь, моя дорогая девочка, как только вы перевернете первую страницу, остальные восемьсот пятьдесят две перевернутся сами собой.

И он оказался прав. После анализа «Анны Карениной» она перешла к «Ярмарке тщеславия», «Эмме» и «Королю Лиру». Ее старание в учебе питалось скукой дневной жизни в роли жены Торквилла, поскольку погружение в учебу помогало не замечать окружающий мир вне золотой клетки, куда ее посадили, и, следовательно, не испытывать желания вырваться на волю.

В один из серых вечеров Торквилл возвратился домой, снова услышав, как по комнатам разносится голос жены, пытающейся заполнить свободные часы длинными телефонными разговорами с матерью и Тоби. Он почувствовал, как к его горлу подкатывает волна озлобления в виде неприятного колючего прилива тепла, которое уже становилось таким же привычным для него, как и ноющее ощущение собственной неадекватности при виде естественной красоты жены и ее добродетели. Когда он появился в гостиной, оставив свой портфель и пальто брошенными в холле, его лицо исказилось от раздражения. Увидев, что он сердито застыл в дверном проеме, Федерика поспешно положила трубку и судорожно сглотнула, мгновенно ощутив неприятный спазм в животе.