Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

Может, нам для выездов в Лудино грузовик добыть? Нет, с гусеницами джипы теперь рулят. Попадем в неприятности — можем даже целиной теперь уехать. На грузовике так не получится.

Ага, а вон и прожектор над КПП Ключей. КПП здесь, к слову, муторное, проходить долго, но можно подождать в пристроечке перед входом, если внутрь не надо.

— Тут подождем, — объявил я водителю. — Как заправишься — выезжай, подсядем.

— Без проблем.

Я спрыгнул с подножки на снег, постучал по борту кузова, крикнул:

— Вылезай, остановка!

Саня с Дмитрием выскочили из кузова.

— Не замерзли?

— Не успели, — Дмитрий похлопал по рюкзаку, который держал сейчас в руке. — И экраны есть, так что по фигу.

На въезд в Ключи выстроилась колонна из трех машин. Мы их не видели, то есть пришли они по Западному тракту, скорей всего. Вполне новый с виду КамАЗ, за ним побитый с левого бока «соболь», вместо заднего бокового окна вставлен лист непрозрачного пластика. И между ними «нива» песчаного цвета.

Въезд в Ключи представлял собой некую букву «П» по форме. В верхней перекладине ворота, слева караулка, справа КПП и «зал ожидания». Над дверью в эту комнатку такая табличка и висела. Вход из общего тамбура, а внутри еще и печка топится, благодать, в общем. Напротив двери в зал ожидания другая дверь — на проходную, где сейчас и должны быть все, кто с колонной приехал.

— Посидите пока, — сказал я, а спутники мои возражать не стали, сразу развалились на лавке со спинкой, если на ней вообще можно развалиться.

К нам заглянул ополченец в зимнем военном камуфляже, поздоровался вежливо, спросил, кто будем:

— Резерв Патруля, — показал я удостоверение. — Договорились на машину до Форта, ждем, когда заправится.

— С Толей-то? — уточнил он. — Скоро выедет, если только заправиться.

А я, как зовут водилу, и не спросил. Ну ладно, теперь знаю.

— Подождем.

Ополченец вышел. Я чуть протер перчаткой покрытое изморозью окно, посмотрел на «ниву» задумчиво.

— Я сейчас, — сказал я своим и вышел в тамбур.

Дверь в «накопитель» была тяжелой, на тугой пружине, чтобы шляющиеся туда и сюда граждане холоду не напускали. За ней оказалась небольшая комната, справа дверь в магическую «просветку», куда загоняли всех чужих в обязательном порядке, прямо будка, в которой проверяют документы. Пешеходы потом дальше идут, а водители возвращаются обратно, к машинам.

Толя уже прошел, как я вижу, он местный, наверняка сегодня же отсюда и выехал. А остальные вон стоят. И остальная. Последняя в очереди, явно специально. Тулупчик, на плече стволом вниз тот самый карабин «росси», который я ей тогда дал.

— Дорогая, — я тихо подошел ближе.

Мила вздрогнула от неожиданности, но узнала, кажется, меня еще по голосу, потому что обернулась уже спокойно.

— А ты здесь откуда? — удивилась она таким тоном, словно мы с утра расстались, а вот сейчас случайно в магазине столкнулись.

— Оттуда, — я показал пальцем на дверь, через которую вошел. — Может, поговорим?

Я отвел ее к окну, где мы присели на подоконник.

— Мне бы сначала въезд получить. Ты тоже в Ключи?

— Нет, я в Форт. У меня просто машина неподалеку сломалась. И зачем тебе в Ключи? Поехали в Форт, там и поговорим. Довезешь нас заодно.

— Вас?

— Саня с Дмитрием здесь.

Вид у Милы был немного растерянным, хоть она это старалась скрыть. Мое появление здесь явно ломает какой-то план, но послать меня куда подальше она просто не может. Или не хочет.

— Мила, зачем тебе в Ключи? Только честно?

Она вздохнула, подумала немного, затем сказала:

— Завтра отсюда колонна в Северореченск пойдет. Я с ними поеду. Коль, мне нельзя в Форт, меня там ищут.

— Если ищут, то и в Северореченске найдут. У нас все бегут в Северореченск, где тебя еще искать? Там и найдут. Только там ни меня рядом не будет, ни Сани, ни остальных. Там ты будешь сама по себе.

— А в Форте меня уже нашли, — она посмотрела мне в глаза. — Остальное — вопрос времени.

— Это везде вопрос времени. Я твое второе имя уже знаю, и узнает кто угодно, у кого хотя бы немного мозгов есть. Новую машину знаю. Направление, куда ты поехала и с кем. Если ничего не предпринимать, то никакой Северореченск не поможет. И у меня к тебе слишком много вопросов.

— Коль, меня в Форте или убьют, или арестуют. Коль, я — агент Города. Была. Понимаешь?

Я пожал плечами, хмыкнул.

— И кто об этом знает? Контрразведка?

— Нет, контрразведка не знает. Но знают те, кто меня нашел. Не смогут добраться до меня сами — настучат в контрразведку.

— И доказательства есть? — уточнил я.

— Могут быть.

— А могут и не быть.

Если она и чей-то агент, то не слишком профессиональный. Хотя при этом в уме и сообразительности не откажешь.

— Они…

— Лига, так ведь?

Мила немного опешила. Затем все же кивнула.

— Они сами работают с Городом.

— Лиге сейчас никакого доверия. Ты мне ответь на один-единственный вопрос, только честно. Если ты скажешь «да», то я просто повернусь и уйду. Если скажешь «нет», то ты повезешь нас в Форт. Мы там поговорим, и если ты решишь, что я не прав, — мы сами отвезем тебя в Северореченск. Сопроводим.

— О чем ты?

— Ты замешана в убийстве геолога? Который Панфилов?

— Нет. Но я догадываюсь, кто мог его убить.

— А калька с карты у тебя?

Она даже оглянулась испуганно.

— Никто не слышит, не до нас тут.

— Я ее спрятала. Не у меня.

Я не стал спрашивать «где». Вместо этого спросил:

— Поехали в Форт? Никто тебя не тронет. К тому же сегодня многое изменилось.

— Что?

— Многое.

— Тогда ты веди, я устала, — она протянула мне ключи с шариком защиты.

— Сейчас, мужика одного дождемся и поедем.

Думаю, что десятки Толе хватит за беспокойство. На ровном месте, считай, заработал.

Хмель.

11 января

Сбросив оцепенение, я скатился на дорогу, подбежал к черте подтаявшего снега и вырвал из выемки в отвале оплавленный блок управления порталом. Зашвырнул его подальше в сугроб, туда же отправил провод резонатора и поспешил прочь.

Я свое дело сделал, об остальном придется позаботиться Клондайку сотоварищи. Надеюсь, они справятся.

Когда подходил к Торговому Пятаку, меня трясло уже не столько от холода, сколько от нервного перенапряжения. Думать мог только о двух вещах: термосе с чаем в машине и бутыле самогона под стойкой бара.

Чай и самогон — больше меня сейчас ничто не интересовало.

И все же какая-то часть сознания продолжала контролировать окружающую обстановку. Проходя мимо распахнутых ворот Торгового Пятака, я вдруг подсознательным наитием уловил нечто неправильное. Так иногда бывает — проводишь кончиком языка по зубам и неожиданно обнаруживаешь свежий скол. Ты твердо уверен, что скол давнишний, но продолжаешь и продолжаешь проверять его языком. Как наваждение.