Играть, чтобы жить. Кн. V. Битва. Кн. VI. Война. Кн. VII. Исход - Дмитрий Рус

– У азиатов проблемы… – с удовольствием констатировал я.

Ну вот такая я злорадная зараза. Пусть лучше миллион китайцев вычерпывают море, чем присматриваются жадными раскосыми глазами к практически беззащитному ру-кластеру.

Фишка в том, что величественная арка квестового прохода на Седьмое Небо находилась в библейского вида песках Фронтира. Правда, почему-то в пешей доступности от китайского кластера. Часа два ходу, не больше. Её и обнаружили-то буквально через несколько месяцев после запуска игры.

Логику админов понять сложно. Могу лишь предположить, что это очередная закладка для глобальной войны. Только на этот раз не Бобра с Ослом, а конфуцианства с христианством. Ибо война – это деньги. А большая война – это очень большие деньги.

Хвала дизайнерам – арка находилась на возвышенности. И сейчас там кипела нездоровая суета, сверкали магические вспышки, в гулкое эхо сливалось завораживающее песнопение.

Радар не очень уверенно отмаркировал существ оранжевыми метками. Да я и сам уже разглядел – ангелы! С одной стороны, Нейтральное Добро, а не какие-нибудь хаоситы, агрящиеся даже на кубик правильных форм. С другой – довелось нам с ними схлестнуться, знатно просадив фракционные отношения с целым слоем реальности.

Гумунгусу надоело студить лапы, и он резво рванулся вперёд, стремясь выбраться на сухую поверхность. Заодно, может, удастся согреться у магического огня, на крайняк – в пламени битвы.

Мишка – он такой, его безбашенность, бесконечную веру в хозяина и собственную силу я ощущал всей душой.

Давно позабытое чувство единения и абсолютной надёжности. Руата могла ударить в спину, Пашка снесёт голову по божественной прихоти, «Дети Ночи» сметут в огне переворота потерявшего хватку лидера. Но Гумунгус не предаст никогда!

Более того. В паре мы весили гораздо больше, чем сумма наших одиночных сил. Две обнявшиеся единички, неожиданно превратившиеся в грозные «одиннадцать». Так двое прижавшихся спина к спине бойцов гораздо опасней, чем они же, но врозь.

Маунт разогнался, оставляя позади пенные усы кильватерного следа и чуть ли не выходя на глиссирование. Где это он так бегать натренировался? В погоне за бэтээрчиком Эрика? Кстати, где мои медвежата?! Мне ещё кавалерию клана предстоит создавать!

Встретили нас без ласки. В то время как десяток ангелов спешно готовили какой-то ритуал, навстречу вышел могучий четырёхликий Серафим.

Развернув на десяток метров три пары потрёпанных крыльев, он прикрыл от наших глаз часть магического действа.

А ведь красив… В бою я их как-то не рассмотрел, да и не сводил меня узор сражения в прямое столкновение с обитателями Седьмого Неба. Крылатые рубились всё больше на верхотуре, привлекая внимание лучников да магов.

Оценив некомплект обгорелых перьев, я тяжело вздохнул – неужто и вправду дрался против нас у костяка Тянь-Луна или на залитых кровью стенах крепости Йаванны? Нелегкие будут переговоры…

Повинуясь категоричному жесту, остановил угрожающе заворчавшего Гумунгуса. Перекинул ногу через седло, спрыгнул в ледяную воду.

Ё-моё! С трудом восстановил перехваченное дыхание – градусов пять, вряд ли больше! Стальные сапоги, пусть даже с мифриловым узором и щедрой горстью драгоценных маго-кристаллов, не лучшая обувка для моржевания.

Мимо проплыла экопластиковая литровая соска из-под «Балтики-семерки». Я проводил ее взглядом, хмыкнул – очень даже может быть, что действительно «Балтика», температура подходящая.

Повернулся к неподвижно застывшему ангелу, уважительно склонил голову.

– Приветствую могучего Серафима! – Я сделал паузу, ожидая ответа.

Угу, фигвам, сталь взгляда поверх голов и невозмутимость курящего трубку мира индейца. Человеческий лик архангела недостижимо прекрасен и бесконечно высокомерен.

Делаю медленный вдох, беря эмоции под контроль. А чего психовать-то? Добра тут от нас не видели, вот по делам и встречают.

– Я бы хотел попросить о помощи…

Бровь Серафима едва заметно вздрагивает, затем он на секунду прикрывает глаза. Голова архангела делает четверть оборота, и теперь на меня смотрит лицо орла.

– Уходи! – в клёкоте приказа я слышу нотку угрозы.

Ледяная вода подмораживает сокровенное. Простатит мне не грозит, но приятного мало. Холод прихватывает ноги, реальность с удовольствием выводит сообщение о дебафе: агрессивная среда, ловкость и подвижность снижены.

Ниже склоняю голову, наступая на горло собственной гордости и демонстрируя покорность.

– Не за себя прошу, за друга… – На мгновенье запнулся, кому я лгу?! – Подругу! Она пожертвовала ради меня жизнью, попала под удар Светлоликого и более не возродилась!

Серафим отгораживается скрещёнными на груди руками. Крылья топорщатся максимально широко, скрывая наносимые на арку руны. Стыдно ему, что ли, за то, что приходится прибегать к столь презираемой ритуалистике?

Моргнув, не успел заметить, как вновь повернулась голова архангела. Тяжёлый взгляд тельца давит на разум.

– Уходи!

Я хмурюсь. Такое вот, значит, оно – безоговорочное Добро?

Запускаю руку в инвентарь, попутно выворачивая разум в легкой шизофрении – перебираю предметы одновременно в сумке и в ячейках встроенного интерфейса. По-другому отыскать что-то в пространственном кармане сложно – его объём ограничен лишь переносимой массой, как бы дико это ни звучало. В моем случае – порядка полутора тонн…

Зачерпываю щедрую горсть кристаллов Демонических Душ.

Именно их жаждал Серафим-Привратник за открытие портала на Седьмое Небо. Больше двух лет в жару и холод стоял квестовый гигант в ожидании своего героя. Только вот вряд ли дождался – монополия на фарм Инферно у меня…

– Я могу заплатить! Помоги разыскать душу той, что отдала жизнь во имя другого!

Раскрываю ладонь, демонстрируя горсть тлеющих вулканическим пламенем кристаллов.

Серафим тяжело сглатывает. Он пытается отвести взгляд, но зрачки упорно срываются с поводков воли и возвращаются к вожделенным камням.

Клянусь всеми богами, он алчет! Архангел, борющийся с искушением!

– Уходи! – глухо произнёс Серафим, кладя ладони на рукояти мечей и демонстрируя мне свой последний лик – львиный.

Тройное пренебрежение, облик зверя, намёк на агрессию и потеря надежды. Вот что вышибает из меня зачатки смирения и толкает на путь силы!

Драгоценные кристаллы летят в воду, Адамантовая Длань самовольно обтягивает правую кисть, сверкающие клинки угрожающе блестят на солнце и отражаются в пугливо дрожащей воде. Артефакт возбуждённо подрагивает и жарко шепчет на ухо: «По праву сильного – убей и возьми своё!»

Архангел вздрогнул. По львиному лику покатилась одинокая слеза.

– Сердце Светлоликого… Я служил этому богу в других мирах, еще до того, как Хаос отравил его душу… Он поддался слабости и возжелал силы. Теперь и ты пошёл по тому же пути. Артефакт изменит тебя, а ты изменишь этот мир. Еще один уничтоженный мир…

Бульк…

Очередная слеза высшей сущности скатилась с белоснежного хитона, кристаллизовалась в негранёный алмаз неведомых свойств и исчезла в ледяных водах Балтики.

Я посмотрел на свою ладонь, обтянутую в латную перчатку всесильного и неуничтожимого адаманта. Может, именно вокруг этого самородка когда-нибудь схлопнется в Чёрную Дыру реальность Друмира?

Мышцы предплечья сокращались без моего участия, перчатка звала и тянула вперёд, методом тупого перебора подыскивая верные комбинации сигналов для нервных окончаний. Артефакт страстно желал добавить на свой счёт очередную жертву и ещё на шаг приблизиться к инициации. Когда-нибудь предмет подберёт ко мне ключик, и я стану его безмолвной марионеткой…

Я боюсь того, что создал!

Закрыв глаза, что есть силы сжал кулак, представляя себя стотонным промышленным прессом. Я тебя породил, я тебя и убью!

Срывало пломбы физических ограничителей – мышцы игнорировали стоп-сигналы организма и развивали запредельное давление. Так мать поднимает и переворачивает автомобиль, спасая попавшего под колёса ребёнка.

Кости слабее воли – кисть деформировалась, сминая и разрушая адамант наравне с хрупкой плотью.

Боль послушна воле. Адамантовые клинки прошивали ладонь и резали пальцы, но ощущение правильного поступка гасило страх и замораживало нервы.

– Остановись… Хватит… Ты уничтожил его… – донеслось сквозь вату сэлф-анабиоза.

Проморгавшись от мельтешащих цветных пятен, отмахнулся от пугающих сообщений интерфейса: криты, травмы, увечья и неработоспособность конечности.

А говорят, что себя невозможно убить… Глупцы!

Пошатнувшись – кровопотеря стремительно вымывала из организма хиты, я бросил в котомку комок смятого адаманта и заковылял к Гумунгусу. Покалеченная рука прижата к животу, шёлковый шарф – подарок безымянной сестры милосердия – моментально пропитался кровью. Адамант – он такой, порезался – пластырем не отделаешься.