Античная драма - "Софокл"

Корифей

Из-за чего и почему у вас возникла тяжба, Пред хороводом объясни. Начни, не заминаясь! Эпиррема

Стрепсиад

Из-за чего и почему мы начали ругаться, Вам расскажу. Мы закусить решили, как известно. Тут в руку лиру взять его я попросил и песню Поэта Симонида[219] спеть: «Барашек, Крий, попался». А он сказал, что песни петь за чашей, под кифару, Обычай устаревший, баб забота, мукомолок.

Фидиппид

Неправ ли был я, наскочив с руками и с ногами На старика? Заставить петь! Кузнечики мы, что ли!

Стрепсиад

Вот те же самые повел и за едой он речи, Сказал к тому ж, что Симонид — писатель очень скверный. С трудом, но все-таки себя я удержал от злости. Я попросил его тогда взять миртовую ветку И из Эсхила мне прочесть. А он ответил тут же: «Эсхила почитаю я первейшим из поэтов По части шума, болтовни, нескладности и вздора». Вскипело сердце у меня, представите вы сами, Но гнев в себе я подавил, сказал: «Тогда, голубчик, Из новых что-нибудь мне спой, из песен философских». Из Еврипида говорить тут начал он, о брате, С родной сестрой, избави бог, бесстыдно переспавшем. Тут удержаться я не мог. Накидываюсь в злости С проклятьем, с криком на него. Потом, как уж ведется, На слово — слово, брань — на брань, он вскакивает с места И ну душить, и ну давить, и мять меня, и тискать!

Фидиппид

А не по нраву, да? Признать готов ты Еврипида Мудрейшим из поэтов всех?

Стрепсиад

Мудрейшим? Ах ты горе! Да что сказать тебе? Опять меня побьешь!

Фидиппид

За дело!

Стрепсиад

За дело? Ах, бесстыдник! Я ж вспоил тебя, взлелеял, Нескладный детский лепет твой отгадывать умел я. Едва ты пролепечешь: «И» — тебе даю напиться. А скажешь: «Мама», — на бегу леплю из хлеба соску, Как захочешь — тут как тут, тебя несу я за дверь, Усаживаю там. А ты меня схватил за горло! Хоть я кричал, хоть я пищал, Хотел на двор, ты, негодяй, Не пожалел, за дверь не снес, Меня душил, и под себя, Мой бог, кака я сделал. Антода

Второе полухорие

У молодых трепещет сердце, думаем, Все ждут его речи. Когда уже такие безобразия В речах защитит он, За шкуру стариков мы не дадим тогда Пустого орешка.

Корифей

Искатель хитрых, новых слов, твоя теперь забота Такие доводы найти, чтоб правым показаться. Антэпиррема

Фидиппид

Наук новейших мастерством как радостно заняться И научиться презирать закон, обычай старый! Пока все помыслы мои ристаньям отдавал я, Трех слов связать я не умел, ни разу не запнувшись. Теперь от скачек отучил меня вот этот самый, Я занялся сложеньем слов и мыслей изощренных. И доказать могу, что сын отца дубасить вправе.

Стрепсиад

Лошадничай, свидетель Зевс! Уж лучше заведу я Тебе четверку лошадей, чем от побоев сдохну!

Фидиппид

Меня от речи ты отвлек, я к мысли возвращаюсь, И вот о чем тебя спрошу: меня дитятей бил ты?

Стрепсиад

Да, бил, но по любви, добра тебе желая.

Фидиппид

Что же, А я добра тебе желать не вправе, точно так же И бить тебя, когда битье — любви чистейшей признак? И нечему твоя спина свободна от побоев, Моя же — нет? Ведь родились свободными вы оба? Ревут ребята, а отец реветь не должен? Так ли? Ты возразишь, что лишь с детьми так поступать пристало. Тебе отвечу я: «Ну, что ж, старик — вдвойне ребенок». Заслуживают старики двойного наказанья, Ведь непростительны совсем у пожилых ошибки.

Стрепсиад

Но нет обычая нигде, чтоб сын отца дубасил.

Фидиппид

А кто обычай старый ввел, тот не был человеком, Как ты да я? Не убедил речами наших дедов? Так почему же мне нельзя ввести обычай новый, Чтоб дети возвращать могли родителям побои? А порку, что досталась нам, до нового закона Забудем лучше и простим за давностию срока. Возьмите с петухов пример и тварей, им подобных, Ведь бьют родителей у них, а чем они отличны От нас? Одним, пожалуй, тем, что жалоб в суд не пишут.

Стрепсиад

По если петухам во всем ты: подражать желаешь, Дерьма не щиплешь почему, не дремлешь на насесте?

Фидиппид

Ну, это, друг, совсем не то, Сократ со мной согласен.

Стрепсиад

И все-таки не бей! Потом винить себя же будешь.

Фидиппид

С чего же?

Стрепсиад

Как теперь меня, потом тебя обидит, Когда родится, твой же сын.

Фидиппид

А если не родится? Так, значит, бит я даром, ты ж в гробу смеяться будешь?