Где обитает любовь - Элизабет Стюарт

— Надежда уже умерла. — Оуэн был безжалостен и к себе, и к Элен. — Слишком много в Уэльсе англичан, у них боевые кони и доспехи, оружие из лучшей стали и каменные стены вокруг крепостей. Нам не побороть их, Элен…

— Неправда. Нужно только время…

Оуэн печально покачал головой:

— Уэльс исчерпал время, отведенное ему Господом. Он постарел и утратил силу, как и руки мои.

Оуэн положил руки на стол, и Элен погладила их — шершавые, жилистые, с крупными, выступающими венами.

Слуга внезапно появился за спиной у Элен и обратился к Оуэну:

— Милорд готов принять тебя.

Оуэн, не торопясь, допивал эль, дожидаясь, пока слуга не удалится.

— Я должен поговорить с Ричардом насчет убоя скота. В деревне кончилась соль. — Он поднялся из-за стола со вздохом. — Вот уж не думал, что божьей милостью доживу до поздней осени, когда заготавливают мясо на зиму. Почти год прошел со дня…

Элен прервала его в отчаянии:

— Поклянись, что не сваляешь дурака и не признаешься! О Дилане я сама поговорю с Ричардом. Я заставлю его меня послушать.

— Ричард — солдат, и в таком деле он не свернет с дороги.

— Ты тоже солдат, но частенько слушался меня.

Он улыбнулся, с грубоватой нежностью ущипнул ее за щеку.

— Слушался, да… было такое. Но лишь старый дурень вроде меня способен раскиснуть от девичьих слез. И то ведь это было так давно, когда ты еще, милая, ползала на четвереньках…

— А потом, когда уже бегала на своих двоих, и еще позже, когда стала ездить верхом, — подхватила Элен. — Разве ты отказывал мне, уже взрослой, если я что-то просела?

— Ты все равно оставалась в моих глазах крошкой…

— Дай мне еще день. — вдруг резко потребовала она. — Не выдавай себя хотя бы сегодня. Я тебе приказываю!

— А я подчиняюсь. Тем более что за день я смогу сделать кое-что полезное для жителей Руслнна.

Он ушел с улыбкой на лице, а Элен погрузилась в тревожные раздумья. Бесчисленное количество раз она составляла в уме предстоящее обращение к Ричарду. До этого она неоднократно пыталась завести речь о Рыжем Лисе, по он всегда обрыва»л ее на первой же фразе. Любое упоминание об уэльском разбойнике приводило его чуть ли не в бешенство. Он взвивался, словно она высыпала ему соль на свежую рану.

Никаких новых мыслей не приходило ей в голову, и все-таки она была обязана что-то придумать. Все утро Элен напрягала мозг, и наконец ее осенила идея, столь простая, что она могла и сработать. Правда, план этот был ей самой противен. Стоило ей подумать о его претворении в жизнь, как вся ее решимость мгновенно ослабевала. И от Ричарда ей долго придется ждать прощения — если он вообще сможет ее простить.

Но разговор между ними должен состояться, и Ричард должен ее выслушать.

Когда владелец Гуинлина закончил свое ежедневное совещание с управляющим, в коридоре его уже ожидала супруга.

— Ричард! Могу ли я побеседовать с тобой?

Он различил знакомое ему упрямое выражение ее лица и тут же бросил на ходу:

— Нет, если речь пойдет опять о твоем приятеле, который сидит в подвале.

Элен приноровилась к его широкому шагу.

— Скажи, какие у Эдуарда планы насчет Лиса?

— Я не знаю.

— Король называет его предателем? Государственным преступником? Изменником?

Ричард насупился.

— Зачем спрашивать? Ты прекрасно это знаешь.

— А изменника положено четвертовать, а до этого выпотрошить. Такую казнь придумали недавно. Ты сам мне говорил…

— Да.

Тон Ричарда не оставлял ей никакой надежды. И все же она сделала последнюю попытку:

— И ты согласился бы отдать своего пленника Эдуарду, чтобы он вдоволь им натешился? И тебе безразлично, как я па это посмотрю? Безразлично, что я почувствую, что скажу тебе, когда узника повезут на расправу?

Ричард прятал от нее глаза.

— У нас нет выбора, Элен. Я повторял это сто раз в сто раз говорил, что предпочитаю убивать в бою, а не отправлять людей на плаху. Если человек заслужил смерть, то пусть кончина будет легкой и без мучении, не такой, какую Рыжий Лис устроил сэру Томасу! Он пожнет, что посеял. Я все сказал, и ты, кажется, все сказала. Пора заключить мир.

Разгневанный, оскорбленный, он все же протягивал ей руку.

— Я люблю тебя, Ричард, — произнесла она тихо. — Какой ты есть, я люблю тебя все равно.

Конечно, у него не было выбора. Но и у нее тоже.

За ужином Элен чувствовала себя на редкость спокойно. Она уже приняла решение и начала действовать. Ей предстояло даль выбрать из людей Ричарда того, кто поможет осуществить ее план. Более всего подходил для этой дела Симон, но юноша никогда не простит ей даже попытку заставить его предать Ричарда. К тому же за месяцы супружества она привыкла относиться к нему как к члену семья. Симон об этом знал. Если она начнет угрожать ему, он не поверит я сразу догадается, что она просто-напросто блефует.

Она подумала о Генри Блуз. Да, с Генри ее идея могла сработать. Он ей доверял и испытывал, как она подозревала, некоторый благоговейный страх перед бывшей пленницей. вдруг превратившейся в хозяйку дома. Да, Генри ей подойдет!

Элен вышла из-за стола, забрала из ниши корзинку, где были сложены снадобья для врачевания, и начала обход раненых, размещенных тут же, в холле.

Элен тщательно осматривала каждого и для каждого находила ободряющие слова. Генри Блуэ был последним в очереди. Он уже оправился от мощного удара дубинкой по голове, а рука его заживала.

— Не уделишь ли ты мне немного времени, Генри? — спросила Элен, меняя ему повязку. — В подвале содержатся пленники, среди них тоже есть раненые. Я бы не стала тебя тревожить, но Ричард настаивает, чтобы меня сопровождал вниз особо надежный воин. — Она внимательно посмотрела на Генри и изобразила на лице сомнение. — Если ты слишком слаб, то скажи. Я обращусь к кому-нибудь другому.

Генри тут же обидчиво надулся:

— По-вашему, выходит, что я не гожусь даже для такого пустячного дела? Зря вы так думаете, миледи.

О, как ненавидела она себя в этот момент! Генри будет вспоминать о ней потом всю жизнь с горечью и презрением, а Ричард? Может быть, разумеется очень не скоро, Ричард сменит гнев на милость и простит ее, а вот себе она никогда не простит, если потеряет и Оуэна, и Дилана — обоих, не сделав все возможное для их спасения.

Они спустились по многочисленным виткам узкой темной винтовой лестницы в глубь подземного каземата. Элен приветливо кивнула стражнику, стоящему возле окованной железом двери. Его звали Роджер. Дома, в Суссексе, по нему скучала жена и росли двое маленьких сынишек. Элен не хотелось, чтобы они осиротели.

— Я пробуду внизу час или больше… Так как со мной Генри, то ты, Роджер, можешь подняться наверх и еще поспеть к ужину.