История Византийской империи. Т.1 - Александр Васильев

Сочинение Иоанна Камениата, священника из Фессалоники, об арабском завоевании Фессалоники в 904 году, уже упоминалось.

Среди хронистов этого времени следует упомянуть анонимного продолжателя Феофана (Theopahes Continuatus), описавшего события с 813 года по 961 на основе сочинений Генесия, Константина Багрянородного и продолжателя Георгия Амартола. Вопрос об идентификации автора этой компиляции до сих пор не разрешен[914]. Группу хронистов X века обычно представляют четырьмя именами – Львом Грамматиком, Феодосием Мелитенским, анонимным Продолжателем Георгия Амартола, Симеоном Магистром и Логофетом, так называемым Псевдо-Симеоном Магистром. Они, однако, не являются оригинальными писателями. Все они были копиистами, сокращавшими или перерабатывавшими Хронику Симеона Логофета, полный греческий текст которой до сих пор не опубликован[науч.ред.93]. Есть, однако, ее древнерусский перевод, так что о неопубликованном греческом тексте можно составить хорошее представление[науч.ред.94].

К Х веку относится также весьма интересная фигура в византийской литературе – Иоанн Кириот, обычно известный под своим прозвищем – Геометр. Максимум его литературной активности приходится на время Никифора Фоки, Иоанна Цимисхия и Василия II. Первый из них был его любимым героем. От него осталась коллекция эпиграмм и приуроченных к определенному случаю (occasional) поэм, сочинение в стихах об аскетизме («Рай») и несколько гимнов в честь Богородицы. Его эпиграммы и поэмы к случаю тесно связаны с важнейшими политическими событиями того времени, такими как смерти Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия, восстания Барды Склира и Барды Фоки в поэме «Восстание», болгарская война и т.д. Все они имеют немалое значение для исследователя данного периода. Одна из поэм Геометра, по поводу его путешествия из Константинополя в Селиврию, по районам, где прошла война, дает удивительно сильную и патетическую картину страданий и разорения местного крестьянства[915]. Крумбахер был совершенно прав, когда говорил, что Иоанн Геометр относится к лучшим проявлениям (aspects) византийской литературы[916]. Многие из его поэм переведены на современные языки. Его прозаические сочинения – риторического, экзегетического и ораторского (oratorical) характера менее интересны, чем поэмы.

Во время царствования Никифора Фоки был также составлен Псевдо-Лукианов Диалог «Филопатрис». Он, как было сказано, представляет собой «византийскую форму гуманизма» и для Х века свидетельствует о «возрождении греческого духа и классических вкусов»[917].

Один из лучших византийских поэтов, Христофор Митиленский, который лишь недавно стал хорошо известен, блистал в первой половине XI века. Его короткие сочинения, написанные в основном ямбическим триметром в форме эпиграмм или обращений к разным лицам, включая современных ему императоров, отличаются изяществом вкуса и тонким умом[918].

В Х веке, когда византийская цивилизация переживала время блестящего подъема, представители варварского Запада приезжали на Босфор за образованием. Однако, в конце Х и начале XI века, когда все внимание империи было сосредоточено на кампаниях, которые подняли империю на вершину ее военной славы, интеллектуальная и творческая активность немного упали. Василий II относился к ученым с презрением. Анна Комнина, автор XII века, замечает, что «наука… начиная с владычества Василия Порфирородного, и до самого царства императора Мономаха, находилась в пренебрежении у большинства людей, хотя и не исчезла вовсе»[919]. Отдельные личности, тем не менее, продолжали усердно работать и проводили долгие ночи над книгами при свете ламп[920]. Однако высшее образование с государственной поддержкой на широкой основе возрождается только в середине XI века при Константине Мономахе, когда группа ученых, возглавляемая Михаилом Пселлом[науч.ред.95], вызвала у императора интерес к их проектам и стала играть значительную роль при дворе. Начались горячие диспуты о сущности реформ высшей школы. Тогда, когда одна группа хотела создать юридическую школу, другие стремились к философской школе, то есть школе для образования общего плана. Волнение постоянно возрастало и дело доходило даже до уличных демонстраций. Император нашел хороший способ выйти из этой ситуации, организовав философский факультет и школу права. Основание университета произошло в 1045 году. Новелла по поводу его открытия сохранилась. Философское отделение, возглавляемое знаменитым ученым и писателем Пселлом, давало философское образование и стремилось дать своим студентам широкое образование. Школа права была своего рода юридическим лицеем или академией.

Византийское правительство чувствовало сильную нужду в образованных и опытных чиновниках, особенно – в юристах. Ввиду отсутствия специальных юридических школ, молодые люди черпали свои знания от практикующих юристов, нотариусов и правоведов, которые редко обладали глубокими и разносторонними знаниями в этой области. Юридический «лицей»[науч.ред.96], основанный при Константине Мономахе, как раз и служил для удовлетворения этой срочной потребности. Лицей возглавлял Иоанн Ксифилин, знаменитый современник и друг Пселла. Как и ранее, образование было бесплатным. Профессора получали хорошее жалованье, шелковые одежды, питание и пасхальные подарки (Easter gifts). Прием был свободным для всех тех, кто хотел поступить, вне зависимости от социального или экономического статуса, лишь бы у них был достаточный уровень подготовки. Новелла по случаю основания юридической школы[науч.ред.97] дает взгляд изнутри на правительственные взгляды по вопросам образования и юридического знания. Юридическая школа XI века имела четко выраженные практические цели, так как от нее ждали подготовки искуссных чиновников, знакомых с законами империи[921].

Глава философской школы, Константин Пселл, более известный под своим монашеским именем Михаил, родился в первой половине XI века. Благодаря своему прекрасному образованию, обширным знаниям и блестящим способностям, он стоял весьма высоко в оценках современников и стал одной из самых влиятельных личностей в империи. Он был приглашен ко двору, где ему дали важные обязанности и высокие титулы. В то же время он обучал философии и риторике большое количество студентов. В одном из своих писем он писал: «Мы подчинили кельтов [т.е. народы Западной Европы] и арабов. Они обратились к нашей славе с двух континентов. Нил орошает земли египтян, и мой язык [орошает] их дух. Один из этих народов называл меня факелом науки, другой – светилом, третий оказывал мне почести (honored), употребляя самые прекрасные слова»[922]. Следуя примеру его друга Иоанна Ксифилина, главы юридической школы, он принял постриг под именем Михаила и провел некоторое время в монастыре. Но одинокая монашеская жизнь не соответствовала темпераменту Пселла. Он покинул монастырь и вернулся в столицу, где он вновь получил при дворе свое важное место. К концу жизни он достиг высокого положения первого министра. Умер он в конце XI века, вероятно, в 1078 году[923].

Живя в эпоху смут и начинавшегося упадка империи, при частых сменах императоров, что нередко означало и смену направлений и политики, Пселл умел хорошо приспосабливаться к менявшимся обстоятельствам и, служа при девяти императорах, продолжал возвышаться в чинах и приобретать все более влиятельное положение. Пселл не пренебрегал ни лестью, ни заискиванием, ни взятками, чтобы создать свое благополучие. Нельзя, таким образом, сказать, что Пселл отличался большими нравственными достоинствами, хотя в этом отношении он ничем не отличался от громадного большинства людей той смутной и тяжелой эпохи.

Он обладал, тем не менее, многими качествами, которые ставили его значительно выше своих современников. Пселл был высокообразованным человеком, он много знал, читал и работал. Обладая обширными и разносторонними познаниями и большим трудолюбием, он оставил много сочинений в различных областях знания и литературы: в богословии, философии (где он следовал Платону), в естественных науках, филологии, истории, праве, поэзии, в речах и письмах. История Михаила Пселла, описывающая события от смерти Иоанна Цимисхия до последних лет жизни автора (976—1077), является весьма ценным источником для истории XI века, несмотря на некоторую пристрастность в изложении[науч.ред.98]. Во всем литературном творчестве Пселл был представителем светского знания, тесно связанного с эллинистической культурой. Очень заметно, что он не отличался скромностью в оценках самого себя. Он писал в своей хронографии: «Мне говорили, что речь у меня цветет всеми цветами радуги даже в простых разговорах и источает природную прелесть без всяких на то усилий[науч.ред.99]. Я бы о том и не подозревал, если бы мне много раз не напоминали об этом собеседники и не таяли от удовольствия те, кто меня слушал». В другом месте Пселл заявлял, что Константин IX «очень ценил мое красноречие и его уши всегда были привязаны к моим губам», что Михаил VI «искренне им восхищался и пил мед, который стекал с его губ», что Константин Х «наполнял себя его словами как нектаром», что Евдокия «смотрела на него как на Бога»[924]. Историки до сих пор расходятся в своих оценках на личность и деятельность Михаила Пселла. Кажется, тем не менее, очевидным, что он занимал высокое место в культурной жизни Византии XI века, как Фотий в жизни Х и Константин Багрянородный в жизни IX веков[925].