Исландские саги. Том I - Коллектив авторов

– Я полагаю, Болли, что Кьяртан поставил тебя еще в большей мере, чем Торарина, перед выбором: либо ты оставишь эти места с большим уроном для своей чести, либо при каждой следующей встрече с ним будешь менее уступчив, чем ты был до сих пор.

Болли ничего не ответил и сразу же после этого разговора ушел. Остаток Великого поста все оставалось спокойно.

На третий день Пасхи Кьяртан выехал из дому вдвоем с Аном Черным. В тот же день они приехали в Тунгу. Кьяртан хотел, чтобы Торарин с ним вместе поехал на запад, в Саурбёр, и выступил там в качестве свидетеля, потому что у Кьяртана было там много денежных дел. Но Торарин в ту пору уехал на соседний хутор. Кьяртан оставался там некоторое время и ждал его. В тот же самый день туда явилась Торхалла Болтливая. Она спросила Кьяртана, куда он намеревается ехать. Он сказал, что поедет на запад, в Саурбёр. Она спросила:

– Каким путем ты поедешь?

Кьяртан отвечал:

– Я поеду на запад через Селингсдаль, а с запада через Свинадаль (Свиная Долина).

Она спросила, как долго он будет отсутствовать. Кьяртан отвечал:

– Похоже на то, что с запада я поеду в четверг.

– Ты можешь оказать мне услугу, – сказала Торхалла. – У меня есть родич в Хвитадале (Белая Долина), в Саурбёре. Он обещал мне полмарки сукна[183]. Я хочу, чтобы ты их с него потребовал и привез мне, когда поедешь с запада.

Кьяртан обещал сделать это. Между тем вернулся домой Торарин и стал собираться в путь вместе с ним. Они поехали на запад через Селингсдальсхейд и к вечеру прибыли в Холь к своим родичам. Кьяртана встретили хорошо, потому что между ними была большая дружба.

Торхалла Болтливая вернулась домой, в Лаугар, вечером. Сыновья Освивра спросили ее, не встретила ли она кого-либо в течение дня. Она отвечала, что встретила Кьяртана, сына Олава. Они спросили, куда он собирался ехать. Она сказала то, что знала.

– И никогда у него не было более воинственного вида, – сказала она, – чем теперь. Неудивительно, что таким людям все по сравнению с ними кажется низким.

И затем Торхалла добавила:

– Нетрудно было мне заметить также, что Кьяртан ни о чем не говорил так охотно, как о своей покупке земли у Торарина.

Гудрун сказала:

– Легко Кьяртану поступать так дерзко, как ему нравится, раз он знает по опыту, что может позволить себе все, что хочет, и никто не осмелится метнуть в него копье.

При этих речах Гудрун присутствовал Болли и сыновья Освивра. Оспак и другие братья мало что ответили на это, но проявили вражду к Кьяртану, как обычно. Болли сделал вид, будто ничего не слышит, как всегда, когда плохо говорили о Кьяртане, потому что он в таких случаях обычно молчал или возражал.

XLVIII

Кьяртан оставался до четвертого дня Пасхи в Холе. Там было много забав и веселья. Ночью после этого Ан стонал во сне, и его разбудили. Его спросили, что он видел во сне. Он отвечал:

– Ко мне явилась страшная женщина и сорвала меня с постели. В одной руке у нее был большой нож, а в другой корыто. Она приставила нож к моему животу, вспорола его, вынула внутренности и вместо них сунула туда хворост. После этого она вышла.

Кьяртан и другие много смеялись над этим сном и сказали, что теперь они будут называть его Ан Хворост в Животе. Они схватили его и сказали, что хотят пощупать, есть ли у него хворост в животе.

Тут Ауд сказала:

– Нехорошо так смеяться над этим. Мой совет – попросить Кьяртана, пусть он либо останется здесь подольше, либо, если он все же хочет ехать, пусть едет не вдвоем, как он приехал сюда, а с большим числом людей.

Кьяртан сказал:

– Может статься, что Ан Хворост в Животе покажется вам человеком, каждое слово которого немало весит, если вы еще несколько дней просидите и проговорите с ним, считая откровением все, что ему приснилось. Однако я поеду так, как намеревался, несмотря на этот сон.

Рано утром на пятый день пасхальной недели Кьяртан собрался в путь, и, по совету Ауд, вместе с ним отправились Торкель Щепок и его брат Кнут. Всего их поехало двенадцать человек. Кьяртан заехал в Хвитадаль и забрал там долг для Торхаллы Болтливой, как и обещал ей. Затем он поехал на юг, в Свинадаль.

В Лаугаре, в Селингсдале, Гудрун рано была на ногах, сейчас же после восхода солнца. Она пошла туда, где спали ее братья. Она разбудила Оспака. Он сразу же проснулся, а также и некоторые из других братьев. И когда Оспак узнал свою сестру, он спросил ее, что ей нужно и почему она так рано на ногах. Ей хочется знать, ответила Гудрун, что они будут делать в течение дня. Оспак ответил, что они думали провести этот день спокойно.

– Ведь сейчас мало работы, – сказал он.

Гудрун сказала:

– Ваш нрав можно было бы назвать прекрасным, если бы вы были дочерьми какого-нибудь бонда, так что никому от вас не было бы ни пользы, ни вреда. Несмотря на все обиды и оскорбления, которые Кьяртан вам нанес, вы спокойно спите в то время, как он едет мимо вашего двора с одним-единственным провожатым. У таких людей память как у свиней. Я теряю надежду, что вы когда-нибудь нападете на Кьяртана в его доме, раз вы не осмеливаетесь встретиться с ним сейчас, когда он проезжает мимо с одним или двумя людьми, а вы сидите дома и ограничиваетесь громкими словами, хотя вас так много.

Оспак отвечал, что она слишком взволнована, но что на ее слова трудно возразить, и сейчас же вскочил и стал одеваться, а вместе с ним все остальные братья. После этого они начали приготовления, чтобы устроить засаду Кьяртану. Тут Гудрун попросила Болли поехать вместе с ними. Болли отвечал, что ему это не пристало из-за его родства с Кьяртаном, и напомнил ей, как любовно вырастил его Олав. Гудрун отвечала:

– Ты говоришь правду, но судьбой тебе отказано делать так, чтобы все это сочли правильным. Нашей совместной жизни придет конец, если ты не поедешь.

И под влиянием речей Гудрун гнев Болли и вражда его против Кьяртана стали возрастать, и он быстро вооружился, и теперь их было вместе девять человек. Их было пять сыновей Освивра – Оспак, Хельги, Вандрад, Торрад и Торольв, шестой был Болли, седьмой – Гудлауг, сын сестры Освивра,