Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине - Петр Яковлев

Далее. Выход из дефолта стал знаковым событием не только в экономической и политической жизни Аргентины, но и в общем контексте международных финансовых отношений. Обращают на себя внимание сразу несколько существенных особенностей аргентинского сценария реструктуризации внешнего долга. В том числе:

♦ операция обмена была осуществлена в период экономического подъема и в рамках новой парадигмы хозяйственного развития страны, что заметно усилило переговорные позиции Буэнос-Айреса;

♦ правительство Н. Киршнера провело реструктуризацию, располагая собственными денежными ресурсами и не прибегая к заимствованиям у МВФ и других финансовых институтов;

♦ в ходе процедуры обмена Розовый дом активно задействовал все основные рычаги влияния на кредиторов, включая новые законодательные инициативы.

Итоги реструктуризации стали для многих сюрпризом и вызвали определенное беспокойство в мировых финансовых кругах. «Аргентина создала опасный прецедент», – писала «Файнэншл тайме» и поясняла: «Страна доказала, что государства-должники располагают большой силой в переговорах с держателями долговых обязательств»452. Интересное мнение высказал сотрудник парижского Центра перспективных исследований и международной информации Жером Сгар. Он отметил, что реструктуризация «установила новые правила игры, которые снижают роль МВФ»453. Это означало, что аргентинский выход из дефолта зафиксировал некоторые подвижки в отношениях кредиторов и должников в плане растущего учета интересов развивающихся государств и обеспечения стабильности их валютно-финансового положения – непременного условия устойчивого роста реальных секторов экономики.

Реакция международного сообщества и отношения с МВФ

Вместе с тем было преждевременно говорить об окончательном урегулировании проблемы аргентинского долга. В повестке дня оставались сложные вопросы, не имевшие простых решений. Первый из них – все еще очень высокие обязательства Буэнос-Айреса перед кредиторами на ближайшие годы. Подсчеты экспертов показывали, что даже после реструктуризации платежи по обслуживанию суверенной задолженности составляли порядка 13 млрд дол. в 2005 г. и 12,5 млрд дол. в 2006 г.454 Такие расходы Розовому дому были не под силу, что неизбежно влекло за собой новый этап переговоров с кредиторами, и прежде всего с МВФ, о смягчении условий обслуживания долга.

Конфликтный характер приобрела проблема «holdouts». Позиция аргентинского правительства оставалась предельно ясна: не участвовавшие в реструктуризации инвесторы утрачивали право на компенсацию. Но на сторону оказавшихся «за бортом» кредиторов встали мощные политические силы. В пользу « holdouts » высказались руководители МВФ, высокопоставленные чиновники США и ряда других западных стран. Да и в самой Аргентине кредиторы приобрели влиятельных союзников. Как

Буэнос-Айрес мог противостоять такому нажиму? Ответ на этот вопрос оставался открытым.

В любом случае было принципиально важно, чтобы позиция аргентинских властей в их контактах с международными инвесторами формулировалась с учетом накопленного опыта и приоритетных национальных интересов, исходила из сложившейся макроэкономической реальности и опиралась на прочный общественный консенсус и поступательное развитие экономики страны. Еще в июле 2004 г. эксперты министерства экономики подготовили обстоятельный доклад, касающийся основных аспектов отношений Аргентины с МВФ. Все содержание этого документа было подчинено тезису о необходимости («в меру налоговых и финансовых возможностей») уменьшения кредитной зависимости Буэнос-Айреса от Фонда455. Проведя реструктуризацию дефолтированных долгов, Аргентина получила уникальный исторический шанс качественно укрепить свой финансовый суверенитет и должна была его использовать на все сто процентов. Из Розового дома стали поступать сигналы о подготовке нового шага на этом пути, что нашло отражение и в важных кадровых изменениях в правительстве.

Во второй половине 2005 г. (после реструктуризации долга, которая укрепила авторитет Р. Лаваньи в Аргентине и за рубежом) в отношениях между президентом и министром экономики стали накапливаться и частично вышли на поверхность определенные расхождения. Можно обозначить несколько конфликтных точек. Так, Н. Киршнера не устраивали участившиеся критические высказывания Р. Лаваньи в адрес политики популизма, которые глава государства не без оснований принимал на свой счет. Кроме того, президент был крайне недоволен резким скачком инфляции (с 4,4 % в 2004 г. до 12,3 % в 2005 г.) и был склонен возложить за это вину на главу экономического блока в правительстве. Разница в подходах выявилась и по отношению к МВФ: Н. Киршнер явно занимал более радикальную и непримиримую позицию. И главное. Президента не устраивала на глазах формировавшаяся новая роль Р. Лаваньи как своего рода очередного (по примеру Д. Кавалло) «суперминистра», обретавшего собственную политическую гравитацию456. Все это привело к тому, что в конце ноября 2005 г. Р. Лаванья был отправлен в отставку, а на его место была назначена президент БАН Фелиса Мисели, ставшая, таким образом, первой в истории страны женщиной-министром экономики457.

Отставка Р. Лаваньи и назначение Ф. Мисели вызвали поток комментариев не только в самой Аргентине, но и за рубежом. Обозреватель газеты «Нью-Йорк тайме» Ларри Ротер написал: «Аргентинский президент выгоняет архитектора экономического восстановления страны». И добавил, что Н. Киршнер воспользовался итогами выборов в октябре 2005 г. [68] и ликвидировал свою зависимость от Р. Лаваньи, поставив на его место Ф. Мисели, которой «не хватает влияния и политической независимости»458. Положительно восприняла события в Буэнос-Айресе бразильская пресса. Газета «О Глобо» писала: «Бразилия аплодирует переменам. Для бразильского правительства диалог будет более сбалансированным». Характеризуя политическую подоплеку отставки, газета «Фолья де Сан-Пауло» подчеркнула: «Киршнер обеспечивает киршенизацию и полевение своего правительства». В свою очередь испанская «АБС» подчеркнула, что президентское решение последовало через неделю после того, как Р. Лаванья выступил с антикоррупционными разоблачениями и вскрыл злоупотребления при проведении общественных работ. Тем самым невольно (или намеренно) проводилась параллель с историей отставки Д. Кавалло, который вызвал неудовольствие К. Менема своими выступлениями против «мафиозных и коррупционных сделок»459.

Весьма сдержанно (или откровенно критически) «смена караула» в министерстве экономики была воспринята в международных политических и деловых кругах. Влиятельная организация «Межамериканский диалог» в своем бюллетене отметила, что Р. Лаванья «занимал прагматичную и независимую позицию в правительстве Киршнера» и с его уходом президент усилил собственное влияние в финансово-экономических вопросах. Более определенно высказался вице-президент банка «Дж. П. Морган» Владимир Вернинг. В документе, направленном клиентам этого финансового учреждения, он подчеркнул: «Мисели – разочаровывающая замена в том смысле, что она, похоже, будет играть пассивную роль в качестве министра экономики». В свою очередь, аналитик банка «Креди Суис Ферст Бостон» Карола Сэнди заметила, что Ф. Мисели в вопросах экономической политики полностью солидарна с Н. Киршнером и «поддерживает президентскую идею сохранения слабого песо и контроля за движением капиталов». Наблюдатели не могли обойти стороной одну из главных проблем Буэнос-Айреса – отношения с МВФ. Рассматривая их в широком контексте, эксперты банка «Беар Стирнс» сделали следующий вывод: «Уход Лаваньи не является сюрпризом, он всего лишь подтверждает наше мнение, что нынешний враждебный рыночным реформам климат в Аргентине не изменится и отношения с МВФ не улучшатся»460.