Сага о Хелоте из Лангедока - Елена Хаецкая

– Приведите мне коня! – негромко распорядился Морган.

Несколько наиболее расторопных бросились бежать за конем. Конь в Городище был один – шестиногий, с трехпалыми копытами. Изредка предводитель седлал его и проводил военные парады, которые заключались в том, что он гарцевал на скакуне по деревенской улице, а остальные тролли стояли вдоль дороги и шумно восхищались его умением не падать с лошади.

– Остановись, Морган! – прозвучал певучий женский голос.

– Что бы ты ни задумал, – остановись! Удержи свою руку!

В толпе показалась богиня Боанн. Мокрый алый шелк, с которого стекала вода, к великому восхищению троллей, плотно облепил ее стройное тело. При виде своей богини предводитель упал на колени и тайком облизнулся.

– Уйди с моей дороги, мать! – сказал Морган Мэган, выпрямляясь.

– Святотатственный предатель! – произнесла Боанн и медленным, обвиняющим жестом подняла на Моргана палец. – Ты предал свою мать! Ты предал свое творение! Ты привел сюда омерзительных чужеземцев, которые крушат и уничтожают все на своем пути!

– Да, – подтвердил Морган безжизненным голосом. – Я привел их сюда. Я уничтожу этот мир. Я ненавижу вас всех, ибо во всяком из этих уродов вижу свое лицо. Каждая растоптанная травинка на этом берегу, каждое кривое дерево, каждое безобразное тело – все это куски моей души, которую я столь щедро разбрасывал по лесу Аррой. Я ненавижу себя, мать.

– Остановись! – повторила Боанн. – Откажись от своего замысла, Морган!

– Поздно, – сказал Морган. Краем глаза он видел, что тролли уже ведут к нему уродливого коня, черного, с черной гривой и красными глазами. Конь спотыкался, время от времени путаясь в своих шести ногах, одна из которых была короче, чем остальные пять.

Отстранив Боанн, Морган Мэган вскочил на коня и окинул троллей высокомерным взглядом, а потом снял свой заплатанный плащ и кивнул подбородком предводителю.

– Подойди сюда, – приказал он.

– Я? – в ужасе, которого больше не скрывал, переспросил тот и на ватных ногах заковылял к Демиургу.

Неожиданно наклонившись к нему. Демиург спросил:

– Предатель я или нет? Ты как думаешь, болван?

Тролль пролепетал:

– Я не знаю, сэр. Я согласен с моей богиней, сэр. Откуда мне знать? Я бедный тролль. Ты был пьян, когда создавал эти земли, так за что же тебе ненавидеть нас? Таков ты во хмелю. Не сердись на нас за это, Морган Мэган.

Мэган вздрогнул всем телом и выпрямился.

– Подай мне убитого.

Предводитель троллей сквозь зубы шикнул на своих подчиненных. Мохнатые лапы потянулись к Моргану, подавая ему тяжелого мертвеца. Морган Мэган закутал его в свой плащ и ударил коня пятками. Шестиногий не двинулся с места.

Боанн стояла на дороге у Моргана и смотрела на него широко расставленными медовыми глазами.

– Прочь с дороги, женщина! – сказал Морган. – Пропусти меня.

– Ты безумен, сын, – произнесла Боанн и отступила в сторону. Тролли сбились в кучу возле богини, как беспомощные цыплята возле наседки. Она развела руки в стороны в охранительном жесте. С ее плаща стекала вода, но никто из троллей не обращал на это внимания. Они смотрели вслед одинокому всаднику на шестиногом черном коне и тряслись от страха.

Морган остановился на мысу, где сливались два потока. На сырой глине он видел отпечатки конских копыт. Совсем недавно здесь проехали два всадника. Значит, слухи о том, что кто-то затеял вылазку в драконьи земли, не были пустыми. Однако сейчас думать об этом Моргану было некогда. Он положил на землю завернутое в плащ тело и задумался. Давно ему не приходилось открывать кровавых ворот.

Морган вздохнул, протянул руки. Справа и слева, от реки Боанн и от реки Адунн, возникли мечи – по пять с каждой стороны. Радужный перелив светился на их закаленных клинках. «Хорошие мечи», – подумал Морган.

Он обтер пять клинков о волосы убитого, оставляя на каждом капли его крови, и сказал, вонзив их в землю ближе к реке Боанн:

– Это будут ворота смерти.

Потом прикусил губу и полоснул кинжалом себя по руке. И когда потекла живая кровь, Морган взял ее горстью и вытер окровавленные пальцы о пять других клинков. Эти он воткнул в сырую глину по правую руку от себя, ближе к реке Адунн, и сказал: – Это будут ворота жизни.

Он посмотрел на небо. Солнце еще не село. У него было много времени. Спешить некуда. Морган Мэган отрезал полоску от плаща и перетянул свою порезанную руку, после чего уселся рядом с убитым и стал ждать.

Морган Мэган понятия не имел о том, что должно произойти. Временами ему казалось, что две реки сливаются в кровавый поток, уходящий за край земли, туда, где пустота и забвение. Но потом ему виделось сверкание звезд, отраженных в текущей воде, и он улыбался. Иногда его терзали сомнения: можно ли считать Адунн рекой жизни.

Но вот река Адунн незаметно подступила совсем близко. Текучие воды ее вот-вот коснутся пяти окровавленных мечей.

Тем временем и другая река оказалась рядом. По ее волнам поплыли пять расплывающихся темных пятен – вода смыла кровь.

И почти сразу же перестала кровоточить рана на руке Моргана, а у мертвеца исчезло зияющее отверстие на шее пониже уха. Морган хотел пошевелить пальцами, но не смог. Рука онемела.

Мертвенная тишина захлестнула его, и ему захотелось остаться навеки на этом безмолвном берегу, где нет ни единого звука, где никто и ничто не тревожит покой ушедших за горизонт. Смерть перестала казаться Моргану страшной. Кто сказал, что погружение в небытие – ужасный исход? Не к тому ли следует стремиться?

В помраченном сознании Моргана мелькнул образ божества с флейтой, и вдруг он разглядел, что впереди, там, где две реки слились в один поток, сгустился туман и в этом тумане можно разобрать большой лист водного растения и возлежащего на нем бога с флейтой. И странный бог, которого Морган Мэган встречал как-то раз в своих странствиях между мирами, сказал из тумана:

– Не существует различий между жизнью и смертью, Морган Мэган. Жизнь вливается в смерть. Смерть вливается в жизнь. Смерти нет, ибо все сущее – жизнь и круговорот жизни. И жизни нет, ибо все сущее – смерть и круговорот смерти. Нет смысла жить. Нет смысла умирать.

Морган блаженно улыбнулся, но тут воды Адунн подступили совсем близко и плеснули ему на колени. И почти мгновенно резкая боль пронзила его, и он услышал чей-то крик, полный муки. Морган так и не понял, кто кричал: он сам или человек, возвращенный им к жизни.

Бродячий маг бросил взгляд на реку, но божество с флейтой уже исчезло. Осталась лишь могущественная река и дробящиеся на ее поверхности летучие отражения звезд и луны.

– Благословенна боль, – сказал Морган сипло, – ибо ею жизнь возвещает о своем возвращении...